КИНФ БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ. КНИГА ВТОРАЯ. СОЗВЕЗДИЕ ПАКЕФИДЫ
Шрифт:
– Если бы ты знал это, – ответил Торн, – ты никогда не пришел бы ко мне. Потому что, несмотря ни на что, я убью тебя.
– Нет, – ответил я, – и моя Тэсана, как отражение в зеркале его Тэсаны, уставилась ему в обнаженную грудь. – Не сможешь. Ты гол и беззащитен. А я с защитой, – я указал на свой пояс и усмехнулся. Об этой части экипировки Торн позабыл совершенно, да он и не думал, что увидит такой пояс на ком-то другом, кроме себя и Зеда. – Кроме того, я стал регейцем. Ты знаешь, кто это – регейцы? Пусть и раненный, я – сильнее тебя. Послушай еще раз меня:
Торн молчал.
Хищник, что жил в нем, велел, вопил, кричал – не верь, убей!
Человек молчал, не двигался.
– Я знаю, что делать, – произнес он наконец. – Я отведу тебя к Дракону. Он не человек. Он различает нас, людей, по запаху, не только по лицам. Он сможет сказать, я ли ты.
– Да, – я кивнул. – Именно.
***********************
Давр мне поверил.
Поверил тотчас, как только увидел.
Прежде, чем отвести меня к Императору и его гостю, Алкиносту, Торн, наскоро одевшись, вызвал охрану – четырех дюжих воинов. Мельком глянув на них, он удовлетворенно кивнул головой. По его мнению, эти четверо смогли бы удержать меня, если б мне вздумалось бежать или просто сделать что-то недоброе.
Я усмехнулся; подумалось мне, что ничего они сделать не смогли бы.
Нет, я не стал бы драться с ними на мечах; нога моя, конечно, не дала бы мне двигаться так легко и свободно, как полагается двигаться воину.
Но я знал, где Торн держит свой страшный лук, и мне хватило бы времени на то, чтобы взять его и выстрелить первый раз прежде, чем мои стражи успели б вынуть свои мечи из ножен.
Торн бесцеремонно растолкал спящую деву и выставил ее прочь, наскоро накинув на нее ее шелковый халат.
Уходя, она глянула на меня, сидящего на полу, и в ее миндалевидных глазах отразился ужас.
Я вспомнил вкус вина на ее губах и запах земляники; видно, наше страстное свидание, воспоминание о нем, отразилось в моих глазах, или я еще как-то выдал себя. Но в тот краткий миг, когда наши глаза встретились, она поняла, что Торн, командующий людьми и спешно натягивающий штаны, и я, чужак в одежда из кожи ящерицы, сидящий на полу – это один и тот же человек.
Женщина видит сердцем…
Потом дверь за ней закрылась, и Торн тоже исчез. Я прикрыл глаза и задремал; лекарство Зеда творило чудеса. Дергающая, ноющая боль отступала, и рана затягивалась. Ничто не беспокоило меня; все шло по моим расчетам, и я заслужил этот отдых – краткую передышку перед длинным путем дальше…
Торн перебудил весь замок.
Интересно, отчего и Зед считал его беззащитным добрым простаком?!
Торн разбудил стражу, и ей был отдан четкий приказ: никто живым из замка выйти не должен, до того мига, пока Торн не разрешит!
Торн поднял всю стражу Драконов – в зал для аудиенции, куда он собирался вести меня, были приведены лучшие лучники и добрая сотня мечников. Торн хотел максимально обезопасить своего суверена от кого бы то ни было, будь я хоть наемником Фиолетовых Воинов, или злым
Потом он послал людей за моей одеждой – сквозь дрему я увидел, как некто осторожно подобрал тряпки, валяющиеся на полу, и почтительно поднял мой тяжелый пояс с тем, чтобы отнести их Дракону.
И уже после, наверное, почти на рассвете, послали за мной.
Торн сам разбудил меня, тряхнув крепко за плечо.
Он был полностью одет, в ту самую одежду, что я привез ему. Наверное, он надел ее для того, чтобы сравнить, и, по сему выходило, что все сходилось.
– Идем, – сухо проговорил он. – Я представлю тебя Императорам. Но смотри: выкинешь какую-нибудь шутку, и я убью тебя.
– Даже несмотря на то, что ты – это я?
– Даже несмотря на это.
– Экстравагантный способ совершения самоубийства, ты не находишь?
Торн ничего не ответил на мою шутку.
В зале аудиенций меня ждали Алкиност и Давр. Я почтительно преклонил колено перед ними и опустил голову. Новые одежды из шкурок лунной ящерицы все еще скрипели, как всякая новая кожаная вещь, но они уже пропитались насквозь моим запахом. Я видел, как вздрагивают ноздри Давра, когда он с недоверием принюхивается ко мне, я видел, как он с отвращением поморщился, унюхав мою смердящую рану – но, так или иначе, он понял, что я – это его веселый юный Торн, а не самозванец.
– Мой государь, – сказал я, почтительно склоняясь, и у него глаза на лоб полезли.
– Торн?! – произнес он. От волнения его голос совершенно не походил на человеческий. – Ты… откуда? Что с тобой стало?!
Торн-двойник в замешательстве отступил.
Вот теперь он испугался; он подумал, что теперь его вычеркнут из реальности, убьют – да что же за слово такое приставучее!
… А потом я, самозванец с серыми пустыми глазами, убью Давра Натх…
Однако, Давр и не думал убивать кого-либо из нас.
Он понял.
– Мой государь, – повторил я. – Мне нужно твое понимание, твое доверие и твоя помощь. Я и мой друг Зед прошли долгий путь, и открыли двери, которые долго стояли закрытыми. Регейцы, хранители этого мира, вернулись. Большая цепь теперь едина и цела. Кровь людей снова наполнилась памятью.
Алкиност заволновался; я видел, что он принюхивается ко мне, и улавливает знакомый запах Зеда, улетучивающийся и слабеющий с каждым мигом. И отсутствие самого Зеда пугало его, и селило черную тоску в сердце Дракона.
– Что Зед? – спросил он без обиняков.
Я повернулся к нему и почтительно поклонился.
– Зед здоров, и по-прежнему носит твой венец, – кратко ответил я, и Алкиност с шумом выдохнул – уфф! – Я пришел поздравить тебя, государь. Ты можешь гордиться своим выбором, ибо Зед стал первым из регейцев, и Слепой Пророк говорил с ним. Со мной – нет. С ним – да. Зед – регеец-воин, самый благородный из всех, существующих на свете. Сталь никогда не поцелует его, ибо он рожден крепче стали. И в его жилах льется твоя кровь. Ты помог ему стать тем, кем он стал. В твоей крови сохранилась Священная Память. Поздравляю тебя, Летающий..