История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953-1993. В авторской редакции
Шрифт:
«Признаться, у меня не было особых надежд на благополучный исход, но в глубине души я все же надеялся, что всё будет нормально.
Чёрт возьми, но ведь 25 лет прошло с тех пор – четверть века! До каких пор нельзя писать того, что было тогда? Ведь в рассказах нет и сотой доли всей правды, всей тогдашней действительности, ведь если б описать то время по-настоящему честно, то куда бы было этим двум рассказишкам!
И многие ещё не знают, что пережили тогда русские люди, а самое обидное, что и знать не хотят – вот что обидно!» (Цит. по: Петелин В. Счастье быть самим собой. М.: Голос. С. 151—152).
В архиве В.В. Петелина хранится книга В. Белова «Тиша да Гриша», вышедшая в издательстве «Советская Россия» в 1966 году, с надписью: «Виктору Васильевичу в день брудершафта. Белов. 6 февраля 1967 г. Москва. (Это приступочек перед целым пролётом «Трёх волоков»)».
Одна за другой выходили сборники рассказов и повестей: «Плотницкие рассказы» (Северо-Западное книжное издательство, 1968), «Сельские повести» («Молодая гвардия», 1971), «Холмы» (Современник, 1973), романы «Кануны» (1972—1976) и «Год великого перелома» (1989), «Всё впереди» (1986), пьесы «Над светлой водой», «Бессмертный Кощей», книга «Лад. Очерки о народной эстетике», опубликованная в журнале «Наш современник» (1979. № 10, 12; 1980. № 3; 1981. № 1, 5—7; отд. изд.: Молодая гвардия, 1982).
Весь огромный мир человеческих образов и страстей вошёл в русскую современную литературу и сыграл большую роль в развитии литературно-эстетического вкуса читателей и критики. Прочитаешь, например, рассказ «Бобришный угор» и ещё раз подивишься искусству В. Белова вызывать у читателя такое же душевное настроение, какое охватывает и его самого. Всё прекрасно в этом рассказе: и непоседливые лесные птицы, и набухающие темнотой ёлки, и ещё не опустившаяся наземь роса. И весь этот отрадный, дремотный лес, добрый, широкий, понятный и неназойливый, врачевавший своим покоем смятенные души двух забравшихся в него горожан и вселявший в эти души уверенность и радость сближения со своей, на время покинутой малой родиной, – весь этот лес, и вся эта счастливая тишина, и сам Бобришный угор, и невидимая и неслышимая река, и даже крик затаившегося коростеля, и даже муравьи, хлопотливо снующие по угору взад и вперёд, и даже… Словом, всё это так близко и дорого становится, что хочется самому побывать в этом белом домике и пожить хоть какое-то, хоть маленькое время в этой счастливой тишине, дающей возможность побыть наедине с самим собой и проверить подлинность своих мыслей и чувств.
У кого нет малой, у того нет и большой Родины. Поэтому-то так тянет всех, кто родился в деревне, в родные места.
А сколько радостей у тех, кто может бывать в своих родных местах! В «Бобришном угоре» как раз и идёт об этом речь – об огромной радости, пережитой от встречи с родными местами. Здесь В. Белов предстаёт перед нами не только как живописец и психолог, но и как философ, способный поставить серьёзные вопросы современности и ответить на них.
Простота, глубокий взгляд на современность, лиричность и какая-то непостижимая человечность – всё это, несомненно, ставит «Бобришный угор» в ряд лучших современных рассказов.
В. Белов умеет схватить самое важное, что происходит и происходило в деревне. Деревня Бердяйка живёт своей исконной жизнью. Автор берёт людей в их обычной жизни – они с упоением отдаются работе, любят, страдают, радуются, несут большие и малые тревоги в своей душе.
Внешняя конфликтная ситуация в повести «Деревня Бердяйка» не представляет особого интереса. Задолго до Белова возникали на страницах повестей и рассказов В. Овечкина, Ф. Абрамова, Г. Троепольского и других похожие ситуации. Такое бывало. И ничего в этой ситуации нового нет. А повесть производит впечатление открытия. Оказывается, не так уж важны сами эти сиюминутные проблемы в повести, о которых так часто писали журналисты, публицисты. Жизнь меняется, меняются и проблемы. И то, что важно было вчера, сегодня уже рассматривается как прошлогодний снег: растаял, ну и ладно. А вот раскрыть душу современного крестьянина не всякому удаётся: для этого нужно жить среди своих героев, знать каждое дело, которое они делают, знать их отношение к людям, к лесу, к земле и небу.
Всё болит у деда Николая. Кажется, приходит его последний час. Очень точно В. Белов передаёт душевные движения заболевшего старого человека. Много пожил он на белом свете, «походил на веку за плугом, помахал топором вдоволь, а сколько травы перекосил, так это никому и не ведомо». «Старик дремал с открытыми глазами, по телу его растекалась приторная слабость. Вдруг он чуть вздрогнул: то ли от мысли, что сейчас умрёт, то ли от какой-то неловкости. В душе его была пустота, дед словно повис в воздухе, и ему стало жутко. Только через несколько минут старик понял, что это остановились часы-ходики и что ему стало неловко и жутко оттого, что прервалось ритмичное тиканье». И не смерти испугался дед Николай, а своей стариковской слабости, своей немощи, бессилия. Неужели никогда ему не быть на лугу, не увидеть солнечные лесные покосы с крутобокими стогами и накрапинами копен? Неужели он наяву уже никогда не услышит крики баб на лугу, звон наставляемых кос, тонкий комариный писк? И вот в душе русского человека начинается сражение с немощью. Преодолевая мучительную боль, слабость, головокружение, он с трудом оделся, добрался до часов, подтянул гирю, пустил часы. В дом снова вошло время. А за окном бурлила жизнь, зовущая и прекрасная. Он вышел на крыльцо. И сразу почувствовал себя нужным людям. Со стариковской ворчливостью отчитал Веньку за то, что тот не умеет лошадь запрягать. «Гляди, лошадь овод заел, а ей и оборониться нечем, потому хвост под шлеей». Отчитывает старик парнишку, передаёт ему житейский опыт, сноровку. Силы прибывали у старика. Может, и он понадобится на лугу, в сенокосную страдную пору. От этой мысли у деда «что-то сладко ёкнуло в нутре». А когда он очутился в такой милой его сердцу и привычной обстановке трудового дня, его охватило предвкушение большой человеческой радости. Он развёл теплинку, взял первую попавшуюся косу, начал отбивать, в сердцах поругивая неумельца за то, что из косы сделал нечто вроде пилы. «Звуки были ровные, ритмичные: слышно было, что тот, кто взялся за молоток, знает дело». Только в одном эпизоде участвует дед Николай, а его душевный настрой в основных чертах удалось передать молодому художнику. Самая характерная черта этой повести в том, что человек здесь предстаёт хозяином земли. Сколько самоотверженности, страсти вложили девушки, чтобы спасти подсохшее сено от дождя!.. Если не состоговать до дождя, сено может пропасть. И возникает упоение трудом.
«Никто не успел ни поесть, ни попить чаю и передохнуть, на ходу, прихватывая грабли, все бросились на луг. Следом за бабами потащился и дед Николай, в руках его были чьи-то грабли со сломанными наполовину зубьями… Все разговоры словно ветром сдуло. Живее замелькали граблевища, копны вырастали одна за другой, как из-под земли».
И такими трудовыми буднями, где показаны самозабвенность, полная отдача крестьянина земле, наполнена жизнь деревенского жителя.
В. Белов в повести «Деревня Бердяйка» попытался показать жизнь в сложных противоречиях, со всеми несуразностями, случайностями, дикой и бессмысленной неразберихой в человеческих отношениях.
Кое-что не удалось художественно мотивировать, некоторые поступки покажутся искусственными то ли оттого, что по молодости не смог выразить, то ли от стеснительности перед подлинной правдой. Но уже в этой повести сказалось стремление художника к уловлению правды жизни в её многогранности.
В «Плотницких рассказах» Василия Белова та же гуманистическая философская идея, то же бережное отношение к человеку, которое окрашивало его прежние вещи и которое издавна составляет характерную черту всех подлинных художников слова.
Здесь В. Белов продолжает исследовать психологию своих земляков. По замыслу и по характерам произведение, естественно, отличается от «Привычного дела», но автора тревожит всё тот же вопрос: чем живёт современный крестьянин, какие проблемы волнуют его.
Если в «Привычном деле» В. Белов описывает жизнь деревни в тот момент, когда недостаточная оплата трудодня, всевозможные запреты, сковывающие самостоятельность и личную инициативу крестьянина, нарушение устава сельхозартели и прежде всего принципа материальной заинтересованности мешали людям жить на родной земле, создавали такие условия, когда оставалось только одно – уходить в город на заработки, то в «Плотницких рассказах» действие происходит в недавние дни, когда решения партии и правительства, претворённые в жизнь, создали хорошие условия жизни в деревне. И вот уже другие проблемы волнуют крестьян. Авинер Козонков и Олёша Смолин, доживая свой век, оглядываются назад и подводят, так сказать, итоги. Как прожито? Что сделано? Какой след оставили на земле?
Авинер Козонков и Олёша Смолин – два резко противоположных характера. С детства наметилось их различие. Один из последних сил работает в поле, проходит под руководством отца крестьянские «университеты», другой пользуется своей смекалкой для того, чтобы отлынивать от работы. Сколько раз кривые дороги жизни приводили их к одной беде, но каждый раз Авинер выходил из воды сухим, а Олёша получал лиха за двоих.
Лирический герой В. Белова всё время выпытывает у этих разных людей эпизоды из их жизни, стремится как можно больше узнать, сравнивает, размышляет. Своим умом хочет постичь прошлое родной деревни. Не по книжкам узнаёт историю, а черпает её из живого источника – из памяти двух земляков. Словом, он находится примерно в том же положении, которое довольно точно определил Горький в письме «милому юноше» М.X. Максимову: «Всё, о чём Вы пишете, было когда-то пережито мною и памятно мне, сиживал и я, раздавленный, в уголку, когда вокруг меня говорились громкие речи, спрашивал и я себя – кто я и зачем? Но сквозь всё это необходимо пройти, а вопросы – кто я, зачем я – разрешить можете лишь Вы сами» (Горький М. Собр. соч.: В 30 т. М., 1955. Т. 29. С. 147).