Когда в Чертовке утонуло солнце
Шрифт:
— Вы что, прямо так таки и просите помочь? — удивился Максим.
— Именно что. Если встретишь его как-нибудь, сам попробуй. Нужно только сказать: «Пан рыцарь! Турок опять распоясался!» — и увидишь, про любвеобильного купца с его трофеем можно будет на несколько дней забыть.
— Тамплиеру-то это зачем? Нет, я понимаю, что для него Турок — сарацин, враг, но если он именно на просьбу откликается…
— Не знаю, зачем, но есть у ночной вахты традиция: если попросил рыцаря помочь, не поленись утром оставить у дома с иерусалимским крестом целту.
—
— Целта? Да такая булочка, их на Целетной и пекут, отсюда и название улицы. Там у дома есть арка во двор, по углам арки два здоровенных пса с раскрытыми пастями — отбойники, чтобы колёса повозок углы дома не били. Вот в пасть левому псу и нужно положить целту.
— Её потом съедят голуби, или крысы?
— Или кто-нибудь из нищих заберёт. Но это не важно. Важно, что ты показываешь благодарность и уважение.
В этот момент в зале снова появилась пани Вейхерова, неся поднос. На тарелке были сложены стопочкой источающие дивный аромат брамбораки, на второй были поджаристые шкварки с мелко нарубленным зелёным луком. Дополнялась эта красота кувшинчиком со сметаной.
— Я подумала, что со шкварками оно будет вкуснее, — пояснила хозяйка, ставя угощение на стол и с некоторой тревогой дожидаясь, пока гости его попробуют. Максим подцепил ложкой шкварки с луком, уложил их на брамборак, сверху прикрыл сметаной и, свернув всё это, откусил большой кусок.
— Изумительно! — похвалил он, прожевав. — Пани Вейхерова, вы волшебница!
— Ой, ну что вы! — махнула рукой зарумянившаяся женщина. — Спасибо вам, пан Резанов, за рецепт!
Обратно в казарму приятели возвращались изрядно потяжелевшие и немного осовевшие от обильного обеда. Иржи настоял на том, чтобы закончить застолье земловкой — сладким пирогом, в котором Макс из ингредиентов сумел распознать только яблоки, изюм и корицу.
— Вот чего мне не хватает здесь, так это чая, — посетовал он. — Или кофе. Или какао.
— Что это? — полюбопытствовал Шустал.
— Напитки, горячие. Чай — это листья с определённого кустарника, растущего в жарких странах. Кофе — тоже уроженец жаркого климата, только это зёрна, их жарят и перемалывают. Какао — шоколад, из испанских владений за океаном.
— Насчёт первых двух не знаю, а вот шоколад у нас, вообще-то, есть. Но если ты не владетельный пан, он тебе будет совсем не по карману.
— Слушай, а турки на Унгельте ещё есть? — вдруг спросил Макс.
— Конечно.
— У них должен быть кофе.
— Откуда ты знаешь? — удивлённо вскинул брови Иржи.
— Оттуда, что у нас он попал в Европу именно от подданных султана. Через венецианцев.
— Эти чего только не возят с востока, — согласился капрал.
— Давай заглянем на Унгельт? Может, получится прикупить там кофе. А не получится — всё равно же интересно посмотреть. И до построения ещё прорва времени.
— Почему нет.
Они снова пересекли Карлов мост, пояснили скучающему пану Бублу, что отправляются на Унгельт, и зашагали дальше по улице. Прага жила своей обычной жизнью, людные улицы полнились звуками и запахами, каждый торопился до темноты успеть все намеченные дела. У маленького магазинчика, втиснувшегося между гончарной мастерской и мясницкой лавкой, приятели задержались: Максиму на глаза попалась вывеска с парой перчаток, и он решил, наконец, осуществить давнее своё желание.
Левую руку младший страж ещё в гостеприимном заведении пани Вейхеровой снял с перевязи, а саму полоску холстины бережно спрятал в кошель, намереваясь вернуть дочери водяного. Кисть не болела и пальцы двигались свободно, но убирать повязку Макс не спешил — он решил, что лучше подождать, пока это сделает жена. Познаниям Эвки в медицине, по меньшей мере, местной, Максим теперь доверял полностью.
Несмотря на заманчивые предложения мастера, младший страж выбрал простые перчатки из мягкой, но толстой воловьей кожи, единственным украшением которых был плетёный кожаный шнурок, нашитый по краю высоких и широких краг.
— Тебе бы, кстати, не помешала нормальная перевязь, — посоветовал Шустал, и приятели свернули в первую попавшуюся лавку кожевника, откуда Максим вышел уже с удобной перевязью, разом изменившей ощущение от подвешенного на боку палаша. Теперь клинок не оттягивал пояс и не путался в ногах, и младшему стражу даже казалось, что палаш будто стал несколько меньше в весе.
Наконец, они пересекли Староместскую площадь и по узенькой Тынской улочке, похожей скорее на проулок между двумя высокими домами, вышли к северной стороне Тынского храма. Макс, не сдерживая восторга, запрокинув голову, разглядывал величественную громаду древних каменных стен, высоких окон и уходящих в небеса острых шпилей. Шустал терпеливо ждал, пока приятель насладится зрелищем, а потом указал на арку чуть дальше по улице:
— Унгельт, пан Резанов.
Глава 14
Правила хорошего торга
Впервые Максим увидел у представителей здешней власти и закона некое подобие униформы: трое, преградившие приятелям путь у западного портала Унгельта, были одеты в чёрные штаны, сапоги, дублеты и валяные шапочки-магерки. Поверх дублета каждый носил белый колет, а на шапочках были приколоты серебряные гербовые щиты с чёрным орлом. Вооружение троицы составляли палаши и кинжалы; у командира за поясом также был заткнут пистоль.
— Чего это вдруг ночная вахта — и днём? — поинтересовался он, с ленцой растягивая слова.
— Мы не по службе, а по личному делу. Хотим кое-что купить у турецких купцов.
— У турецких? — брови надменно вскинулись. — Вы, часом, не тайные последовали магометан?
— Очень смешно, Хонза, — скривился Иржи. — Обхохочешься. Прямо стоял бы и целый день слушал, да времени нет.
— Может, и будешь стоять, если я так решу.
— Может, делом займёшься?
Тот, кого капрал назвал Хонзой, положил руку на эфес палаша. Его бойцы сделали то же самое. Макс с деланным равнодушием повернулся к приятелю: