История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя, Трубачев Олег Николаевич

История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя

на обложку

Трубачев Олег Николаевич

Шрифт:

Славянская основа *obь-tjo- [1238] ст.-слав. обьmь, заимствованное отсюда русск. общий, сербск. опhи и — с иным значением — польск. obcy ‘чужой’, — генетически первоначально была реализована в слове, обозначавшем территориальную общественную единицу. Лучше всего это древнее значение сохранило чешск. obec ж. р. ‘деревня, селение, населенный пункт’, ср. также старославянское по происхождению, но чрезвычайно характерное для старого экономического уклада русской деревни слово община ‘вид владения землей сообща’. Сам институт общины скорее относится целиком к сфере экономической истории и мало дает для специально лингвистического исследования: с лингвистической точки зрения мы имеем дело с этимологически прозрачным словом. Известно, что *obь-tjo- представляет собой производное с суффиксом – tjo- от предлога-приставки со значением места ob- (ср. русск. об-), вернее его более полной формы obi- [1239] , сохранившейся в ряде достоверных примеров в славянском (ст.-слав. обьдо, русск. обиход и др.). Роль суффикса – tjo-, -ti- в общем ясна: он означает принадлежность, отношение к чему-либо, выраженному основой. Вопрос в том,

как понимать значение основы *obь-ti-. Нередко ограничиваются обобщением наиболее распространенных современных значений: *obь-ti- это ‘общая собственность, общинная собственность’ [1240] . Однако при этом, независимо от воли исследователей, фактически смещаются в одну хронологическую плоскость весьма далекие друг от друга факты. Хотя слово *obь-ti- типично славянское новообразование, тем не менее оно достаточно старо, ср. его общеславянский характер. Чтобы предположить значение ‘общая, общинная собственность’ у славян времен их общности, надо быть уверенным в существовании уже тогда значения ‘частная собственность’ и соответствующего ему института, ибо только такая четкая противопоставленность реальных отношений земельной собственности могла создать коррелятивную пару терминов в полном смысле слова. Все это, однако, настолько сомнительно, что имеет смысл лишь как доказательство от противного. В наиболее вероятных условиях родового устройства эпохи славянской общности не было надобности в специальном термине ‘общинная собственность’, поскольку никакой другой собственности тогда не было.

1238

См. A. Meillet. 'Etudes, стр. 381.

1239

См. А. Преображенский, т. I, стр. 633; A. Vaillant. Grammaire compar'ee des longues slaves, t. I, Paris — Lyon, 1950, стр. 218–219.

1240

Ср. Ноlub — Kopecny, стр. 249.

Вернемся к форме *obь-ti-. Убедившись в несколько предвзятом характере принятого толкования, взглянем на эту форму только с семан-тико-морфологической, структурной точки зрения. Слав. ob-, obi- обозначает движение по кругу (‘вокруг’), также—’круглое’, причем последнее значение, как самостоятельное адъективное значение, выступает в соответствующем оформлении: ср. слав. oblъ с суффиксом – lь, чешск. obly и др. ‘круглый’. Аналогичное значение видим в другом именном производном — с суффиксом – ti-: *obьti = ‘круглый, круглое’. Что могло обозначать это образование?

Нам кажется не лишним вспомнить здесь о мнении ряда археологов и историков, считающих типичной для древних славян «круглую деревню» (нем. Runddorf), действительно, широко распространенную на древних славянских землях в бассейне Балтийского моря. Ср. обобщение нужных сведений у Л. Нидерле [1241] . Надо сказать, что сам Нидерле смотрел на теорию первичности «круглой деревни» у древних славян скептически, но из его же материалов видно, что эта форма характерна для ряда старых славянских областей и, напротив, исчезает в областях позднейшего расселения — в Восточной Европе и на Балканах, где широко представлены уличный и разбросанный типы. Большую ценность в этой связи имеет указание современного археолога на то, что круглое поселение относится к наиболее древним эпохам славянской истории и «очевидно, представляет собой тип поселения, возникшего в период существования патриархально-родовой общности» [1242] .

1241

L. Niederle. Rukovet’ slovanskych starozitnosti. Praha, 1953, стр. 109, 347–350.

1242

W. Hensel. Ksztaltowanie sie osadnictwa slawianskiego. — «Slavia Antiqua», t. II. Poznan, 1949–1950, стр. 6. Из других свидетельств о «круглой деревне» на древних славянских землях ср. указание Костшевского на раннепястовскую «круглую деревню» в Седлемине повята Яроцин (J. Kostrzewski. Wielkopolska w pradziejach, Warszawa — Wroclaw, 1955, стр. 288–289; Мюллер сообщает, что еще в последней четверти XIX в. в некоторых маленьких лужицких деревнях дома были расположены по замкнутому кругу (Е. М"uller. Das Wendentum in der Niederlausitz. Kottbus, 1921, стр. 99. Цит. по кн.: М. И. Семиряга. Лужичане. М.—Л., 1955, стр. 93). Возможно, не случайно распространение формы, продолжающей слав. *obьti- именно со значением ‘селение, деревня’ — чешск. obec, совпадает с частью районов распространения «круглой деревни».

Слав. *obьti- ‘круглое’ могло быть, таким образом, использовано для обозначения круглого поселения у древних славян. Суффикс – ti- был особенно удобен, благодаря своим адъективным и собирательным функциям. Допустимо считать древнейшим именно это значение, поскольку предположение в таком случае является лишь логическим обобщением известных фактов. Так, в слав. *obьtjь мы имеем своеобразный древний славянский термин общественного устройства. Значения ‘общий’ и ‘чужой’ (ср. польск. obcy) явились уже в результате вторичного развития. Имущественные, землевладельческие отношения выражены только в производном с притяжательным суффиксом – ina: ст.-слав. обьщина, болг. община, сербск. опhина.

Древней формой является слав. ljudьje, этимология которого далеко еще не может считаться выясненной [1243] . Достоверна изоглосса слав. ljudъ, ljudьje — литовск. liaudis, латышск. laudis — др.-в.-нем. liut, объединяющая целый ряд индоевропейских диалектов, которым была известна соответствующая общая морфема со значением ‘люди, народ’. Но в прочих индоевропейских языках родственные формы указать значительно труднее.

1243

А. Меillet. 'Etudes, стр. 262.

Исследователи считают возможным сопоставлять слав. ljudьje с др.-инд. rodhati ‘поднимается’, авест. raoдaiti ‘растет’, лат. liberi ‘дети’, готск. liudan ‘расти’, объединяя все сравниваемые слова вокруг и.-е. *leudh-’расти, подниматься’; как формы с более близким значением ‘свободный (человек)’ указываются бургундск. leudis, ст.-слав. людинъ и греч. [1244] . Ср. еще алб. len ‘я рожден, происхожу’, l’ind ‘рождаю’, pol’em ‘народ’ [1245] .

1244

С. С. Uhlenbeck, стр. 254–256; Waldе — Pokorny, Bd. 11, стр. 416–417; А. Преображенский, т. I, стр. 493–494; Holub — Kopecny, стр. 205–206; М. Vasmer, REW, Bd. И, стр. 78.

1245

N. Jokl. Studien zur albanesischen Etymologie und Wortbildung. — «Sitzungsberichte der philologisch-historischen Klasse der Kaiserlichen Akademie der Wissenschaften», Bd. 168, I. Abh. Wien, 1911, стр. 48–49.

Ближайшим образом родственны слав. ljudьje соответствующие формы балтийского, где, кроме упомянутых литовского и латышского слов, следует отметить еще литовск. диал. liaudzia все домашние’, жемайт. liaude ‘семья’ [1246] .

Повторяем, что в дальнейших этимологических связях слав. ljudьje еще немало двусмысленного и предлагаемые более отдаленные сближения допустимы, но не абсолютно достоверны, что в этимологических исследованиях не редкость. Обычно объясняют ljudьje из и.-е. *leudh-’расти’. Эта этимология плохо объясняет значение ‘свободный’. Такое значение сохраняется в ст.-слав. людинъ, а о том, что это не позднее значение, красноречиво говорит лат. liber, греч. . Фонетическая близость и семантические мотивы, возможно, оправдают сближение с литовск. liauti ‘прекращать’, греч. ‘развязывать, высвобождать’ (и.-е. *leu-), сюда же чешск. стар. leviti облегчать’, levny ‘дешевый’ [1247] . Столь же закономерен вопрос об элементе – d- в корне слав. ljud- и его возможной суффиксальной роли.

1246

R. Trautmann. BSW, стр. 161; К. Буга. Рукописная картотека к литовскому этимологическому словарю (АН Лит. ССР); P. Skardzius. Указ. соч., стр. 51, 70.

1247

О последних см. Ноlub — Kopecny, стр. 203.

Последнее предположение не менее гадательно, чем другие, и оно сформулировано лишь с целью показать наиболее слабые места известной этимологии. Следует согласиться с тем, что нам недостаточно ясна история слова. Кроме достоверных фонетико-морфологических отношений, упомянем еще для полноты картины сомнительные сопоставления, которыми, однако, некоторые ученые оперируют достаточно уверенно. Имеется в виду довольно редкое в индоевропейском чередование плавный: зубной, пример которого К. Оштир видит в «добалтославянском ljudъ/tjudjь» [1248] . М. Будимир тоже считает, что «фонетическая и семантическая близость основ teuta и leudho- (откуда ljud и т. д.), как и их исключительная древность, вряд ли случайны» [1249] . Правомочнее, вероятно, вопрос о семантическом соотношении основ tauta и l’audis, liaudis [1250] .

1248

K. Ostir. Drei vorslavisch-etruskische Vogelnamen. Ljubljana, 1930, стр. 8.

1249

M. Будимир. и Taurisci, Taurunum. — «Зборник филозофског факултета», III кн. Београд, 1955, стр. 287.

1250

G. Devoto — «Studi baltici», v. III, 1933, стр. 74–79.

Слав. ljudьje: русск. люди, сербск. људи, польск. ludzie — содержит рефлекс и.-е. eu, отраженного в балтийском дифтонгом iau [1251] . Морфологическую характеристику славянских образований дает И. Ф. Ломан [1252] : ljudьje, plurale tantum, произведено из старого собирательного имени с – i-основой *ljudь = литовск. liaudis, -ies, от которого образовано и nomen unitatis: ст.-слав. людинъ.

1251

E. Вerneker. Von der Vertretung des idg. eu im baltisch-slavischen Sprachzweigr. — IF, Bd. 10, 1899, стр. 151; G. Iljinskij. Der Reflex des indogermanischen Diphtongs eu im Urslavischen. — AfslPh, Bd. 29, 1907, стр. 492.

1252

J. F. Lohmann. Des Kollektivum im Slavischen. — KZ. Bd. 56, 1929, стр. 76; Bd. 58, 1931, стр. 227, 229.

Старым названием группы родственных, своих, лиц было, вероятно, слав. svoboda: ст-слав. свобода, словенск. svoboda, sloboda, болг. свобода, сербск. слобода, чешск. svoboda, польск. swoboda, стар. — польск. swieboda. В слове правильно выделяют основу своб-, ср. ст.-слав. свобьство [1253] , которая продолжает и.-е. *sue-bho- производное от местоименной основы sue- свой’ [1254] с суффиксом – bh-, нередкое в значении ‘род, свои, родичи; соплеменники’, ср. основанное на таком терминологическом значении племенное название герм. *Swoebjoz ‘свевы’ [1255] , нем. Schwaben, далее Sabini, Sabelli, Samnium, ср. нарицательное готск. sibja, нем. Sippe ‘родня’ [1256] . Ср. еще о слав. svoboda — Ф. Мецгер [1257] и Э. Френкель [1258] , причем последний говорит конкретно об отношениях форм svo-: so-.