Иностранный легион. Молдавская рапсодия. Литературные воспоминания
Шрифт:
— Пусть пасутся! Будешь знать в другой раз, кто на селе начальник, — сказал он, намекая на вчерашнюю встречу.
— А что, разве при советской власти начальник тоже имеет право безобразничать? — внезапно спросил Сурду, и Мария замерла: она не верила своим ушам, она не узнавала мужа. Вчера он вернулся мрачней обычного, ни с кем говорить не хотел, рано лег спать. Только Митя рассказал матери про встречу с Бастаникой, а Георгий молчал. Всю ночь он ворочался, кряхтел, вздыхал, что-то бродило в нем, ломило его, выворачивало наизнанку.
Теперь Мария поняла, что это было: по его первой гордости, по его первой надежде, по смутному предчувствию счастья, возникшему, когда приехал Митя, Бастаникой был нанесен слишком сильный удар. И впервые в жизни обида разбудила в Георгии потребность обороняться, не давать спуску.
— Чтобы не смели гнать овец ко мне в поле! — твердо и даже строго сказал Георгий. — А то пожалуюсь в город, еще посмотрим, имеете ли вы право.
— Ну что ж, жалуйся! — ответил Бастаника. — Жалуйся! Все равно не бывать вашей власти. Не было ее и не будет. Все равно наша власть будет. Я тогда на тебя собак спущу.
Он стоял, опустив голову, как бык, собравшийся бодаться. Он и вообще-то смахивал на быка — громадный, грузный, неуклюжий.
Георгий был неузнаваем. Он тяжело дышал, ноздри его раздувались, незнакомый Бастанике огонь сверкал в его глазах.
Бастанике стало не по себе.
— Врешь! — задыхаясь от злобы, говорил Георгий.— Не будет твоей власти, и не спустишь ты на меня собак. Сам ты собака!
Они теперь стояли почти вплотную, почти касаясь друг друга. Они стояли, как равные, и Бастанике было страшновато.
Какая-то смутная тревога не покидала его все эти дни. Он не знал, с какой стороны и в каком обличье могут прийти неприятности, но теперь стычка с Георгием Сурду, с покорным беднячишкой, который всю жизнь молчал и вдруг обрел дар речи,— стычка с Сурду впервые заставила Бастанику забеспокоиться по-настоящему.
А тут еще Мария закричала мужу, да так громко, что, кажется, за околицей было слышно:
— Гони его, дурака! Гони его, собаку подлую...
И почти в ту же минуту Бастаника увидел, как из дому выбежал Митя, а за ним и Катя. Оба они тоже кричали:
— Это вы на нашего отца собак спустите?
— А ну как мы на вас собаку спустим?
С этими словами мальчик бросился к цепи, освобождать пса, который, видимо что-то сообразив, уже и сам неистово рвался в дело.
Бастаника ударил мальчика. Однако в ту же минуту палка Георгия Сурду, на которую он опирался почти двадцать пять лет, взвилась в воздухе, и пока один ее конец оставался в его руке, другой уткнулся в физиономию Бастаники. У председателя брызнула кровь из носу.
Тут поднялось невообразимое. Бастаника зарычал и с глазами, налитыми, кровью, погнался за Георгием. Георгий пустился в глубину двора. Бастаника, размахивая толстой палкой, гнался за ним. Катя запустила в Бастанику большим куском кизяка и попала ему в живот как раз в то самое мгновение, когда собака, освобожденная от цепи, впилась ему зубами в противоположную часть тела. Бастаника вертелся, и крутился, и прыгал, и пробовал отбиться от собаки палкой, но от этого пес только приходил в ярость. Он не оставил Ба-станику, даже когда тот, поскользнувшись, упал в ки-зячную жижу.
Все описанное продолжалось минуту, быть может, две. Но за это короткое время драматическое событие превратилось в комедию, на которую сбежалось много народу, — уличные прохожие, соседи и целая туча ребятишек. Петрештинские ребятишки вообще-то славились замечательным нюхом на всякого рода сенсации.
Если бы не все эти многочисленные свидетели, в любую минуту могущие подтвердить истинность происшедшего, пожалуй, рискованно было бы приводить подробности, от которых уже веет даже фарсом: Бастаника растянулся в луже кизяка во весь рост, к тому же он упал ничком и был в таком виде, что когда наконец сумел встать, то собака, взглянув на него, удрала: ей было противно.
Посрамленный и просто-таки загаженный покидал Бастаника поле битвы. Мальчишки провожали его через все село развеселым улюлюканьем, а взрослые — смехом и выкриками, которых мы не приводим, чтобы не смущать читательниц.
Описанное происшествие до того развеселило Пет-решты, что люди едва не одурели от удовольствия.
Дед Ионэл сказал, например, что жил при трех царях, но не помнит, чтобы подобный случай произошел с примарем или, скажем, с сельским старостой. А дед Игнат не стал рыться в воспоминаниях. Он заглянул в будущее.
— Бывает так, — сказал он, — что человек долго дожидается, пока ему дадут по морде, хотя, заметьте, давно следовало бы. Но уж зато, если господь оглянется и такому человеку хоть раз попало, то теперь уже дело верное: будет попадать.
Никто никогда не слыхал в Бессарабии, чтобы именно петрештинские деды обладали даром пророчества. Но этот дед Игнат, можно сказать, как в воду глядел. Ибо уже к концу того же дня в Петрештах разыгралось событие, рядом с которым побоище во дворе Сурду было чепухой, меньше чем чепухош
Бастаника еще не успел как следует отмыться и надеть чистые порты, как приехали молодые люди из города и известили его, .что он предается суду за...
Бастаника даже не разобрал как следует, за что именно. Выходило вроде — за то, что он угостил вином каких-то голодранцев и те горланили за него на выборах. Сколько он ни объяснял, что это была одна только его доброта и великодушие, потому что голодранцы были его должниками и все равно голосовали бы за него, — сколько ни объяснял Бастаника это вполне, казалось бы, ясное дело — молодые люди из города ничего, ну ровно ничего не поняли. Они увезли Бастанику в город и посадили в тюрьму — его и всех остальных членов комитета.
Глава пятнадцатая
Итак, Софрону Бастанике было все-таки не очень спокойно носить свое новое звание. Он как-то побаивался, что могут произойти неприятности. Во всяком случае, он не был уверен, что они не произойдут. Но... Есть неприятности, и неприятности...
Если бы какой-нибудь безумец осмелился предсказать ему и другим комитетчикам самую возможность ареста и суда, они хотя и вздули бы подобного пророка за дерзость, но не встревожились бы нисколько: они не приняли бы подобных предсказаний всерьез. И правильно. Для того чтобы произошло что-нибудь подобное, надо было бы, чтобы свет опрокинулся вниз головой и вверх ногами.