Как ограбить швейцарский банк
Шрифт:
– Заморозили?
– Отложили. До того момента, когда служба внутренней безопасности проведет свое расследование. Перевозка в… ну, та, что интересует вас, в общем, та…
– Мы поняли друг друга.
– Ну вот, эту перевозку перенесли на декабрь.
– Декабрь?
– Именно.
– Декабрь…
Контини попрощался с компьютерщиком. Положил телефон на стол. Он был в нерешительности. Банки, служба внутренней безопасности, перевозки. Ему казалось, что все это нереально. С тех пор как он согласился помогать Жану, он жил в каком-то сне. В сущности, в этом он не отличался от Анны и Филиппо Корти.
А теперь было похоже на то, что до декабря ничего не случится. Никакой перевозки, никакого ограбления. Возможно, и впрямь Форстеру придется наконец признать свое поражение. И Жан получит дочь. Но у Контини были сомнения на этот счет…
Он встал из-за стола, опять стал смотреть на озеро. Он чувствовал себя зверем в клетке. Не хотел идти на попятный, но что-то внутри него восставало при мысли, что надо совершить противозаконный поступок.
Декабрь. Все равно как если бы компьютерщик сказал «в другой жизни» или «в другой вселенной». Нет, не со мной, думал Контини, это в действительности происходит не со мной.
– Декабрь? Я не могу ждать до декабря!
– Но тебе придется это сделать. Если, конечно ты не захочешь…
– Нет, – закричал Форстер, – я не могу отступиться!
– Но…
– Слушай, Сальвиати, тебе не стоит заставлять меня нервничать!
– Ладно. Я знаю, что сила на твоей стороне. Но не я решил отложить перевозку. И ведь отдел внутренней безопасности банка все еще ведет расследование, которое…
– Насрать мне на расследование. Что они, по-твоему, могут накопать?
Тут вмешался Контини:
– Ну, я бы проверочку устроил. Ваш друг, Марелли, мог как-то наследить.
Форстер окоротил его:
– А тебя вообще никто не спрашивал!
Они снова сидели в его кабинете. И опять там был Контини. Форстер не понимал, на кой Сальвиати сдался этот клоун.
– Мне хотелось бы переброситься парой слов с Марелли, – говорил тот самый Контини. – Хорошо бы понять, не оставил ли он каких-то следов, которые…
– Хватит болтовни, – прервал его Форстер. – Марелли вне игры.
– Он все еще там же, где Лина? – спросил Сальвиати.
Форстер заметил мнительный отцовский взгляд. Порой его посещало подозрение, что Сальвиати постарел, что он, Форстер, непоправимо ошибается, доверившись ему. Но чем больше проходило времени, тем кровожаднее становились адвокаты «К-Инвестмента». Форстер уже не мог свернуть с пути. И не мог ждать. Он встал. Посмотрел Сальвиати и Контини в глаза.
– Я не пойду на попятный. И вы тоже этого не сделаете. Внутреннее расследование ни к чему не приведет, если только ваша неосмотрительность…
– Мы не оставили следов, – заметил Сальвиати. – Мы используем правильные пароли.
А вообще-то, может, Сальвиати и не постарел. Форстер таким его и помнил: резкий голос, решительное лицо человека, который слов на ветер не бросает.
– В любом случае, – вступил в разговор Контини, – мы к «Юнкеру» отношения не имеем, так что нам не стоит бояться. Но Марелли работал там. Если обнаружат, что первая информация исходит от него…
Форстер засопел. Нелегко сладить с этими двумя, особенно когда они вместе. Он поднял руки, будто сдаваясь.
– Хорошо, я дам вам поговорить с Марелли. Но вы устроите это ограбление без протестов, о\'кей?
– А Лина?
– Что Лина?
– Ты же не продержишь Лину в плену до декабря?
– Почему это?
– Потому что…
– Если я ее отпущу, ты ограбишь банк? Сальвиати не ответил.
Это было немалое затруднение, но Форстер не мог действовать иначе. Действительно, нелегко прятать девушку три месяца. Но тогда тем более десять миллионов – минимальная сумма, нужная ему, чтобы покрыть расходы и избавиться от стервятников.
– Я подержу ее взаперти, но обещаю, что мы будем обращаться с ней хорошо.
– Но три месяца! – запротестовал Сальвиати. – Это невозможно!
– Иного выхода нет. Мне жаль.
Надо было задобрить эту парочку. Потому что они еще не знали, что Форстер их наколет. Теперь ему уже не оставалось ничего другого. Он должен был хапнуть десять миллионов и потом избавиться от исполнителей и замять всю эту историю. Форстер неоднократно разбивал себе лоб за время своей карьеры и всегда брал новый старт. Следовало только принимать нужные решения в нужный момент.
– По сути, мы все работаем ради одной цели, – сказал он, провожая их к двери. – Ты, Сальвиати, получишь дочь и немножко денег, я смогу вернуть долг, а…
Форстер прервался.
– А ты, Контини? – продолжил он с усмешкой. – Кто тебя-то заставляет это делать? Деньги нужны?
Контини ничего не сказал, не изменил выражения лица. Но Форстер, который хорошо улавливал нюансы, заметил что-то во взгляде детектива. Каким-то образом он задел его за живое. Он решил еще наподдать ему.
– А, Контини? Ну-ка, скажи, тебе-то зачем это ограбление?3 Страх
Анна Корти жила в квартале Даро, на севере Беллинцоны, и ездила на работу на велосипеде. Ей нравилось проезжать по центру, подпрыгивая на кубиках из красного порфира, ей нравилось узнавать знакомые лица перед магазинами или за столиками баров. Иногда, когда оставалось время до начала работы, она заходила куда-нибудь выпить кофе. И поболтать. О погоде, о семейных делах, о городских сплетнях. Эти разговоры успокаивали лучше, чем сеанс массажа.
Вокруг библиотеки царило оживление. Анна сидела за столом и видела, как приходят студенты, пенсионеры и дамы, ищущие книжку для мужа, он ведь все равно их не дочитывает, знаете, что уж мне тогда эти книжки покупать. Библиотека находилась недалеко от реки Тичино, близко от центра. Часто Анна приносила себе еду из дома, в пластиковых коробочках. Гуляла по берегу реки и садилась поесть на скамейку. Из-за реки доносился гул автострады.
– Знаешь, какая-то ты уставшая, по-моему…
– Кто, я?
– А что, тут кто-то еще есть? Анна улыбнулась.
– Извини, нет, я, скорее, рассеянная.
Рената часто обедала вместе с Анной. Она тоже любила пройтись вдоль реки. Она работала не в библиотеке, но в том же здании: приводила в порядок бумаги для Государственного архива. Анна придумала причину, по которой она могла быть рассеянной:
– В последнее время мы с Филиппо часто спорим. Он становится нытиком.
– Нытиком?
– Жалуется на все, он напоминает мне своего отца. Думаешь, стареет?
Анна попала в точку: Рената обожала говорить о чужих мужьях. Она поправила покрашенные в медный цвет волосы и одарила Анну понимающим взглядом.
– Это нормально, видно, что он не находит достаточно стимулов. К счастью, мой муж пристрастился к горам, а до того было тяжело.
– Филиппо никогда не жаловался, – проговорила вдруг Анна.
– Но если ты только что сказала: он жалуется?
– А, да, в последнее время…
Анна не особо умела лгать. Правда состояла в том, что ее муж любил спокойную жизнь. А вот ей хотелось перемен. Потому-то она и ринулась в замысел Сальвиати. Уже одни только слова «ограбление» и «банк» являли ей новые миры, обещали жизнь, полную тайн и сюрпризов. А они с Филиппо, с тех пор как поженились пять лет назад, как-то закоснели. Детей пока не завели, к счастью, но ради чего? Если для того, чтобы отправляться в одни и те же поездки и видеться с одними и теми же людьми, уж лучше было родить малыша и распрощаться с молодостью.
– У нас всё по-другому, – говорила Рената, – видишь ли, у моих начальников предприимчивости меньше, чем у этого огурца… огурца, который невесть как очутился в моем сандвиче; нет, ну это возможно: говоришь им «без огурцов», а они тебе кладут огурец?
– М-да… – Анна теряла нить разговора.
– В любом случае, мы приноравливаемся. – Рената выбросила огурец. – Мужчины – особый сорт людей. Или они становятся начальниками и тогда всю жизнь только и делают, что уклоняются от неприятностей, или они должны найти себе хобби. Ты должна найти что-нибудь для Филиппо, дать ему совет…
Слова Ренаты утекали прочь, как река перед ними Анне удавалось поддерживать беседу, ограничиваясь знаками согласия. Одновременно она думала о своей работе. Ей тоже порой бывало скучно. Возможно, мысль обчистить банк играла ту же роль, что и хобби. Способ разгрузить голову.
Может, поэтому они с Филиппо и согласились? Как два ребенка, которым захотелось поиграть?
– Ты думаешь, достаточно хобби?
– Если это занятие держит тебя в форме, потом оно помогает тебе жить лучше.
На самом деле Анна знала, в чем загвоздка. Именно она хотела превратить ограбление в забаву. Чтобы не чувствовать страха, она делала вид перед самой собой, что это игра.
Позднее, в библиотеке, она искала книги о кражах в банках. Но обнаружила только романы, которые не имели никакой связи с реальностью. Истории о благородных бандитах и о злобных монстрах, которые грабят, чтобы дать выход своему безумию. Кто-то подпускал иронии. Она открыла первый попавшийся детектив, роман Дональда Уэстлейка. «Тому, кто никогда не пробовал, сразу скажу, что грабить банк – занятие очень скучное». Анна поставила книгу на полку и бросила поиски.
Нигде ни строчки о невыдуманном ограблении. Ни строчки о таком человеке, как Сальвиати, который начинает красть в детстве и затем превращает это в свое ремесло. О паре вроде нее и Филиппо, которая вдруг видит перед собой Сальвиати. И тот обращается к ним с просьбой о помощи. В их гостиной. Здорово, ребята, помните меня? Ну, в общем, мне тут надо банк ограбить, подсобите? А вокруг безделушки, свадебные фотографии… Что они могли ему сказать? Согласились, но не приняли всерьез. А теперь, когда Анна по-настоящему задумывалась об этом, ей становилось почти дурно. Что же мы делаем? Она позвонила мужу: