Калейдоскоп
Шрифт:
— Хочешь «Океанки»?
— Нет. Меня беспрерывно тошнит. Мне все пахнет селедкой. Сегодняшний обед был неудачным от начала и до конца. Я думал, что капитан способен на нечто лучшее. Ну и он не занимался нами как следовало бы. Нам надо было лететь самолетом.
— В карнавальный сезон самолеты не летают.
— Отсутствие выбора — худшее, что может быть.
Фумарола вильнула задом и сказала:
— Ну? — В ту же минуту раздался страшный взрыв. — Ай, что ты делаешь?
— Это из пушечки на носу. Ого, уже и сирена завыла. Макардек валяет дурака. Подает сигнал «Судно зовет своего матроса». Речь, наверно, идет
— Как раз вовремя начал свою стрельбу, дурак, — сказала Фумарола, вспотев от злости. — Первого механика тоже затянуло в водоворот. Мы проглядели второй мешок. В трюме ад. Капитан кричит, что это ошибка, что произошло трагическое недоразумение. И вообще он сошел с ума. Гребной винт работает как из жалости. Расписание движения можно выбросить за борт.
— Интересно, о чем этот Макардек думает?
Фумарола смотрела на меня как-то странно. Что-то буркнула себе под нос и вылезла из постели. Разбросанные части гардероба она собирала в молчании, так что был слышен стук двигателя. Старший стюард шел по коридору и трехкратным ударом ноги в дверь приглашал пассажиров на ранний ужин. Вслед за стюардом кто-то рванул за ручку.
— Подожди! — заорала Фумарола. — Не видишь, что дверь заперта! Лезет, как к себе домой, ганимед проклятый! Чего надо?
В каюту вошел Макардек.
— Как вы себя чувствуете?
— Плохо.
— Вы, наверно, сели уже больным.
Я пропустил это идиотство мимо ушей, так как в каюту вбежал мальчик, тот самый, который с таким азартом бил котика по голове.
— Ты, к тебе плывет лодка!
— Лодка? — я посмотрел на капитана.
— Лодка с врачом.
— Да, да, моторная лодка с красной божьей коровкой на белом флаге! Доктор едет! Ты откинешь копыта, да? Когда ты испустишь дух, я возьму кусок тебя для игры. Вот это да!..
— Бойкий пузырь. — Как назло ни кусочка сахара в кармане. Я протянул руку. — Спасибо тебе, мой мальчик.
Мальчик отпрыгнул. Пронзительно крикнул и чудовищно вытаращил глаза. Мне стало очень не по себе. Я давно не видел такого перепуганного ребенка.
— С виду бойкий, а на самом деле трус. Хи, хи, хи, такой большой парень и не умеет вежливо поздороваться.
— Подай лапу, — строго сказал Макардек. — Лапу! Дашь или нет!
— Нет!
Капитан разозлился и пинком вышиб мальчика из каюты.
— Смело начал, но потом смутился. Бывает. У меня у самого так бывало. Жалко нервов, капитан.
— Неслыханная невоспитанность! Откуда взялся этот довесок?
— Вы что, рехнулись? Ум за разум зашел? Ведь все здешние дети верят в то, что если к ним прикоснется чужой, то в теле сразу же образуется дыра, а если прикоснется к руке или ноге — то они отпадут. Ничего удивительного. В капкан предрассудков попадают и взрослые, особенно мужчины. Кто-нибудь мне поможет, наконец? Я не ребенок, ничего у меня не отпадет и у вас из-за меня ничего не отпадет.
— Фумарола, Фумаролочка… — шепнул я, растроганный слезами. С трудом справлялся я с пуговицей и петелькой. — Тесноват…
— Было хорошо, а теперь плохо?
— Фумарола! Наконец-то мы под агавой!
Макардек стоял, вцепившись в дверную ручку. Он о чем-то задумался или чего-то ждал. Прищурив глаза, он пристально смотрел в одну точку. Выходить он не спешил, хотя, по моему мнению, каждая минута промедления делала ситуацию критической. Старик к дверям прикипел, прирос, несмотря на брошенную через плечо фразу:
— Дорогой капитан, до встречи на палубе.
Капитан кивнул, но с места не сдвинулся. Поведение Макардека напомнило мне о ранее сделанных наблюдениях. Что-то, вероятно, было в здешнем климате, чего нет в других странах. Вот пример. Прежде чем я почувствовал известное смущение, вызванное присутствием Макардека, я осознал, что, кроме капитана, в каюте находятся табуретки, комод, пружинный биллиард, диаскоп, статуэтка гиппопотама и еще какие-то мелочи. Разве кого-нибудь на так называемом лоне природы, в парке или за городом смущает скачущая с ветки на ветку белка, или забавно скособочившая голову ворона, или девственность молодой березы в непосредственной близости? Никого не смущает ни выпяченный живот комода, ни бессовестный взгляд двустворчатого шкафа. Так почему, черт побери, меня должен смущать капитан Макардек? Вот именно! Это неожиданное открытие я приписал местным условиям и влиянию климата. Ни в каком другом месте мне не пришла бы в голову мысль, что Макардек может стать шкафом или комодом, когда это будет мне на руку. Никакой даже самый пронзительный взгляд шкафа не оставит на спине следа. Поэтому я не скосил глаз и не проверил, в какую сторону смотрит шкаф в стиле «макардек». Подавив смущение, я быстро вернул себе хорошее настроение и свободу движений. Я пришел к убеждению, что путешествие на теплоходе приведет меня и Фумаролу в тень вечноцветущей агавы. Начальный пессимизм я отнес на счет «Океанки» и разбитой головы. И что мне до того, чьи ноги высовывались из бумажного мешка? Без всякой причины я слишком близко к сердцу принял внутренние дела экипажа. Я неизвестно зачем влез в епархию капитана.
Вдруг на меня накатила новая волна депрессии. Опять разболелась голова. Вместо агавы я уже видел только Макардека. Капитан перестал изображать шкаф и заговорил нормальным тоном:
— Матрос второй раз кричит о приближающейся лодке. Доктор уже близко.
Фумарола обхватила меня за шею, и мы вместе вышли из каюты. Лодка была видна прекрасно. Команда бросила весла, и моторка, несомая течением, медленно плыла к нам. Пользуясь случаем, я спросил о спасательной лодке, отсутствие которой меня серьезно обеспокоило.
— Такого еще не было, чтобы «Торкаток» затонул. — Капитан схватил рупор и стал ругать команду моторки. — Почему вы, козлы вонючие, плывете на веслах? Почему не пользуетесь мотором?
— Потому что у нас нет топлива, — прокричал в ответ рулевой.
— А где топливо? — Макардек толкнул меня локтем. — Я их знаю, вылакали, пьянчуги…
— На «Торкатоке»! Вы же, такие-сякие, везете для нас горючее!
— Не вытирай грязную морду флагманским кораблем! Везу я или не везу, не твое дело. У тебя должен быть запас!
— А поцелуй ты нас в этот запас!
Лодка уже подплывала. С «Торкатока» бросили фалинь и штормтрап.
— А в буфет пустишь?
— Они хотят купить для детей гостинцев, — тихо объяснил Макардек. Одновременно он дал буфетчице распоряжение, чтобы гостям продавала «Океанку» третьего сорта, «ну ту, с осадком», по нормальной цене, но с океанской наценкой.
Врач уже поднялся по трапу на судно. Мы перешли в капитанский салон, чтобы принять доктора как можно лучше. За доктором шел фельдшер, неся под мышкой стойку для измерения роста и магазинные весы.