История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
Шрифт:
Но об этом эпизоде написали журналисты. Об этом эпизоде стало известно и в России со всеми подробностями. Чуть ли не в каждом скандале С. Есенина и его друзей в революционной России видели «антисемитизм», а у Есенина – единственное оправдание: «У меня дети от еврейки, а они обвиняют меня в антисемитизме».
20 ноября 1923 года Сергей Есенин, Пётр Орешин, Сергей Клычков и Алексей Ганин, побывав в Госиздате, решили отметить пятилетие Союза писателей, зашли в столовую на Мясницкой и пили пиво. А за соседним столом сидел Марк Родкин, который вскоре зашёл в милицию и признался, что «четверо прилично одетых молодых граждан» ругали советскую власть. «Двое из них сразу перешли на тему о жидах, указывая на то, что во всех бедствиях и страданиях «нашей России» виноваты жиды. Указывалось на то, что против засилия жидов необходимы особые меры, как погромы и массовые избиения». Поэтов арестовали. Сергей Есенин и другие участники разговора написали объяснения. 22 ноября писателей освободили под подписку о невыезде и передали дело в следственный комитет ГПУ Абраму Славатинскому.
22 ноября в «Рабочей газете» и в «Жизни искусства» опубликована статья Л. Сосновского «Испорченный праздник», в которой прямо говорилось о том, что началось следствие по поводу привлечения к ответственности «истинно русских людей», убеждённых «культурных» антисемитов». «Рабочая Москва», «Известия», «Правда», «Рабочая газета» подхватили тезисы Сосновского и начали об этом писать как о деле политического содержания.
10 декабря 1923 года под председательством Демьяна Бедного состоялся товарищеский суд, на котором Л. Сосновский выступил со стороны обвинения. На заседании выступили многие из присутствовавших. В итоге суд постановил, что у Л. Сосновского не было достаточных данных для обвинения и поэты «должны иметь полную возможность продолжать свою литературную работу» (Там же. С. 354–359).
В это время Есенин задумал написать поэму «Страна негодяев». Об этом эпизоде и замысле поэмы Есенин не раз скажет своим друзьям и коллегам. Хочет сдержать свои страсти и притязания к властям, но не было сил, в ресторанах напивался и буянил, проклиная эту власть. Галина Бениславская, ставшая женой Есенина после разрыва с Айседорой Дункан с сентября 1923 года, после возвращения его из Америки, по словам друзей, была для Есенина самым близким человеком, не только возлюбленной, но и нянькой «в самом высоком, благородном и и красивом смысле этого слова», человеком высокого самопожертвования, «большой преданности, небрезгливости и, конечно, любви». Она прожила с ним мучительные годы. Он приходил с друзьями, поместил в маленькой комнате своих сестер, жили без денег. Ходил по издальствам, а приходил без денег и пьяный, это был период, по её словам, когда он был на краю. Есенин ненавидел напостовцев, Авербаха, Вардина, Безыменского, которые захватили русскую литературу и повелевают в критике. И это главное. В воспоминаниях А.К. Воронского сохранилась запись разговора с Есениным:
«Прощаясь, он заметил:
– Будем работать и дружить. Но имейте в виду: я знаю – вы коммунист. Я – тоже за Советскую власть, но я люблю Русь. Я – по-своему. Намордник я не позволю надеть на себя и под дудочку петь не буду. Это не выйдет» (Есенин С.А. в воспоминаниях современников. Т. 2. С. 68). Борьба с намордником – это и послужило главной причиной гибели великого русского поэта и прозаика С.А. Есенина.
В докладе Н.И. Бухарина о поэзии, поэтике и задачах поэтического творчества в СССР на Первом всесоюзном съезде советских писателей 28 августа 1934 года несколько слов было сказано и о С. Есенине, с которыми можно соглашаться или возражать: «Более почвенным, гораздо менее культурным, с мужицко-кулацким естеством прошёл по полям революции Сергей Есенин, звонкий песенник и гусляр, талантливый лирический поэт. Он совсем по-другому «принял» революцию. Он принял только её первые этапы, или, вернее, первый этап, когда рухнуло помещичье землевладение. Песенный строй его поэтической речи, опора на народную деревенскую ритмику, на узоры деревенских образов, глубоко лирический и в то же время разухабисто-ухарский тембр его поэтического голоса сочетались в нём с самыми отсталыми элементами идеологии: с враждой к городу, с мистикой, с культом ограниченности и кнутобойства. Его порывы к пролетариату были в значительной мере внешними рефлексами. Его настоящее поэтическое нутро было наполнено ядом отчаяния перед новыми фазисами переворота. Но в нём глубоко таилась надежда и на то, что история пойдёт по другому пути. «Исповедание веры», настоящее кредо его поэтического творчества имеется в его по-своему замечательной брошюре «Ключи Марии». Там мы найдём и «социализм». Но что это за социализм? Этот «социализм» или рай, ибо рай в мужицком творчестве так и представлялся, где нет податей за пашни, где «избы новые, кипарисовым тёсом крытые», где «дряхлое время, бродя по лугам, сзывает к мировому столу все племена и народы и обносит их, подавая каждому золотой ковш, сычёною брагой». Этот «социализм» прямо враждебен пролетарскому социализму. «Нам противны занесённые руки марксистской опеки в идеологии сущности искусства. Она строит руками рабочих памятник Марксу, а крестьяне хотят поставить его корове». Есенин поднимает настоящий бунт против «гонителей Св. Духа – мистицизма» и пророчествует о судьбах грядущей культуры поэтической речью библейского пророка: «То, что сейчас является нашим глазам в строительстве пролетарской культуры, мы называем: «Ной выпускает ворона». Мы знаем, что крылья ворона тяжелы, путь его недалёк, он упадёт, не только не долетев до материка, но даже не увидев его; мы знаем, что он не вернётся, знаем, что масличная ветвь будет принесена только голубем, крылья которого спаяны верой человека не от классового сознания, а от осознания обстающего его храма вечности». Пророчество оказалось ложным во всех своих составных частях. Этот «голубь» запутался в сетях своих безысходных душевных коллизий. «Ворон» же превратился в могучего орла и зорко смотрит со своей огромной всемирно-исторической вышки…» (Первый Всесоюзный съезд советских писателей: Стенографический отчёт. М., 1934. С. 488–489).
«Сельский часослов» (1918), «Сорокоуст» (1920), «Русь уходящая» (1924), «Исповедь хулигана» (1921), «Стихи скандалиста» (1923), «Пугачёв» (1921), «Анна Снегина» (1925), «Москва кабацкая» (1924), «Чёрный человек» (1923–1925), «Русь Советская» (1925), «Персидские мотивы» (1925) – все эти многослойные трагические произведения, лирические, исторические, монументальные, – это откровенные признания в любви к русскому народу, к природе, лугам и лесам, к сложнейшему периоду русской истории, когда старая Россия разрушалась, а ростки новой только еле заметно пробивались.
Есенин С.А. Полн. собр. соч.: В 7 т. М.: Наука – Голос. 1999.
Есенин С.А. в воспоминаниях современников. Т. 1–2. М., 1986.
Куняев С.Ю., Куняев С.С. Сергей Есенин. 1995. М., (ЖЗЛ.)
Хлысталов Э. 13 уголовных дел Сергея Есенина. М., 1994.
Фёдор Сологуб
(Фёдор Кузьмич Тетерников)
17 февраля (1 марта) 1863 – 5 декабря 1927
Родился в Петербурге, похоронен в Ленинграде. Поэт, прозаик, драматург.
В 1915 году, когда только началась творческая жизнь Сергея Есенина, вокруг которого шли бурные толки, Фёдор Сологуб, известный писатель и авторитетный заступник, сказал главному редактору журнала «Новая жизнь» Н. Архипову: «Вот. Очень недурные стишки. Искра есть. Рекомендую напечатать – украсят журнал. И аванс советую дать. Мальчишка всё-таки прямо из деревни – в кармане должен быть пятиалтынный. А мальчишка стоящий, с волей, страстью, горячей кровью. Не чета нашим тютькам из Аполлона» (Цит. по: Есенин С. Стихотворения 1910–1915 гг. Париж. Возрождение. 1950. С. 12).
Фёдор Сологуб усмотрел в первых стихах Сергея Есенина то, что роднило его с патриотической лирикой; любовь к России, её полям, лугам и болотам.
Родился Фёдор Тетерников в сложных обстоятельствах: отец его, Козьма Афанасьевич, – крепостной крестьянин, по сведения биографов, внебрачный сын помещика и крепостной крестьянки, служил лакеем, потом стал портным; мать, Татьяна Семёновна (1832–1894), – из зажиточных крестьян, после смерти мужа служила прислугой. В семье Фёдор пристрастился к книгам, читал и «Робинзона Крузо», и «Преступление и наказание» Ф. Достоевского. Окончил Петербургское городское училище и Учительский институт, затем служил учителем в Новгородской губернии, Псковской и Олонецкой губерниях. После этого, познав быт маленьких провинциальных городов, вернулся в Петербург и поступил работать в Рождественское городское народное училище. Поэт Н.М. Минский ввёл его в петербургское литературное общество, он стал бывать у Мережковского и Гиппиус, познакомился с В. Розановым, Л. Гуревич, А. Волынским. Редакция журнала «Северный вестник» предложила псевдоним – Фёдор Сологуб, напечатав рассказ «Тени» в 1894 году, № 2. Посещает «пятницы» Я. Полонского, салон Мережковских, «воскресенья» В. Розанова, знакомится с молодыми и старыми символистами, с В. Брюсовым, И. Коневским.
Первый сборник стихотворений «Стихи» вышел в 1896 году в Петербурге, вскоре после этого издан новый сборник стихотворений и рассказов – «Тени. Рассказы и стихи» (СПб., 1896). В это же время в журнале «Северный вестник» опубликован роман «Тяжёлые сны» (1895. № 7—12, отд. издание – СПб., 1896). Так вошёл в русскую литературу Ф.К. Сологуб. О нём много писали, одни хвалили, другие указывали на недостатки, но всем было ясно, что Фёдор Сологуб сразу предстал сложившимся, законченным писателем. «В сущности, с начала 90-х годов Сологуб является во всеоружии, – писал В. Ходасевич. – Он сразу «нашёл себя», сразу очертил свой круг и не выходит из него. С годами ему только легче и лучше удавалось то, что с самого начала сделалось сущностью его стиля. Поэзия Сологуба мне кажется едва ли не исключительным случаем, когда проследить эволюцию формы почти невозможно. По-видимому, она почти отсутствует… Конечно, к тому, что составляет основные мотивы его поэзии, пришёл он не сразу. Но именно того, как и когда слагался Сологуб, мы не знаем. Застаём его сразу сложившимся и таким пребывающим до конца» (Ходасевич В. Колеблемый треножник. М., 1991. С. 344, 348).
В романе «Тяжёлые сны» главный герой Василий Логин – человек современный, по словам самого автора, «усталый, развинченный и очень порочный», человек книжный, он отказывается от прежних, традиционных законов жизни, что-то ищет, прежде всего истину, но запутывается и не может отыскать её. Биографы и критики находят в творчестве Ф. Сологуба очевидные традиции русской реалистической прозы, традиции Достоевского, Некрасова, традиции французского современного романа, «золаизма», идущего от Эмиля Золя, то есть натурализма. Все поиски героя крутятся вокруг богоборческих и богоискательских мотивов, вокруг вопросов смерти и воскресения, вообще весь провинциальный быт дан глазами главного героя, так же как и основное событие – убийство Мотовилова, грязного и гнусного персонажа, весьма похожее на убийство старухи-процентщицы в романе «Преступление и наказание» Достоевского. Критики называли роман «Бедламом, пациенты которого страдают самым отвратительным видом нервного расстройства – эротоманией»; «декадентским сбродом, перепутанным с грубым, преувеличенным и пессимистическим натурализмом»; положительные отклики о «Тяжёлых снах» В. Розанова и В. Ходасевича были опубликованы лишь через десять лет. «Бесконечно мрачный колорит письма» – такова была оценка всего раннего творчества Ф. Сологуба. Уже в это время Ф. Сологуб столкнулся с журнальной цензурой: А. Волынский, пользуясь своими правами редактора-издателя, внёс существенные поправки в текст романа, что вызвало гнев и недовольство автора, и это послужило мотивом разрыва Ф. Сологуба с журналом «Северный вестник».