Китайская классическая "Книга перемен"
Шрифт:
Разгадка:
Вновь перейдешь за пределы личного – Беда не будет в средоточии (т.е. не будет главным. – Ю.Щ.) [680] .9.
Вернешься к погибели Или обратишься в бегство.Разгадка:
Вернешься к погибели – Твой путь пришел к концу [681] .680
По-видимому, здесь также имеет место некоторая порча текста. – А.К.
681
О Ян Сюне см.: Forke A. Geschichte der mittelalterlichen chinesischen Philosophie, с. 74–100.
Другой тип самостоятельных работ, выросших на основе "Книги перемен", представляет собою "Лес перемен" ("И линь")
682
Цзяо Гун (
), т.е. Цзяо Янь-шоу (I в. до н.э.), – представитель мантического направления ицзинистики. Ныне существует предположение, что трактат "И линь" был написан не им, а Чуй Цжуанем (
, I в. до н.э. – I в. н.э.). – А.К.
683
To есть 64 2.
Представляет интерес отражение "Книги перемен" в даосской литературе. "Книгу перемен" никак нельзя считать даосским текстом, нельзя даже сближать ее с древнейшим даосизмом, как это делал, например, Ямасато Мотоо [684] . Из его сопоставлений особенно наглядно выступает все кардинальное различие даосизма, полагавшего абсолют вне мира, и ицзинизма, не выходившего за пределы мира и потому, в конце концов, принятого конфуцианством. Поэтому неудивительно, что сами даосы не отождествляли свою школу со школой ицзинистов, и до тех пор, пока "Книга перемен" не получила признание классического текста, влияние ее на даосов, если и было [685] , то лишь эпизодическим. Поэтому совершенно понятно, что в "Псевдо-Чжуан-цзы" (гл. 33) даосизм противопоставляется ицзинизму.
684
Ямасато Мотоо. Роси-то Экик-то-но хикаку кэнкю (Сравнительное исследование "Лао-цзы" и "И цзина"). Токио, 1927.
685
Например, термины иньи янв "Дао дэ цзине", космогония в гл. I "Ле-цзы" и т.п.
Однако с I в. до н.э. вплоть до VII в. даосские авторы стали испытывать сильное влияние "Книги перемен". Основное положение ее – изменчивость – как нельзя более способствовало теоретическому обоснованию алхимии, получившей распространение среди даосских писателей. Так, знаменитый текст "Чжоу и цань тун ци" ("О воссоединении трех равных [с точки зрения] "Чжоуской [книги] перемен""), приписываемый Вэй Бо-яну [686] , как показывает его название, теснейшим образом связан с "Книгой перемен". И в самом деле он написан почти сплошь в ее терминологии и с безоговорочным принятием ее идеологии [687] . Космология даосов, особенно как она выражена у Гэ Хуна, в "Гуань-инь-цзы" [688] 688, у Ду Гуан-тина и т.п., полна заимствований из "Книги перемен". Так же тесно связаны с последней многочисленные схемы и чертежи [689] , включенные в "Дао цзан". Поэтому и О.Джонсону пришлось неоднократно ссылаться на "Книгу перемен" и ее терминологию в работе, посвященной китайской алхимии [690] . При всем этом, однако, надо иметь в виду, что наибольшее влияние на даосизм оказывал не основной текст, а комментарий "Си цы чжуань", по-видимому вообще сыгравший весьма большую роль в распространении и популяризации "Книги перемен".
686
.
687
Так, например, в этом памятнике самое важное для него место – описание работы алхимика над "философским камнем" (понимаемым в образе киновари) – выражено не без участия таких терминов, как Свет – Тьма, иначе называемых "двумя веяниями". Они теснейшим образом связаны с представлениями о солнце и луне, огне и воде, т.е. так же, как и в "Книге перемен" (точнее говоря, в "Си цы чжуани"). Вот эти стихи:
…
"Наш век удлиняет даже кунжут. Волшебники киноварь в рот кладут. Ведь золота сущность чужда разложенью; Зато она всего драгоценней. И если алхимик вкусит ее, То может продлить долголетье свое... Два веянья пусть далеки искони, Но все же друг друга пронзают они. Тем легче в себе самом найти, Что тесно сплетается в сердце, в груди. Как с Солнцем, с Луною – Свет-Темнота, Так [в сердце] слиты Огонь и Вода. Сокровище – ухо, глаз и уста – Пусть будет недвижно сокрыто всегда!"
688
"Гуань-инь-цзы" – классический даосский трактат, относимый традицией ко временам Лао-цзы, но, по-видимому, когда-то утраченный и в своем нынешнем виде написанный в VII-X вв. См. перевод выдержек из него в книге "Афоризмы старого Китая" (М., 1988, с. 39–46). – А.К.
689
Их список см.: Wieger L. Taoisme. Т.1, Hien-hien, 1911.
690
Johnson O.S. A Study of Chinese Alchemy. Shanghai, 1928.
На буддизм, насколько мне известно, "Книга перемен" оказала наименьшее влияние. Только изредка в буддийских трактатах (главным образом школы чжэнь-янь [691] ) встречаются термины ицзинизма, и то обычно лишь тогда, когда буддисты полемизируют с конфуцианцами и даосами, как, например, в известном буддийском трактате Цзун-ми [692] "О человеке" ("Юань жэнь лунь").
Однако буддисты, хотя и тщательно оберегали свое учение от "ересей", т.е. от всякой небуддийской философии, в конце концов пришли в лице уже упомянутого Оу-и к признанию "Книги перемен" как философского текста, в умелых руках могущего сыграть роль введения к буддийской философии. Таково, во всяком случае, объяснение причин, побудивших Оу-и написать его ценный комментарий. Об этом он говорит с полной ясностью в предисловии к своему комментарию [693] .
691
.
692
Цзун-ми (
, 780–841) – один из крупнейших деятелей секты хуа-янь-цзун (
) в Китае, представитель той линии ее доктрины, которая утвердила нераздельность "учения"
и "медитации"
. Наиболее популярная из его работ – трактат "О человеке" . – Н.К.
О Цзун-ми и перевод гл. 1 его трактата см.: Торчинов Е.А. Буддийский философ о конфуцианстве и даосизме. – Двадцать первая научная конференция "Общество и государство в Китае". Ч.1. М., 1990, с. 154–161. – А.К.
693
См. его предисловие к
, помеченное 1641 г.
Все же приходится признать, что главное влияние "Книга перемен" оказала на конфуцианство, меньшее, хотя и значительное, – на даосизм и почти незаметное – на буддизм, имевший свою чрезвычайно разработанную философию.
Глава XI
Отражение "Книги Перемен" в художественной литературе
Можно сказать, что почти все писатели древнего Китая со времени канонизации классиков при Ханьской династии так или иначе были знакомы с "Книгой перемен" как с важнейшим из классических текстов. Поэтому неудивительно, что на них она оказала заметное влияние. Оно прежде всего сказалось в их образовании, а отсюда – в их идеях и в их лексике, как бы она ни различалась в разные периоды истории китайской литературы. Однако в этой области влияние книги не больше, чем влияние любого другого классического текста.
Наряду с таким просачиванием идей "Книги перемен" в китайскую литературу, в ней существует целый ряд произведений, посвященных именно самой "Книге", в них она находит свое литературное отражение. Ей посвящены как прозаические эссеи, так и стихи.
Ниже в качестве образца такой литературы приводится эссей Су Сюня и несколько стихотворений. Су Сюнь был хорошо знаком с "Книгой перемен", и его высказывания об отдельных местах ее текста в первую очередь принимаются Оу-и, комментарий которого положен в основу моего интерпретирующего перевода. Поэтому нахожу нелишним привести перевод указанного эссея. В нем Су Сюнь дает яркое противопоставление "И цзина" и "Ли цзи" [694] . Его сын Су Ши (Су Дун-по) также написал одноименный эссей, но его я не перевожу, так как он рассматривает вопросы исключительно мантического характера: символику чисел 6, 7, 8 и 9, которыми при гадании обозначаются черты гексаграмм.
694
Разбор и перевод шести трактатов (по выражению Ю.К.Щуцкого, эссеев) Су Сюня, посвященных "шести канонам", был осуществлен В.М.Алексеевым в опубликованной в 1945 г. работе "Утопический монизм и „китайские церемонии- в трактатах Су Сюня (XI в.). Из истории борьбы конфуцианства с революционной идеологией". Эта работа была переиздана в 1978 г. в кн.: Алексеев В.М. Китайская литература. М., 1978, с. 386414. Перевод и интерпретация В.М.Алексеевым трактата об "И [цзине]" (там же, с. 403405) существенно отличается от предложенного Ю.К.Щуцким. По замечанию В.М.Алексеева, "все эти эссеи заканчиваются обычно переходом одного в другой, причем эти переходы своею оригинальною логикой пленяли китайских комментаторов на протяжении восьми с лишним столетий" (там же, с. 403, примеч. 13). Су Сюнь нетривиально поставил первым трактат о "Ли [цзи]", а следом за ним трактат об "И [цзине]", пояснив в "оригинальном переходе", что второй призван "божественно" обосновывать наставление, содержащееся в первом (там же, с. 403). АК
Лирика, посвященная "Книге перемен", конечно, не лучшие стихи из сокровищницы китайской поэзии. Поэтому я привожу очень немного из нее лишь для того, чтобы читатель мог составить хоть некоторое представление об этой области поэзии Китая и о том, какие эмоции вызывала "Книга перемен" у китайских поэтов. Перевод более экстенсивного материала мог бы подавить основную тему моей работы, ибо количество его громадно: он занимает несколько томов энциклопедии "Ту шу цзи чэн" [695] .
695
"Ту шу цзи чэн", или "Гу цзинь ту шу цзи чэн"
("Полное собрание древних и современных планов и писаний"), – колоссальная, в 10 000 цзюаней, энциклопедия, составленная в 1725 г. – А.К.
Лирика в большинстве случаев повторяет образность наивной традиции "Книги перемен". И у поэтов, конечно, Конфуций признан ревностно изучавшим "Книгу", так что кожаные завязки на его экземпляре три раза рвались. Конечно, он написал "Десять крыльев", а Фу-си (иначе Бао-си-ши) начертал триграммы и т.д., и т.п. Только критически настроенный Оу-ян Сю оставил нам стихотворение, в котором сквозит саркастическое отношение к "Книге перемен". Впрочем, в этих стихах его больше занимает неудачный поворот собственной карьеры, чем сама "Книга". "Я – в опале. Что ж, буду изучать "И цзин"!" Так можно парафразировать основное настроение его стихов. Образцом иного отношения к "Книге перемен" – как к сокровищнице мировых тайн – может служить стихотворение Мэн Цзяо. Такое же настроение можно найти в многочисленных одах ( фу), которые столь же многословны и высокопарны, сколь мало говорят современному читателю. Поэтому я не перевожу их. Что же касается их содержания, то все оно выражается в знаменитом восклицании Чжоу Дунь-и: "О, как величественна "Книга перемен"! В ней – источник сущности и рока".
Я избегаю примечаний, чтобы не заслонить ими текст. Пусть китайские поэты говорят сами за себя!
Су Сюнь (1009-1066)
Когда в учение совершенномудрого были приняты Обряды [696] – люди уверовали в него; когда были приняты Перемены – люди почтили его. Веря в него, они не могли его отринуть; чтя его, они не смели его отринуть. Учение совершенномудрого человека не отринуто потому, что Обряды придали ему ясность, а Перемены придали ему глубину.
696
Словом "Обряды" переведен иероглиф ли("благопристойность, этикет, ритуал"), обозначающий у Су Сюня одновременно и соответствующую реальность, и ее отражение в каноне "Ли". Точно так же обстоит дело и с термином и, означающим "перемены" и "Перемены". – А.К.