Как рождаются мифы XX века
Шрифт:
телевидению, и испугать нас встречей с неизвестным
объектом не так-то просто.
Теперь рассмотрим встречу с достаточно редким
природным явлением, которое прямому исследованию
не поддается. Это может быть землетрясение,
извержение вулкана, солнечное или лунное затмение, шаровая
молния, смерч и т. п. И у животного, и у человека в
этом случае, как и при встрече с неизвестным
объектом, срабатывают оба инстинкта, вызывая те же
потребности. Отсутствие информации порождает сшибку
тех же самых эмоций — страха и любопытства,
результатам которой является испуг и, возможно, оцепенение.
Однако сходство на этом кончается. Ибо активное
исследовательское действие предпринять нельзя, а если
и попытаться что-то сделать, то эти действия
результатов не принесут, поскольку дополнительной
информации о самом явлении и причинах происходящего
получить невозможно, конечно, если мы не знаем заранее,
что происходит землетрясение, явление шаровой
молнии и т. п.
Если явление длится недолго, то после его
окончания страх перед непосредственной опасностью
проходит, ибо прямой угрозы не существует и спасаться нет
нужды. Когда же оно длится достаточно долго, то
страх начинает проходить еще до окончания явления.
Что же касается любопытства, то именно с него и
начинает проявляться разница между поведением
человека и животного в описываемой ситуации. Животное
после окончания явления ведет себя так, будто ничего
не произошло. Вместе со страхом исчезает и
любопытство, несмотря на то что потребность в исследовании
осталась неудовлетворенной. Воспоминания о
пережитом страхе, по-видимому, не очень тревожат животное
до новой встречи с необычным явлением.
У человека же потребность в исследовании
остается, и тогда возникает состояние неудовлетворенной
потребности, неудовлетворенного любопытства. Кроме
того, человек, в отличие от животного, прекрасно помнит
пережитый страх, постоянно возвращается к нему в
своей памяти, так как боится повторения непонятного и, по
всей видимости, опасного явления. Здесь уже
проявляется элемент отдаленного прогнозирования — черта,
характерная только для человека.
И неудовлетворенное любопытство, и страх — это
стойкие отрицательные эмоции. Жить под их гнетом
очень тяжело, точнее — невозможно. Жизнь в
ожидании неизвестных бед может привести к разрушению
психики, стрессам, нервным срывам. К счастью, эволюция
позаботилась о том, чтобы этого не происходило.
Природа наградила человека своеобразным защитным
механизмом, новым психическим качеством, которого пет
у животных и которое, в конечном счете, помогает
снимать отрицательные эмоции, названные выше. Это
качество— потребность в объяснении словом, одна из
древнейших чисто человеческих черт.
Объяснение без исследования
Говоря о рождении мифов, мы обращаемся ко
временам очень отдаленным, к тому периоду, когда люди
только овладевали членораздельной речью и навыками
абстрактного мышления. Потребность в объяснении
словом стала дальнейшим развитием исследовательского
рефлекса на новом, принципиально ином уровне — не
на чувственно-эмпирическом, как эта было у наших
древних предков, а на абстрактно-теоретическом. При
этом прежний, эмпирический уровень исследования не
был отброшен и сохраняет свое значение до сих пор.
Потребность в исследовании и потребность в
объяснении возникают одновременно, ибо это проявления
одного и того же рефлекса «что такое?». Потребность в
исследовании неизвестного можно удовлетворить,
изучив это неизвестное. Но если исследование невозможно,
то достаточно получить словесное объяснение, которое
по своему воздействию на психику вполне заменит
само исследование и избавит человека от стресса.
Удовлетворение потребности в объяснении, проявляющей
себя на уровне инстинкта, позволяет человеку гораздо
активнее познавать мир. Ведь объяснить с помощью
слов можно не только то неизвестное, которое
наблюдается непосредственно, но и вообще все непонятное, в
том числе и то, что возникает в памяти. А это —
существенная разница, значительно расширяющая круг
познаваемого, позволяющая делать выводы общего
порядка и осознавать не только настоящее, но и
прошедшее, и будущее.
По словам этнографа К. Д. Лаушкина,
«первобытному человеку было свойственно объяснять мир», в чем
п состоит его существеннейшее отличие от животного.
Качество это настолько важно и принципиально, что
можно даже сказать, что человек — это не только
человек разумный (хомо сапиенс), но и «человек
объясняющий». Каково качество объяснений, насколько они
соответствуют действительности — вопрос другой, важно
то, что человек начал активно, а не пассивно, как
животное, пытаться познавать явления окружающего
мира, «сознавать причинную связь между явлениями».