Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры
Шрифт:
3 РГАЛИ. . 94I. Оп. 14. Ед.хр. 10. Л. 25 - 25 об. Более краткий вариант этих тезисов см.: РГАЛИ. Ф. 941. . Оп. I. Ед.хр. 49. Л. 28. Тезисы Г.Г. Шпета «О границах научного литературоведения» опубликованы 1) в книге: Словарь художественных терминов. .... 1923-1929 гг. / Под ред. и послесл.
– И.М.Чубарова. М., 2005. С 441-442; 2) в книге трудов М.И. Кагана «О ходе истории» (М, 2004). Однако в процессе их издания в этой книге публикаторами допущена грубейшая ошибка. Тезисы, принадлежащие Шпету, представлены как тезисы, написанные Каганом, и опубликованы под названием: «Тезисы по докладу Г.Г. Шпета 0 границах научного литературоведенияV См.: Каган М.И. О ходе истории. М., 2004. С. 569-572. Первое предложение в комментарии к этому тексту, сделанном мной по просьбе публикаторов, было таково: «Тезисы доклада Шпета печатаются по экземпляру из архива его семьи, по рукописному оригиналу». Оно было изменено без моего согласия на следующее: «Тезисы доклада Г.Г. Шпета, сделанные Каганом, печатаются здесь по экземпляру, хранящемуся в архиве семьи Г.Г. Шпета, по рукописному экземпляру». Цит. по: Примечания // Каган М.И. О ходе истории / Ред.-сост. В.Л. Махлин. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 698. Это предложение не соответствует действительности, и тезисы Шпета фактически приписаны М.И. Кагану. На самом деле, эти тезисы написаны самим Шпетом, что подтверждает их рукописный вариант, сохранившийся в семейном архиве философа. В архиве Кагана находится только машинописный вариант тезисов Шпета. Кагану принадлежит текст «Обсуждение доклада^. См.: Каган М.И. О ходе истории. М. 2004. С. 570-572.
Материалы доклада Шпета «О границах научного литературоведения» должны были лечь в основу статьи, книги или брошюры, название которой присутствовало в издательских планах Академии Художественных наук4 и объявлялось в периодической печати. Так, «Информационный бюллетень Всесоюзного общества культурной связи с заграницей» 8 октября 1925 года сообщил о том, что в ГАХН готовится или уже подготовлен ряд трудов по вопросам поэтики, и в их числе назывался труд Г.Г. Шпета «Литературоведение»5, так и не увидевший свет.
Основная идея этого доклада состояла в попытке восстановления четких границ литературоведения как науки, экспликации его предмета и функций. Доклад Шпета вызвал оживленную дискуссию. Так, один из оппонентов Шпета, Б.И. Ярхо, поставил под сомнение вопросы о коренном различии литературоведения и естествознания, о необходимой связи художественного слова с письменным знаком, о включении в проблематику технической поэтики разнородного материала (аллитерация, ритм, рифма, заглавие)6. Он выступил с одноименным докладом на заседании подсекции теоретической поэтики литературной секции 24 и 31 октября 1924 года. Доклад этот предназначался для сборника «Ars poetica»7, однако в результате был опубликован в печатном органе Академии Художественных наук - журнале «Искусство»8.
В прениях по докладу Б.И. Ярхо принял участие Г.Г. Шпет, указавший докладчику, что «естественные науки не могут служить образцом для литературоведения»9.
Тезисы доклада Б. Ярхо, машинописная копия которых сохранилась в архиве Шпета (ОР РГБ. Ф. 718. К. 7. Ед. хр. 5. Л. 12-13), представлены в Приложении к данному изданию. С.683-685.
С. 41. ...Достигли прочного результата через анализ данности: если Юм не видел ничего кроме перцепций, то уже Рид — «сообщение» (авторитет).
– Шпет анализирует концепцию Томаса Рида в «Явлении и
4 РГАЛИ. Ф. 941. ГАХН. Оп. 1. Ед.хр. 43. Л. 75, 111, 130, 132.
5 РГАЛИ. Ф. 941. ГАХН. Оп. 1. Ед.хр. 77. Л. 11.
6 См.: РГАЛИ. Ф. 941. Оп. 14. Ед. хр. 9. Л. И об, 12 об.
7 РГАЛИ. Ф. 941. ГАХН. Оп. 1. Ед. хр. 49. Л. 29.
Ярхо Б.И. Границы научного литературоведения // Искусство. 1925. № 2. С. 45-60; 1927, № 3. С. 16-38. Более подробно об этой дискуссии Б. Ярхо и Г. Шпета см: Акимова М.В., Шапир М.И. Борис Исаакович Ярхо и стратегия «точного литературоведения» // Ярхо Б.И. Методология точного литературоведения: Избранные труды по теории литературы / Под обшей ред. М.И.Шапира. М.: Языки слав, культур, 2006. С. VII-XXVII. 4 РГАЛИ. Ф. 941. ГАХН. Оп. 1. Ед. хр. 49. Л. 30.
смысле» (См. Шпет Г.Г. Мысль и Слово. Избранные труды. М., 2006. С. 105, 107) и «Герменевтике и ее проблемах» (Там же. С. 284-287). «Нужно признать, - пишет он в "Герменевтике", - что Рид, действительно, лучше понял, где искать принципиальной основы для решения и психологического вопроса о процессе понимания. К сожалению, высказанные им мысли остались без развития. Рид подразделяет, между прочим, действия души на действия одиночные и социальные (solitary, social)10. Последним в спекулятивной философии обыкновенно не уделяют внимания, между тем они представляют некоторые оригинальные особенности. Такие факты, как, например, сообщение, приказание, свидетельство, обещание, договор и т.п., не сводятся ни к простым актам суждения, восприятия, умозаключения, ни слагаются только из них, - «социальные операции оказываются столь же простыми по своей природе, как и одиночные». Они предполагают ум и волю, но и еще нечто большее, именно общество как общение с другими интеллигентными существами. Самое существование названных актов предполагает взаимное понимание; социальные интеллектуальные действия появляются раньше, чем мы способны рассуждать, и, следовательно, предполагают убеждение в существовании других интеллигентных существ. Язык выражает одинаково как социальные, так и одиночные действия ума, но первичное и прямое назначение языка — выражать первые. И это до такой степени, что выражение должно быть признано существенным для социальных операций: они не могут существовать, не будучи выражены в словах и знаках, с одной стороны, и не будучи познаны, с другой стороны»11.
С. 41. ...Иногда как третий источник познания (Лавров!): наблюдение, сомнение, авторитет.
– Шпет анализирует концепцию Петра Лавровича Лаврова в статье «Антропологизм Лаврова в свете истории философии». Он пишет: «Единственно, что заслуживает быть отмеченным в этой статье12 в интересах последующего, это его исходное разделение знания, остающееся его любимой мыслью на протяжении всей его литературной деятельности и играющей роль аргумента во многих приложениях, в том числе и в его обосновании антропологизма. Все наше знание, по мысли Лаврова, почерпается из трех источников: оно есть знание «мыслимое, наблюдаемое или сообщенное». Убеждения в истине развития мыс-
10 См.: Reid Т. Essays оп the intellectual powcrs of man (1764); Ess. I. Ch. VIII; Essays on thc active powers of the human mind (1788); Ess. V. Ch. VI (The Works. 8th cd. Vol. I. P. 244; Vol. II. P. 663 sq.).
11 Шпет Г.Г Герменевтика и ее проблемы // Шпет Г.Г. Мысль и Слово. Избранные труды. М., 2005. С. 284-285.
12 Шпет имеет в виду статью: Лавров П.Л. Несколько слов о системе наук // Об-шезанимательный Вестник. СПб., 1857. № 14.
ли, наблюдения чувств и возможность истины человеческого свидетельства суть основные начала, или постулаты познания, вне которых нет знания и от которых разум не может отказаться. Практически они должны быть допускаемы одновременно для всякой пауки. Но как принципы, они ложатся в основу главных видов науки: Логики, Естествознания и Истории, т.е. того самого trio, о котором упоминает и Герцен, и которое само собою подсказывается определениями Гегеля». Цит. по: Шпет Г.Г. Антропологизм Лаврова в свете истории философии. Пг., 1922. С. 100-101.
С. 43. ...Введение терминов — количественное обогащение языка, но убиение сознаваемых внутренних форм; однако в романе, да и в поэзии (Брюсов) - для характерности. — Брюсов Валерий Яковлевич (1873-1924) - поэт. В 1894-1895 годах издал три сборника «Русские символисты», составленные главным образом из стихов самого Брюсо-ва (в том числе под различными псевдонимами). Во второй половине 1890-х годов Брюсов вошел в круг наиболее известных поэтов-символистов, сблизился с К.Д. Бальмонтом. После окончания университета он стал одним из инициаторов и руководителей основанного в 1899 году С.А. Поляковым издательства «Скорпион», объединившего сторонников «нового искусства», и журнала «Весы» (1904-1909), где печатались Андрей Белый, К. Бальмонт, Вяч. Иванов, М.А. Волошин и др. После Октябрьской революции Брюсов был одним из наиболее активных литературных и издательских деятелей столицы. В январе 1919 - феврале 1921 года - председатель Президиума Всероссийского союза поэтов; с 1921 — член Государственного ученого совета, профессор 1-го МГУ; в 1921 году организовал Высший литературно-художественный институт (ВЛХИ) и до конца жизни был его ректором и профессором. Просветительская деятельность не ограничивалась чтением лекций. Он публикует статью «Вчера, сегодня, завтра русской поэзии», где намечает пути развития литературы; создает историко-литературную антологию «Сны человечества». В это же время работает над проблемами стиховедения: «Опыты по метрике и ритмике, по евфонии и созвучиям, по строфике и формам» (1918); «Краткий курс науки о стихе» (1919, 1924) и др.
Брюсов писал: «На одном из первых мест стал вопрос о языке. Потрясен весь организм нашего языка. В него хлынуло множество новых слов и выражений; ему пришлось бороться и приспосабливаться для выражения множества новых понятий. Перед поэзией явилась задача усвоить, осмыслить все эти новшества, влить живое содержание в те формулы, которые строились наспех, в силу необходимости, - вплоть до таких терминов, как названия наших новых
учреждений, Совнарком, Наркомпросс, Совдеп и само Ресефесер; ... найти, построить, создать новые слова, новые речения, которые выражали бы понятия и отношения, выросшие в последнее время, для которых язык еще не имеет формул или которые он лишь в слабой степени и лишь условно выражает терминами прошлого. ... Задача грандиозная — и именно поэзии предстояло и предстоит решить ее, именно поэзии надлежит выработать новую речь, вобрав в нее те новые стихии, которые сейчас грохочут и шипят в современном русском языке, как химические элементы в реторте, как будто чуждые сродства». Цит. по: Брюсов В.Я. «Мы переживаем эпоху творчества» (Фрагмент статьи о задачах современной поэзии) 1920 год // Литературное наследство. Т. 85. Валерий Брюсов. М., 1976. С. 219—220. И далее: «Вот новые слова, сочиненные нашими футуристами, которые звучат фальшиво, не отвечают духу языка; вот совсем бессмысленные сочетания звуков и букв, которыми они мечтали заменить обветшалые слова; вот темные, уже совсем невнятные обороты речи, грубо изломанный синтаксис, несообразные словосочетания; вот гибельные попытки совсем отказаться от метра, а следовательно и от стиха, от ритма, отнимающие у поэзии ее лучшее могущество - напев слов; вот далее неудачные ассонансы, плачевно-небрежные созвучия, которые только оскорбляют слух; вот в напряженной погоне за образностью поэт доходит до комических сопоставлений или до отвратительно-грубых уподоблений; вот в жажде скорее, скорее выразить современность забыта, презрена форма, и перед нами только тягучие стишки с плохими созвучиями на концах, чем убиты, может быть, высокие порывы автора» (Там же. С. 225).