История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
Шрифт:
В 1912 году у Гумилёвых родился сын – Лев Николаевич Гумилёв, будущий историк и географ. Но вскоре Н. Гумилёв и А. Горенко-Ахматова расстались (псевдоним Анны – это фамилия прабабушки), хотя во время военных действий не раз встречались.
Как только началась Первая мировая война, Гумилёв тут же пошёл на войну добровольцем, учился в офицерской школе, в 1915 году ушёл на фронт. За героические действия на фронте получил два Георгиевских креста, в 1915 году написал «Записки кавалериста», опубликованные в «Биржевых ведомостях», но угар прошел, остыл и к войне. Его снова потянуло к искусству. В конце 1915 года у Гумилёва выходит сборник стихотворений «Колчан» (М. – Пг., 1916). В марте 1916 года в чине прапорщика был отправлен в Русский экспедиционный корпус на Салоникский фронт. Побывал в Лондоне, в Париже, познакомился с английскими и французскими писателями, увлёкся художниками Н. Гончаровой и М. Ларионовым и в 1918 году вернулся в Россию. Встретился с Анной Ахматовой, которая попросила у него развод – она выходит замуж за В. Шилейко. Так начался заключительный этап жизни Н.С. Гумилёва.
Он ещё не растерял романтических представлений о революции. В разговорах с Кузминым, Лозинским задумали продолжать деятельность издательства «Гиперборей», Гумилёв порадовался выходу пьесы «Дитя Аллаха» в только что вышедшем «Аполлоне» (1917. № 6–7), на литературных вечерах встречался со всеми своими друзьями и коллегами, слушал «Двенадцать» А. Блока. В июне 1918 года поехали с А. Ахматовой в Бежецк для свидания с сыном. Анна Ахматова вспоминала эту поездку: «Мы поехали к Левушке в Бежецк. Было это на Троицу. Мы сидели на солнечном холме, и он мне сказал: «Знаешь, Аня, я чувствую, что я останусь в памяти людей, что жить я буду всегда…» 10 июня Ахматова надписала Гумилёву «Белую стаю»: «Моему дорогому другу Н. Гумилёву с любовью А. Ахматова».
В это время одна за другой вышли три книги Н. Гумилёва: африканская поэма «Мик», сборник стихотворений «Костёр», китайские стихи «Фарфоровый павильон».
Как только М. Горький задумал создать издательство «Всемирная литература», он начал собирать талантливых и знающих языки писателей для работы в издательстве. Жребий пал и на Н. Гумилёва, который с увлечением работал в издательстве – переводил английских и французских классиков, видя в этом огромную культурную ценность. Одновременно читает лекции для начинающих поэтов. Тогда же женится на А.Н. Энгельгардт. Относительное благополучие продолжалось недолго, всё чаще его выводили из себя постановления и приговоры ЧК и её всесилие. Правдивый и честный человек, он не скрывал своих симпатий и антипатий.
Он много выступал на вечерах, много ездил по России там, где не шли бои, знакомился с новыми поэтами и поддерживал их, сблизился с Осипом Мандельштамом, с художником Юрием Анненковым, с Пястом, с Г. Ивановым…
3 августа 1921 года был подписан ордер, в котором указывалось: «Произвести обыск и арест Гумилёва Николая Степановича, проживающего по Преображенской ул., д. 5/7, кв. 2, по делу № 2534 3 авг. 1921». В Доме искусств Н. Гумилёв был арестован. Дело № 2534 – это дело В. Таганцева, руководителя группы заговорщиков. 5 августа редакция «Всемирной литературы» направила в Петроградскую ЧК письмо, в котором просила рассмотреть причины ареста Н. Гумилёва и освободить его из-под ареста. 6 августа был допрошен В. Таганцев. 7 августа умер А.А. Блок. 9 августа следователь ЧК Якобсон допросил Н. Гумилёва.
А в это время в Россию пришёл голод. Был создан Всероссийский общественный комитет помощи голодающим, в состав его вошли, по рекомендации Горького, общественные деятели старого режима Кишкин, Щепкин, Н.В. Некрасов, Кутлер, Н.Н. Покровский, Брусилов, Кускова и другие того же ряда. Голодающих 25 миллионов. Шесть миллионов снялись с места, дети мрут тысячами. Только такой комитет мог что-то сделать, обращаясь к загранице. Но состав комитета не был согласован с Петроградским губисполкомом, с Зиновьевым, диктатором края. Горький дал телеграмму председателю комитета Каменеву о выходе из комитета. Это был скандал, ведь только что Горький обратился к зарубежным организациям с просьбой помочь России. В Петрограде аресты – ужасающие. Сотнями арестовывают. «В ночь сегодня – весь город гудел от автомобилей ЧК», – писал А.М. Горький Е. Пешковой.
В такой трагической ситуации и рассматривалось дело Н. Гумилёва. «Следующий допрос Гумилёва состоялся 18 августа, – цитирую по книге «Николай Гумилёв. Хроника». – Видимо, к этому времени его ознакомили с показаниями Таганцева. На этот раз он дал те показания, которые от него требовались. Он однозначно определил свою судьбу, сказав, на чьей стороне он оказался бы в случае распространения Кронштадтского восстания на Петроград, – не с теми, кто его судил; а это, – по их законам, – тягчайшее преступление… На судьбу Гумилёва уже не могли повлиять никакие обращения в высшие сферы власти, никакие самые представительные ходатайства, хотя они и были поданы» (С. 427).
Из заключения по делу № 2534 от 24 августа 1921 года:
«…Виновность в контрреволюционной организации гр. Гумилёва Н. Ст. на основании протокола Таганцева и его подтверждения вполне доказана.
На основании вышеизложенного считаю необходимым применить по отношению к гр. Гумилеву Николаю Станиславовичу (так! – В. П.) как явному врагу народа и рабоче-крестьянской революции высшую меру наказания – расстрел.
1 сентября 1921 года в газете «Петроградская правда» был опубликован список расстрелянных участников так называемого таганцев-ского заговора – всего 61 фамилия. Тридцатым в списке значился: «30) Гумилёв Николай Степанович, 33 л., б. дворянин, филолог, поэт, член коллегии «Изд-во Всемирной литературы», беспартийный, б. офицер. Участник П. Б. О., активно содействовал составлению прокламаций к. – револ. содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, которая активно примет участие в восстании, получал от организации деньги на технические надобности».
Здесь же есть примечание Л.Н. Гумилёва: «Хроника последних, тюремных дней жизни Н. Гумилева составлена на основе подлинного «Дела 214224» ВЧК, хранящегося в архиве КГБ, однако, опираясь на собственный опыт, должен сказать, что составленным органами официальным протоколам и занесенным в них признаниям обвиняемых (в том числе и признаниям моего отца) – доверять не следует» (Гумилёв Н. Т. 3. Хроника. С. 428–429).
Гумилёв Н.С. Собр. соч.: В 3 т. М., 1991.
Велемир Хлебников
(настоящее имя – Виктор Владимирович)
(28 октября (9 ноября) 1885 – 28 июня 1922)
Родился в селе Малые Дербеты Астраханской губернии в семье орнитолога и лесовода Владимира Алексеевича Хлебникова, попечителя Малодербетовского улуса Калмыцкого края. Его дед был купцом первой гильдии и почётным гражданином Астрахани. Мать, Екатерина Николаевна Вербицкая, историк по образованию, рано вовлекла Виктора в мир гуманитарных увлечений, он не только хорошо знал историю, но увлекался и литературой – рано начал писать стихи – и музыкой, и живописью. Отец по службе часто переезжал, Виктор начал учиться в Симбирске, окончил гимназию в Казани. В гимназии он увлёкся, возможно под влиянием отца, естественными науками. Будучи студентом математического отделения Казанского университета, он в ноябре 1903 года за участие в студенческой демонстрации месяц провёл в заключении, но позже получил хорошее образование, изучал математику, биологию, химию, кристаллографию, с упоением читал знаменитых греческих и римских историков, потом философов Платона, Лейбница, хорошо зная латынь, читал Спинозу, изучал японский язык. В 1908 году учился в Петербургском университете, сначала на естественном, потом на историко-филологическом факультете, но не окончил его, захваченный литературным потоком сначала символистов, с которыми его связывал интерес к мифологии и древней истории, здесь же он получил новое имя – Велемир (южнославянское – «большой мир»), а потом, увлёкшись теорией стихосложения, основал группу молодых художников и поэтов и назвал их будетлянами (потом эту группу авангардистов назвали футуристами). В 1914 году, когда имя Хлебникова становится известным, в автобиографическом наброске он писал: «Родился 28 октября 1885 в стане монгольских, исповедующих Будду, кочевников – имя «Ханская ставка», в степи – высохшем дне исчезающего Каспийского моря… При поездке Петра Великого по Волге мой предок угощал его кубком с червонцами разбойничьего происхождения. В моих жилах есть армянская кровь (Алабовы) и кровь запорожцев (Вербицкие), особая порода которых сказалась в том, что Пржевальский, Миклухо-Маклай и другие искатели земель были потомками птенцов Сечи» (Хлебников В. Стихотворения. Поэмы. Драмы. Проза. М., 1986. С. 11).