Когда в Чертовке утонуло солнце
Шрифт:
— Только я не знаю, кто и для чего, — признался он, глядя в глаза призраку.
Белая Дама склонила голову набок. На губах её мелькнула тень улыбки.
— Вы всякий раз так решительно откликаетесь на приглашения? — спросила женщина.
— Разве у меня был выбор? — удивился Максим.
— Выбор есть всегда. Но порой не стоит с ним спешить.
Парень помолчал, обдумывая услышанное. Потом ещё раз поклонился:
— Благодарю за совет, пани.
Женщина тихонько рассмеялась. Мелодичный смех её, казалось, разносится над крышами Града, превращаясь то ли
— Это не совет, пан. Это просьба.
Максим удивлённо посмотрел на неё. Ему очень хотелось узнать, правдивы ли истории о появлении Белой Панны, и знает ли она, что роду Рожмберков — по крайней мере, если история последует тем же путём, что и в реальности Макса — остаются считанные десятилетия. Что пятилепестковая роза увянет, оставив после себя только сказочно красивый Чески-Крумлов, несколько замков и множество легенд.
— Ступайте, пан. Незачем заставлять себя ждать.
Призрак поплыл назад и растворился в колышущейся туманной пелене. Младший страж вздохнул и, свернув влево, направился к вдруг чётко проступившему из тумана силуэту Белой башни, потом вправо, ещё раз влево — и оказался, наконец, на Златой уличке.
Здесь парень не удержался от того, чтобы снова замедлить шаги. То и дело он осторожно касался стен крохотных домиков, мимо которых шёл. В некоторых окошках теплились огоньки свечей, другие стояли погружёнными во тьму. Вот показался последний дом, замыкавший тупик, и Максим почти не удивился, что стены его сияют белизной, а во всех окнах обоих этажей горит множество свечей. На пороге открытой двери стояла молоденькая девушка, по виду лет двадцати; у её ног сидел большой полосатый кот, а на плече устроилась отливающая медью змея.
— Наконец-то! — заявила девушка, разом сметая мистическое настроение ночной прогулки. — Чего так долго-то?
Макс сидел в кресле у зажжённого очага, в маленькой комнатке, выходящей окнами на Олений ров. Помещение было сплошь увешано пучками трав и связками птичьих перьев, полки на стенах занимали разномастные глиняные и металлические банки и баночки. У двери, через которую его провела сюда хозяйка, располагался большой стол, на подоконнике над столом теснились потрёпанные книги. Был, разумеется, и котёл, чёрный, тщательно начищенный, сейчас стоящий на этом самом столе. Над очагом на крючке запыхтел чайник и девушка, усевшись в кресло напротив, принялась заваривать какие-то травы в двух больших глиняных кружках.
— Не бойся, не отравлю, — усмехнулась она, ловя подозрительный взгляд Максима.
— Я сплю или не сплю? — поинтересовался парень.
— А есть разница?
— Конечно.
— Балда. И в чём же?
— Ну… Если сплю — можно прыгнуть из окошка и полететь над Оленьим рвом.
— Ага. Вниз. Там, правда, кусты, но если тебе повезёт — войдёшь в землю аккуратненько, щучкой.
— «У последнего фонаря»? — спросил Макс наполовину утвердительно. Девушка одобрительно улыбнулась и, взяв свою кружку, сделала глоток.
— Он самый. Ну что поделаешь, у всех свои фантазии.
— В каком это смысле?
— А мне казалось, ты сообразительный? Это же Майринк.
— Погоди-погоди. Откуда ты про Майринка знаешь?
— Что значит откуда? Я по нему кандидатскую защищала, между прочим.
Максим ошарашенно посмотрел на незнакомку:
— Какую ещё кандидатскую? — выдавил он севшим голосом.
— Как какую? На филфаке, естественно. Специальность «зарубежная литература», если тебе это о чём-то говорит.
— Говорит, — он всё никак не мог справиться с изумлением. — Постой… Так ты — оттуда?
— Гениально подмечено. Хех, а ты уже совсем местным себя возомнил? «Оттуда»?
— То есть ты… Я… Из какого ты года?
— Из две тысячи одиннадцатого, по «нашему» счёту.
Максим недоверчиво нахмурился:
— Тебе по виду больше двадцати не дашь.
— Вообще-то двадцать пять. Но спасибо.
— А тут ты сколько?
— Нет, с гениальностью я поспешила… А сам как думаешь?
— Пятнадцать лет… — сообразил Макс, вспомнив не раз уже слышанное упоминание о предыдущем «визитёре». — Я вообще-то думал…
— Что до тебя сюда занесло тоже мужика? Ничего. Бывает, — девушка показала глазами на его кружку. — Да ты пей. Остынет же, невкусно будет.
Парень ещё раз посмотрел на исходящий паром напиток, потом вздохнул и с видом мученика, готового принять яд, выпил. Содержимое пахло луговым разнотравьем и мёдом, и на вкус тоже было как обыкновенный цветочный мёд.
— Что это?
— Да так. Альтернатива чаю. Тут ведь его не достать.
— Минуточку. Как это может быть: тебе двадцать пять, из них пятнадцать ты здесь. А кандидатскую во сколько защитила? В десять, что ли? — прищурился Макс.
— А я думала, ты уже успел понять, что между временем тут и временем у нас знак равно не ставится. Хотя, признаться, я в этом вопросе и сама до конца не разобралась. Может, просто примешь как факт, что мне двадцать пять, конкретно здесь и сейчас?
— Постой. Давай с начала. Кто ты?
— Я? Ведьма, — девушка приосанилась и скорчила свирепую — как ей казалось — гримаску.
— Ну да. А я — колдун.
— Разумеется. Слышала уже, как ты прожор упаковываешь, — на колени хозяйки запрыгнул кот и тут же заурчал, устраиваясь поудобнее. Девушка погладила лобастую полосатую голову.
— Допустим. Ты ведьма. То есть — болезни, неурожай, непогода, вот это вот всё?
— Ты спятил, что ли? — обиженно посмотрела на парня собеседница. — На кой оно мне? Я — ведьма. Ведающая. Я пользу приношу и делом занимаюсь. Не хуже, между прочим, вашей ночной вахты. Только не бегаю по улицам с воплями и лязганьем, и не сижу потом по кабакам, отмечая пьянкой очередную партию уничтоженных кошмаров.
— А почему ты не в стражниках? — брякнул Макс.
— Уровень интеллекта субъекта имеет тенденцию к резкому снижению в короткий промежуток времени, — пробормотала девушка, будто ставила ему диагноз. Парень протестующе взмахнул рукой и чуть не разлил напиток. Змея, проползавшая в этот момент мимо его кресла, сердито зашипела.