Игрок
Шрифт:
— Я заметила, — сухо отвечает она. — Его содержание стоит немало. А исследования пока существенных результатов не приносят. Тем не менее, иметь подобное заведение престижно.
Мне хочется сказать ей, что за такой короткий срок ничто не приносит существенную прибыль, но абсолютно очевидно, что, пусть Вера и согласилась дать мне развод, мы добрались до новой стадии отношений: цивилизованно бьем по больным местам. Осознанно или нет, я приехал к ней от любовницы, проигнорировав даже поход в душ. Глупо было надеяться, что реакции не последует.
Кстати
— Ренуара иметь тоже престижно, — говорю. — Меняю центр на Ренуара.
— Ты не всерьез, — удивляется Вера. Ее недоумение такое искреннее, что даже я на мгновение задумываюсь, не сошел ли с ума. Кажется, я так ни разу и не отважился сказать жене, как ненавижу эту картину.
— Ты согласна?
— Ренуар с каждым годом все дороже, а твой центр…
— Мне дорог центр, тебе — Ренуар. Честная сделка. Меняемся, и никаких притязаний.
Она колеблется, выискивая подвох, просчитывая варианты. И на мгновение мне становится страшно. А вдруг Рашид был прав, и мне придется искать подход к обиженной бывшей жене до конца своих дней? Но, к счастью, она слишком любит своего Ренуара…
Я бы хотел высадить Веру у входа и распрощаться, обойтись без неприятных разговоров и кислых гримас, но чувствую себя слишком виноватым, и теперь покорно тащу вслед за ней чемодан. А она семенит впереди, направляясь к стойке регистрации, которая, как назло, в самом конце зала.
— Ну все, — Вера останавливается и поворачивается ко мне. — Дальше я сама. Значит, все остальное через юристов. Нет нужды видеться.
— Возможно, — киваю в ответ и передаю ей чемодан. — То есть… прощай?
— Прощай, — суховато отвечает она и лезет в сумку за паспортом, подсказывая, что мне пора уходить. Но разве так делается?
— Вера, — зову еще раз. — Я надеюсь, что ты будешь счастлива.
Она сглатывает, кивает и снова обращает все свое внимание на сумку. Мне пожеланиями счастья не отвечает. Хотя к чему это? Я и без них на седьмом небе сегодня. Улыбнувшись своим мыслям, разворачиваюсь и уже делаю шаг, как вдруг слышу:
— Это Евгения Елисеева, не так ли? Я долго гнала мысль, что совесть тебе позволила пригласить в ресторан нас обеих. Не верила. Но потом осознала, что ты просто обо мне не подумал. Не позаботился, будет мне больно или неловко… Это просто был способ оказаться в фокусе ее внимания, правда? Ты всегда пытался играть честно, но если не получалось, находил оправдания грязным методам. Я думала, что ты просто изменился за годы разлуки, но иными стали лишь чувства. Чувства и отношение, — слова ее очень обидные и злые. Не хочется даже думать о том, что в них может быть правда. — Так это она?
— Она, — отвечаю резко. У меня нет сил сказать Вере что-то еще.
— Что ж. Здорово, что у вас с ней… все наладилось, стоило снять с пальца кольцо, — фыркает Вера, хватает чемодан и решительно направляется прочь из моей жизни.
ГЛАВА 24 — Решка. Матримониальные изыски
Еще глоток, и мы горим
На раз, два, три.
Потом не жди и не тоскуй…
Сплин «Танцуй»
Сантино
Для праздника по случаю бракосочетания с богатеньким, но лысеющим Буратино Ви выбрала лучший ресторан города, и гости приглашены месту под стать — в сшитых на заказ одеждах. Только, сдается мне, то не статуса ради. Местные мужчинки просто вынуждены прибегать к услугам портных, дабы спрятать под одеждами огромные животы, а их спутницы — упихать в декольте бюсты нечеловеческих размеров. Помнится, последние я когда-то обожал… Хотя что врать-то? Отвести взгляд от шедевров пластической хирургии бывает проблематично и сейчас, однако трогать — никакого желания. Как и все люди, в юные годы я не понимал, что ценное на поверхности не лежит никогда. А сиськи размером с арбуз — словно табличка с надписью «кошелек или фиг».
Пафосно рассуждаю, точно престарелый циник, который вознамерился о душе позаботиться, а на деле поминутно поглядываю в сторону входа в ресторан, чтобы увидеть там инопланетянку и ее докторишку с карандашиком. Клянусь, если они опаздывают потому, что не смогли выбраться из кровати, я найду повод разукрасить его надменную морду. В общем, если трахаются, то лучше пусть на глаза мне не попадаются…
По ушам ударяет очередной фальцетный вопль. Это счастливая новобрачная объясняет кролику, как «рада» видеть меня на своей свадьбе. Ее можно понять. В конце концов, упоротый женишок видел нас вместе в ресторане, но вообще, раз пошла такая пляска, с ее стороны не очень умно привлекать к нам дополнительное внимание благоверного. Не рассчитывает же она в самом деле, что я свалю восвояси, не добравшись до стола с самой дорогой картошкой во всем Петербурге только потому, что ей неприятно мое общество?
— Как тебе в голову пришло привести его сюда?! — возмущается Ви, тыча в Яна пальцем.
— А надо было в приглашении написать, что пьяным собакам на роликах вход строго воспрещен! Там сказано «с парой», а более подходящей компании себе любимому я не знаю, — парирует маленький паразит. — Кузина, сама посуди: что мне делать в таком обществе? Помирать со скуки? Когда твои подружки напьются, можно будет этим воспользоваться, но до того момента…
— Чтобы я вас обоих не видела и не слышала! Вам все ясно?
— Предлагаешь нам сидеть под столом?
— Под самым дальним столом! — рявкает она незамедлительно, а затем лихо подхватывает платье, которое заставило бы любую другую спотыкаться через шаг, и быстро уходит, не забывая извиняться перед попадающимися на пути знакомыми за «некрасивую сцену».
— Надо сказать, если что и есть в ней хорошее — то это умение дать отпор, — задумчиво тянет Ян. — А в остальном она тихий ужас.
Насчет тихого я бы поспорил, но это, опять же, смотря с кем сравнивать. Сам кролик определенно громче.