Иван Берладник. Изгой
Шрифт:
– Ничего ты про Ивана не ведаешь, а судить взялась, - рассердился Юрий.
– Нет ему веры!
– Я сына ему доверила!
– возразила женщина.
– Митрополит за него встал!
Это уже было серьёзно. Если вправду замешан тут Константин Первый, дело осложнялось. На всякий случай Юрий решил выждать. Пришедшим на другое Утро галичанам было сказано, чтобы переждали ещё Немного дней.
Глава 8
Ежечасно Иван ждал смерти. Каждый раз, когда чуткое поневоле ухо доносило топот копыт, он думал, что это едут за ним. Громкие людские голоса означали, что вороги пришли пешими. Грохот подводы напоминал о близкой казни.
После нескольких солнечных дней опять пошёл ливень. Опять потоки грязной, смешанной с пылью воды бежали по улицам, заливались в низкое окошко поруба, и скоро солома, на которой лежал узник, пропиталась водой, как недавно на ладье. Ивану пришлось сидеть в грязной луже, пока вода не впиталась в землю, уйдя через щели в брёвнах.
Однажды он услышал приближающийся грохот подводы, топот копыт и людские негромкие голоса. А потом над головой задвигались шаги и зазвучали глухие удары, от которых замерло сердце - это разбирали, стуча топорами, крышу поруба. По-иному, кроме как выломав брёвна, узника достать было нельзя.
Яркий свет хлынул в поруб. Затем спрыгнули трое молодцов и с ними кузнец. Иван шарахнулся, заслоняясь рукой.
– Давай живее поворачивайся!
– прогремел с края ямы незнакомый простуженный голос.
Кузнец старательно сбил с горла Ивана ошейник, молодцы помогли вылезти из ямины. Встав на землю, Иван покачнулся, дыша глубоко и удивлённо. Обернулся на церковку, стоявшую неподалёку, перекрестился, обводя взглядом высокие заборы боярских хором, собравшийся поглазеть на него люд. Дружинники, конные и пешие, мешали, окружив его со всех сторон.
Кузнец вылез. Ивана толкнули к подводе, и он боком упал на солому, дожидаясь, пока его снова закуют.
– Надёжней куй, - велел тот же простуженный голос. На сей раз он показался Ивану знакомым. Он с некоторым изумлением узнал боярина Андрея Высокого, что вёз его сюда из Суздаля.
– Нешто ты меня и в последний путь снаряжаешь?
– не удержался от вопроса.
– Великий князь Юрий Владимирич Долгорукий повелел тебя, холопа, в Суздаль воротить и там в порубе держать во всей строгости, покуда не решит, что с тобой делать.
Иван задохнулся. Суздаль не Галич. Быстрая и тяжкая смерть заменена долгим умиранием в подземелье на цепи, если не случится чуда и Долгорукий не переменит своего решения ещё раз.
Подвода затряслась по улицам Киева, направляясь к Подолу, туда, где уже стояла готовая к отплытию ладья.
Один был у Юрия Долгорукого верный союзник - Святослав Ольжич Новгород-Северский, что тихо-мирно доживал свой век, растя детей, в родном городе. Потому и решили идти через его земли, благо, дорога была уже один раз пройдена.
В пути спешили, налегая на весла - был разгар осени, если задержаться, можно попасть в самую распутицу и застрять в каком-нибудь городишке до зимы. А если осень будет затяжной, то в Суздаль доберёшься как раз к Рождеству. Мёрзнуть и мокнуть боярину Андрею не хотелось. Он злился на Долгорукого, Ненавидел княжье поручение и в душе поносил себя за то, что вызвался в первый раз везти Берладника в Киев. Свою злость он срывал на узнике - Иван сидел в тёмной конуре под палубой, куда ему раз в день бросали хлеб. Над головой день-деньской скрипели уключинами весла и слышалась заунывная песня гребцов, стучали шаги по доскам палубного настила, а с боков и снизу плескалась холодная днепровская вода, просачиваясь в щели. Пахло дёгтем, рыбой и человечьими нечистотами - те, кому было невтерпёж, справляли нужды прямо на палубу. Ночами было сыро и холодно, да ещё и темно.
К Чернигову подходили осторожно - хоть и целовал князю Юрию крест Изяслав Давидич Черниговский, а всё же здешним князьям веры не было. Андрей Высокий помнил, как метались они туда-сюда в войне Долгорукого с Изяславом Мстиславичем. Да и сам Давидич в прошлом году хотел захватить Киевский стол, приглашённый киянами. Посему был он ворогом и его следовало опасаться.
Чернигов ещё не показался впереди - он стоял на берегу Десны и должен был наплыть постепенно, возникая из дали. Пока шли широкой Десной, любуясь на заливные луга, леса и небо. Это были места княжеских ловов - тут запрещалось селиться простому люду, рубить лес, собирать ягоду и пасти скот. Лишь раз или два промелькнули небольшие деревушки.
Стоявший на носу боярин Андрей первым заметил всадника, что стоял на дальнем, высоком берегу и всматривался вдаль. Заметив ладью, он встрепенулся и пустил коня шагом, торопясь поравняться с плывущими. Судя по броне и оружию, это был не простой вой, а самое малое княжий дружинник.
– Эгей! Кто такие?
– ветер донёс его голос.
– Люди князя Юрия Долгорукого!
– крикнул в ответ боярин.
– Из Киева в Суздаль плывём!
– Причаливай!
– всадник замахал рукой.
– Вот ещё, - боярин велел плыть дальше.
Но всадник не отставал - он скакал берегом, следуя за ладьёй, как привязанный. И это сильно не понравилось Андрею Высокому.
– Видать, случилось чего?
– нахмурился он. Меняя коней, из Киева в Переяславль можно было добраться за сутки, путь до Чернигова, ежели очень спешить гонцу, занимал два дня. Они в пути были уже три, четвёртый. Видать, что-то приключилось в Киеве, если их ждут. Андрей велел гребцам придвинуться ближе к берегу. Всадник пустил коня в воду. До ближних деревьев было рукой подать, но, кажется, там не таилось засады.
– Чего ещё случилось?
– крикнул боярин, когда ладья встала.
– Ближе подходите.
– Ближе не можем, ибо боимся на мель сести. Сказывай так, с чем послал?
– Послан я от дружины князя Изяслава Давидича вызнать, что вы за люди и с каким делом по Черниговской земле плывёте.
– Люди князя Юрия Долгорукого. Идём из Киева в Суздаль по княжьему делу, - ответил Андрей.
– А боле тебе знать не следует.
– А не везёте ли чего? Может, торговать надумали?