Избранные сочинения в шести томах. Том 1-й
Шрифт:
Эта коса не уходила в глубь озера, а тянулась парал¬ лельно берегу, образуя глубокую уединенную заводь. Непо¬ седа был уверен, что найдет здесь ковчег, который, стоя на якоре за деревьями, покрывавшими узкую косу, мог бы остаться незаметным для враждебного глаза в течение це¬ лого лета. В самом деле, место это было укрыто очень надежно. Судно, причаленное позади косы в глубине заво¬ ди, можно было бы увидеть только с одной стороны, а именно с берега, густо поросшего лесом, куда чужаки вряд ли могли забраться. — Мы скоро увидим ковчег, — сказал Непоседа, в то время как пирога скользила вокруг дальней оконечности косы, где вода была так глубока, что казалась совсем чер¬ ной. — Старый Том любит забираться в тростники, и через пять минут мы очутимся в его гнезде, хотя сам он, быть может, бродит среди своих капканов. Марч оказался плохим пророком. Пирога обогнула ко¬ су, и взорам обоих путников открылась вся заводь. Однако они ничего не заметили. Безмятежная водная гладь изги¬ балась изящной волнистой линией; над ней тихо склоня¬ лись тростники и, как обычно, свисали деревья. Над всем господствовало умиротворяющее и величественшбе спокой¬ ствие пустыни. Любой поэт или художник пришел бы в восторг от этого пейзажа, только не Гарри Непоседа, кото¬ рый сгорал от нетерпения поскорее встретить свою легко-* мысленную красавицу. Пирога двигалась по зеркальной воде бесшумно: погра¬ ничные жители привыкли соблюдать осторожность в каж¬ дом своем движении. Суденышко, казалось, плыло в возду¬ хе. В этот миг на узкой полосе земли, которая отделяла бухту от озера, хрустнула сухая ветка. Оба искателя приключений встрепенулись. Каждый по¬ тянулся к своему ружью, которое всегда лежало под ру¬ кой. — Для какой-нибудь зверушки это слишком тяжелый шаг, — прошептал Непоседа, — больше похоже, что идет человек. — Нет, нет! — возразил Зверобой. — Это слишком тя¬ жело для животного, но слишком легко для человека. Опу¬ сти весло в воду и подгони пирогу к берегу. Я сойду на землю и отрежу этой твари путь отступления обратно по косе, будь то минг или выхухоль. 57
Непоседа повиновался, и Зверобой вскоре высадился на берег. Бесшумно ступая в своих мокасинах, он пробирался по зарослям. Минуту спустя он уже был на самой середине узкой косы и не спеша приближался к ее оконечности; в такой чаще приходилось соблюдать величайшую осторож¬ ность. Когда Зверобой забрался в самую глубь зарослей, сухие ветви затрещали снова, и этот звук стал повторяться через короткие промежутки, как будто какое-то живое су¬ щество медленно шло вдоль по косе. Услышав треск вет¬ вей, Непоседа отвел пирогу на середину бухты и схватил карабин, ожидая, что будет дальше. Последовала минута тревожного ожидания, а затем из чащи вышел благород¬ ный олень, величественной поступью приблизился к песча¬ ному мысу и стал пить воду. Непоседа колебался не больше секунды. Затем быстро поднял карабин к плечу, прицелился и выстрелил. Эффект, произведенный внезапным нарушением торжественной ти¬ шины в таком месте, придал всей этой сцене необычайную выразительность. Выстрел прозвучал, как всегда, коротко и отрывисто. Затем на несколько мгновений наступила ти¬ шина, пока звук, летевший по воздуху над водой, не достиг утесов на противоположном берегу. Здесь колебания воз¬ душных волн умножились и прокатились от одной впадины к другой на целые мили вдоль холмов, как бы пробуждая спящие в лесах громы. Олень только мотнул головой при звуке выстрела и сви¬ сте пули — он до сих пор еще никогда не встречался с че¬ ловеком. Но эхо холмов пробудило в нем недоверчивость. Поджав ноги к телу, он прыгнул вперед, тотчас же погру¬ зился в воду и поплыл к дальнему концу озера. Непосода вскрикнул и пустился в погоню; в течение двух или трех минут вода пенилась вокруг преследователя и его жертвы. Непоседа уже поравнялся с оконечностью косы, когда Зве¬ робой показался на песке и знаком предложил товарищу вернуться. — Очень неосторожно с твоей стороны было спустить курок, не осмотрев берега и не убедившись, что там не пря¬ чется враг, сказал Зверобой, когда его товарищ медлен¬ но и неохотно повиновался. — Этому я научился от делава¬ ров, слушая их наставления и предания, хотя сам еще ни¬ когда не бывал на тропе войны. Да теперь и неподходящее время года, чтобы убивать оленей, и мы не нуждаемся 58
в пище. Знаю, меня называют Зверобоем, и, быть может, я заслужил эту кличку, так как понимаю звериный нрав и целюсь метко. Но, пока мне не понадобится мясо или шку¬ ра, я зря не убью животное. Я могу убивать, это верно, но я не мясник. — Как мог я промазать в этого оленя! — воскликнул Непоседа, срывая с себя шапку и запуская пальцы в свои красивые взъерошенные волосы, как будто желая успоко¬ ить свои мысли. С тех пор как мне стукнуло пятнадцать лет, я ни разу не был так неповоротлив. — Не горюй! Гибель животного не только не принесла бы никакой пользы, но могла бы и повредить нам. Эхо пу¬ гает меня больше, чем твой промах, Непоседа. Оно звучит как голос природы, упрекая нас за бесцельный и необду¬ манный поступок. — Ты много раз услышишь этот голос, если подольше поживешь в здешних местах, парень, — смеясь, возразил Непоседа. — Эхо повторяет почти все, что говорится и делается на Мерцающем Зеркале при такой тихой летней погоде. Упадет весло, и стук от его падения ты слы¬ шишь вновь и вновь, как будто холмы издеваются над твоей неловкостью. Твой смех или свист доносятся со стороны сосен, словно они весело беседуют, так что ты и впрямь можешь подумать, будто они захотели поболтать с тобой. — Тем больше у нас причин быть осторожными и мол¬ чаливыми. Не думаю, что враги уже отыскали дорогу к этим холмам, — вряд ли они могут от этого что-нибудь выиграть. Но делавары всегда говорили мне, что если му¬ жество — первая добродетель воина, то его вторая доброде¬ тель осторожность. Твой крик в горах может открыть целому племени тайну нашего пребывания здесь« — Зато он заставит старого Тома поставить горшок на огонь и даст ему знать, что гость близко. Иди сюда, парень, садись в пирогу, и постараемся найти ковчег, покуда еще светло. Зверобой повиновался, и пирога поплыла в юго-запад¬ ную сторону. До берега было не больше мили, а она плы¬ ла очень быстро, подгоняемая искусными и легкими ударами весел. Спутники уже проплыли половину пути, когда слабый шум заставил их оглянуться назад: на их глазах олень вынырнул из воды и пошел вброд к суше. 59
Минуту спустя благородное животное отряхнуло воду со своих боков, поглядело вверх на древесные заросли и, вы¬ скочив на берег, исчезло в лесу. — Это создание уходит с чувством благодарности в сердце, — сказал Зверобой, — природа подсказывает ему, что оно избежало большой опасности. Тебе тоже следовало бы разделить это чувство, Непоседа, признавшись, что глаз и рука изменили тебе; твой безрассудный выстрел не при¬ нес бы нам никакой пользы. — Глаз и рука мне вовсе не изменили! — с досадой крикнул Марч. — Ты добился кое-какой славы среди дела¬ варов своим проворством и умением метко стрелять в зве¬ рей. Но хотелось бы мне поглядеть, как ты будешь стоять за одной из этих сосен, а размалеванный минг — за другой, оба со взведенными курками, подстерегая удобный момент для выстрела. Только при таких обстоятельствах, Натани¬ эль, можно испытать глаз и руку, потому что ты испыты¬ ваешь свои нервы. Убийство животного я никогда не считал подвигом. Но убийство дикаря — подвиг. Скоро настанет время, когда тебе придется испытать свою руку, потому что дело опять дошло до драки. Вот тогда мы и узнаем, чего стоит на поле сражения охотничья слава. Я не считаю, что глаз и рука изменили мне. Во всем виноват олень: он остался на месте, а ему следовало идти вперед, и поэтому моя пуля пролетела перед ним. — Будь по-твоему, Непоседа. Я только утверждаю, что это наше счастье. Смею сказать, что я не могу выстрелить в ближнего с таким же легким сердцем, как в зверя. — Кто говорит о ближних или хотя бы просто о людях! Ведь тебе придется иметь дело с индейцами. Конечно, у всякого человека могут быть свои суждения, когда речь идет о жизни и смерти другого существа, но такая щепе¬ тильность неуместна по отношению к индейцу; весь вопрос в том, он ли сдерет с тебя шкуру или ты с него. — Я считаю краснокожих такими же людьми, как мы с тобой, Непоседа. У них свои природные наклонно¬ сти и своя религия, но в конце концов не в этом дело, и каждого надо судить по его поступкам, а не по цвету его кожи. — Все это чепуха, которую никто не станет слушать в этих краях, где еще не успели поселиться моравские братья. Человека делает человеком кожа. Это бесспорно.
А то как бы люди могли судить друг о друге? Все живое облечено в кожу, для того чтобы, поглядев внимательно, можно было бы сразу понять, с кем имеешь дело: со зве¬ рем или с человеком. По шкуре ты всегда отличишь медве¬ дя от кабана и серую белку от черной. — Правда, Непоседа, — сказал товарищ, оглядываясь и улыбаясь, — и, однако, обе они — белки. — Этого никто не отрицает. Но ты же не скажешь, что и краснокожий и белый — индейцы. — Нет, но я скажу, что они люди. Люди отличаются друг от друга цветом кожи, у них разные нравы и обычаи, но, в общем, природа у всех одинакова. У каждого человека есть душа. Непоседа принадлежал к числу тех «теоретиков», кото¬ рые считают все человеческие расы гораздо ниже белой. Его понятия на этот счет были не слишком ясны и опреде¬ ления не слишком точны. Тем не менее он высказывал свои взгляды очень решительно и страстно. Совесть обвиняла его во множестве беззаконных поступков по отношению к индейцам, и он изобрел чрезвычайно легкий способ успо¬ каивать ее, мысленно лишив всю семью краснокожих чело¬ веческих прав. Больше всего его бесило, когда кто-нибудь подвергал сомнению правильность этого взгляда и приво¬ дил к тому же вполне разумные доводы. Поэтому он слу¬ шал замечания товарища, не думая даже обуздать свои чувства и способы их выражения. — Ты просто мальчишка, Зверобой, мальчишка, сби¬ тый с толку и одураченный хитростью делаваров и миссио¬ неров! — воскликнул он, не стесняясь, как обычно, в выборе слов, что случалось с ним всегда, когда он был возбуж¬ ден. — Ты можешь считать себя братом краснокожих, но я считаю их просто животными, в которых нет ничего чело¬ веческого, кроме хитрости. Хитрость у них есть, это я при¬ знаю. Но есть она и у лисы и даже у медведя. Я старше тебя и дольше жил в лесах, и мне нечего объяснять, что такое индеец. Если хочешь, чтобы тебя считали дикарем, ты только скажи. Я сообщу об этом Джудит и старику, и тогда посмотрим, как они тебя примут. Тут живое воображение Непоседы оказало ему некото¬ рую услугу и охладило его гневный пыл. Вообразив, как его земноводный приятель встретит гостя, представленного ему таким образом, Непоседа весело рассмеялся. 61
Зверобой слишком хорошо знал, что всякие попытки убедить такого человека в чем-либо, что противоречит его предрассудкам, будут бесполезны, и потому не испытывал никакого желания взяться за подобную задачу. Когда пи¬ рога приблизилась к юго-восточному берегу озера, мысли Непоседы приняли новый оборот, о чем Зверобой нисколь¬ ко не пожалел. Теперь уже было недалеко до того места, где, по словам Марча, из озера вытекала река. Оба спутника смотрели по сторонам с любопытством, которое еще больше обострялось надеждой отыскать ковчег. Читателю может показаться странным, что люди, на¬ ходившиеся всего в двухстах ярдах от того места, где между берегами высотой в двадцать футов проходило довольно широкое русло, могли его не заметить. Не сле¬ дует, однако, забывать, что здесь повсюду над водой сви¬ сали деревья и кустарники, окружая озеро бахрбмой, кото¬ рая скрывала все его мелкие извилины. — Уже два года я не захаживал в этот конец озера, — сказал Непоседа, поднимаясь в пироге во весь рост, чтобы удобнее было видеть. — Ага, вот и утес задирает свой под¬ бородок над водой, река начинается где-то здесь по со¬ седству. Мужчины снова взялись за весла. Они находились уже в нескольких ярдах от утеса. Он был невелик, не более пяти или шести футов в высоту, причем только половина его поднималась над озером. Непрестанное действие воды в течение веков так сгладило его вершину, что утес своей необычайно правильной и ровной формой напоминал боль¬ шой пчелиный улей. Пирога медленно проплыла мимо, и Непоседа сказал, что индейцы хорошо знают этот утес й обычно назначают поблизости от него место встреч, когда им приходится расходиться в разные стороны во время охо¬ ты или войны. — А вот и река, Зверобой, — продолжал он, — хотя она так скрыта деревьями и кустами, что это место больше по¬ хоже на потаенную засаду, чем на исток из такого озера, как Мерцающее Зеркало. Непоседа недурно определил характер места, которое действительно напоминало засаду. Высокие берега подни¬ мались не менее как на сто футов каждый. Но с западной стороны выдавался вперед небольшой клочок низменности, 62
до половины суживая русло реки. Над водой свисали ку¬ сты; сосны, высотой с церковную колокольню, тянулись к свету, словно колонны, своими перепутанными ветвями, и глазу даже на близком расстоянии трудно было разыскать ложбину, по которой протекала река. С поросшего лесом крутого берега тоже нельзя было обнаружить никаких при¬ знаков истока. Вся картина, открывавшаяся глазу, казалась одним сплошным лиственным ковром. Пирога, подгоняемая течением, приблизилась к берегу и поплыла под древесным сводом. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь редкие просветы, слабо озаряя царив¬ шую внизу темноту. — Самая настоящая засада, прошептал Непоседа. — Поэтому старый Том и спрятался где-то здесь со своим ковчегом. Мы немного спустимся вниз по течению и, на¬ верное, отыщем его. — Но здесь негде укрыться такому большому судну, — возразил Зверобой. — Мне кажется, что здесь с трудом пройдет и пирога. Непоседа рассмеялся в ответ на эти слова, и, как вскоре выяснилось, с полным основанием. Едва только спутники миновали бахрому из кустарников, окаймлявшую берега, как очутились в узком, но глубоком протоке. Прозрачные воды стремительно неслись под лиственным навесом, кото¬ рый поддерживали своды, образованные стволами древних деревьев. Поросшие кустами берега оставили свободный проход футов двадцати в ширину, а впереди открывалась далекая перспектива. Наши искатели приключений пользовались теперь вес¬ лами лишь для того, чтобы удержать легкое суденышко на середине реки. Пристально разглядывали они каждую из¬ вилину берега, но поворот следовал за поворотом, и пирога плыла все дальше и дальше вниз по течению. Вдруг Непосе¬ да, не говоря ни слова, ухватился за куст, и лодка замерла на месте. Очевидно, повод для того был достаточно серь¬ езный. Зверобой невольно положил руку на приклад ка¬ рабина. Он не испугался — просто сказалась охотничья привычка. — А вот и старый приятель, — прошептал Непоседа, указывая куда-то пальцем и смеясь от всего сердца, хотя 63
совершенно беззвучно. — Так я и думал: он бродит по колени в тине, осматривая свои капканы. Но, убей меня бог, я нигде не вижу ковчега, хотя готов поставить в заклад каждую шкуру, которую добуду этим летом, что Джудит не решится ступать своими хорошенькими маленькими ножками по такой черной грязи! Вероятно, девчонка рас¬ чесывает волосы на берегу какого-нибудь родника, где мо¬ жет любоваться своей красотой и набираться презрения к нашему брату, мужчине. — Ты несправедливо судишь о молодых женщинах. Да, Непоседа, ты преувеличиваешь их недостатки и их совер¬ шенства. Смею сказать, что Джудит, вероятно, не так уж восхищается собой и не так уж презирает нас, как ты, видимо,- думаешь. Она, очевидно, работает для свое¬ го отца 'в доме, в то время как он работает для нее у кап¬ канов. — Как приятно услышать правду из уст мужчины, хо¬ тя бы раз в девичьей жизни! — произнес низкий и мягкий женский голос так близко от пироги, что оба путника невольно вздрогнули. — А что до вас, мастер Непоседа, то каждое доброе слово вам дается так трудно, что я давно уже не надеюсь услышать его из ваших уст. Последнее та¬ кое слово однажды застряло у вас в горле так, что вы едва им не подавились. Но я рада, что вижу вас в лучшем обще¬ стве, чем прежде, и что люди, которые умеют уважать жеи- щдн и обращаться с ними, не стыдятся путешествовать вместе с вами. После этой тирады в просвет между листьями выгляну¬ ло необычайно хорошенькое юное женское личико, да так близко, что Зверобой мог бы дотянуться до него веслом. Девушка милостиво улыбнулась молодому человеку, а сер¬ дитый взгляд, впрочем притворный и насмешливый, кото¬ рый она бросила на Непоседу, придал ее красоте еще боль¬ шую прелесть, показывая все разнообразие игры ее пере¬ менчивой и капризной физиономии. Только вглядевшись пристальнее, путники поняли, по¬ чему девушка смогла появиться так внезапно. Незаметно для себя они очутились борт о борт с ковчегом, который был скрыт кустами, нарочно срезанными для этой цели и так искусно расположенными, что Джудит Хаттер нужно было только раздвинуть листья, заслонявшие оконце, что¬ бы выглянуть наружу и заговорить* 64
В просвет между листьями выглянуло необычайно хорошенькое юное личико.
Глава IV Боязливую лань не страшит испуг, Если в хижину я вхожу, И майской фиалке я лучший друг, И тихий ручей лепечет вокруг, Когда ее сон сторожу. Б р а й е н т 1 Ковчег, как все называли плавучий дом Хаттеров, был устроен очень просто. Нижней частью ему служила широ¬ кая плоскодонная баржа. Посредине, занимая всю ширину и около двух третей длины судна, стояла невысокая над¬ стройка, напоминавшая внешним видом «замок», но сколо¬ ченная из более тонких досок, которые, однако, могли слу¬ жить защитой от пуль. Борта баржи были немного выше обычных, а каюта — такой высоты, чтобы в ней можно было только-только стоять выпрямившись. Все это стран¬ ное сооружение выглядело не слишком неуклюже. Короче говоря, ковчег немногим отличался от современных плоско¬ донных барок, плавающих по каналам, хотя был гораздо шире и построен грубее, а покрытые корой бревенчатые стены и кровля свидетельствовали о полудиком образе жизни его обитателей. И, однако, немало искусства пона¬ добилось, чтобы соорудить это судно, довольно легкое и до¬ статочно поворотливое при его вместимости. Каюта была перегорожена пополам. Одна половина служила столовой и спальней для отца, в другой жили дочери. Незатейливая кухонная утварь размещалась на корме прямо под откры¬ тым небом; не надо забывать, что ковчег был только лет¬ ним жилищем. Вполне понятно, почему Непоседа назвал это место «за¬ садой». Почти везде с крутых берегов свисали над рекой кусты и низкорослые деревья, купавшие свои ветви в глу¬ боких омутах. В одном таком месте Хаттер и поставил на якорь свой ковчег. Это ему удалось без особого труда. Ко¬ гда судно очутилось под прикрытием деревьев и кустов, достаточно было привязать несколько камней к концам вет¬ вей, чтобы заставить их погрузиться глубоко в реку. Не¬ сколько срезанных и умело расположенных кустов довер¬ 1 Перевод Л. Рубинштейна. 66
шили остальное. Как уже видел читатель, маскировка была сделана настолько ловко, что ввела в обман даже двух на¬ блюдателей, привыкших к жизни в девственных лесах Аме¬ рики и как раз в это время искавших спрятанное судно. То, что ковчег был найден, произвело неодинаковое впечатление на наших путников. Лишь только пирога при¬ чалила к просвету между ветвями, служившему входом, как Непоседа перескочил через борт и минуту спустя весе¬ ло, но несколько язвительно беседовал с Джудит, видимо позабыв обо всем на свете. Совсем иначе вел себя Зверобой. Он медленно и осторожно вошел в ковчег и внимательно, с любопытством рассматривал его устройство. Правда, в его взгляде, брошенном на Джудит, мелькнуло восхищение ее ослепительной и своеобразной красотой, но даже красота девушки ни на секунду не ослабила его интереса к жилищу Хаттеров. Шаг за шагом обследовал он это оригинальное сооружение, ощупывая скрепы и соединения, знакомясь со средствами обороны и вообще не пропустив ни одной мело¬ чи, которая имеет значение для человека, постоянно имею¬ щего дело с подобными предметами. Не оставил он без вни¬ мания и маскировку. Он изучил ее во всех подробностях и время от времени что-то бормотал себе под нос. Так как по¬ граничные обычаи очень просты и допускают большую сво¬ боду, он осмотрел каюты и, открыв дверь, прошел на дру¬ гой конец баржи. Здесь он застал вторую сестру, сидевшую под лиственным навесом и занятую каким-то незамыслова¬ тым рукоделием. Зверобой опустил на пол свой карабин и, опершись обеими руками на дуло, стал смотреть на девушку с таким интересом, какого не могла пробудить в нем даже необы¬ чайная красота ее сестры. Он заключил из слов Непоседы, что у Хетти разума меньше, чем обычно приходится на до¬ лю человека, а воспитание среди индейцев научило его особенно мягко обращаться с теми, кто обижен судьбой. К тому же внешность Хетти Хаттер не могла бы оттолкнуть того, в ком ее положение вызывало участие. Ее отнюдь нельзя было назвать слабоумной в полном смысле этого слова. Она лишь потеряла присущие большинству нормаль¬ ных людей хитрость и способность к притворству, но зато сохранила простодушие и любовь к правде. Те немногие наблюдатели, которые имели случай видеть эту девушку, часто замечали, что ее понятия о справедливости были 67