Колоски
Шрифт:
— Мужики, мой друг не любит убивать. Шли бы вы лучше… — вяло посоветовал Артём. Сказать-то можно, а толку? Уйдут такие, как же…
— Вы чё, не поняли? Чингиз, они не поняли! Объясни им, да? Вы, пидоры, щас всё поймёте, как…..ть и…..ть!
Дон, задумчиво склонив голову набок, оценивающе взглянул на Артёма, пытаясь представить себе, каким образом можно выполнить предложенную отморозком композицию, Артём даже слегка покраснел — от стыда за соотечественников. А ждановский шкаф, по недоразумению обзаведшийся человеческими ногами, подобием головы и прозвищем Чингиз, начал уже неуклонное продвижение в их сторону.
— Да ругается он так, — объяснил Артём, наскоро разминая руки и дрыгая ногой для расслабления мышц перед дракой. А что придётся драться, сомнений уже не было. Бежать бесполезно, догонят — и всё равно будет драка, только ещё и противно на себя будет, что убегал. Дон отметил его приготовления.
— Они настолько опасны? — быстро спросил он, внимательно отслеживая скорость перемещения шкафа. Артём только кивнул. — Для всех? — уточнил Дон. Артём опять кивнул. — А-а. Ага, — понял Дон. — Подержи, пожалуйста, — сунул он в руку Артёму недоеденное мороженое. Внимательно посмотрел каждому из троицы в глаза. Разочарованно пожал плечами. И трое умерли, не успев понять, что умирают. И Артём не успел ничего заметить. Вот они стояли — а вот уже два тела бьются в агонии на асфальте, а третье Дон заботливо укладывает рядом. Нет, плохо Артёму не стало, на всякое насмотрелся, пока в больнице работал — но как быстро всё произошло! И никаких пируэтов с каким-нибудь неведомо откуда взявшимся мечом. Изящный Донни, невежливо зайдя со спины, изящно свернул им шеи, как цыплятам. Своими изящными руками, больше подходящими музыканту. Артём, когда его в первый раз увидел, так о нём и подумал — музыкант. Пианист. Сухая нервная кисть, пальцы длинные… Бр-р, о чём это он? Нашёл время!
— Ты… пошли быстрее отсюда! — отмер он. — Не дай Бог, кто увидит — потом по судам затаскают! Даже как свидетелей!
— Свидетелей чего? — ухмыльнулся Дон, и трупы исчезли. Остались только три выкидных ножа, два пистолета и какая-то металлическая мелочь вроде пуговиц, пряжек и заклёпок на промытом дождём асфальте. И солнышки фонарей в лужах. И никакой крови, только вонь. Свёрнутая шея — это, всё-таки, не совсем чисто…
— А-а… пространственный карман, да? — догадался Артём. — А потом куда? С собой заберёшь, а там выкинешь?
— Зачем? Преобразую и ассимилирую, — пожал плечами Донни, рассматривая один из ножей. — Кстати, они были даже опаснее, чем ты думал. Я удивлён! Представляешь, мне их даже на взгляд взять не удалось. Я-то думал их вашей страже сдать, но там оказалась полная каша из рефлексов, инстинктов и какой-то химии. Как у весеннего кота, напившегося валерьянки. Да что с тобой? Задним числом испугался? Надеюсь, не меня? «От страха по его юной мускулистой спине поползли юные мускулистые мурашки…» — насмешливо заломив бровь, покосился он на Артёма. Артём нахмурился и засопел. — Не-не, понял-понял, ты не испугался, это просто культурный шок, — засмеялся Дон, задрав руки. — Но этого я тоже не понимаю, ты ведь же тоже не одни овощи ешь? Или это от того, что они могли что-то изредка говорить и претендовали на обладание разумом? Уверяю тебя: претензии были безосновательными. Иллюзия, не более того. И чего добру пропадать? Органика, она органика и есть. А главное — как мясо они вполне безопасны. Это же огнестрел? — покрутил он в руках пистолет. Артём заторможено кивнул. — Значит, ты был прав, друг мой, это самые настоящие преступники. Были. Всё же у вас удивительная линейность мышления, не перестаю удивляться. Маложивущие любят власть, и почему-то всегда напрямую ассоциируют её с силой, а ведь это не всегда так, — он заметил непонимание на лице Артёма и укоризненно покачал головой: — Ну, не разочаровывай меня, мой трепетный. Власть, конечно — сила, но сила далеко не всегда — власть. Вот и эти решили, что сила огнестрела даёт им власть над окружающими. И ошиблись. А, стало быть, туда им и дорога, — заключил Дон, сгребая ногой весь металл в кучу. Лёгкое «Разделение» превратило её в металлическую пыль, проржавевшую на глазах. — Ну вот, почти растаяло, — всерьёз огорчился Дон, отобрав у Артёма остатки своей «Пьяной вишни».
Вот тогда-то Артём и понял, насколько его новые знакомые не люди. А то всё как-то не доходило. Нет, не злобные агрессивные чудовища, которыми любят пугать народ в малобюджетных ужастиках. Вполне симпатичные и дружелюбные. Просто у них другой способ питания, а поэтому иной принцип мышления и совсем уж не человеческое восприятие и оценка ситуации. У них другие приоритеты и другие возможности. Вот и получаются нелюди. И то, что они очень похожи на людей внешне, говорит только об отличной способности их тел к мимикрии. А теперь он и сам такой. Если ещё не стал, то скоро будет, судя по тому, что говорит вот этот Пэр Ри ле Скайн. Новое тело даст новые знания, новые привычки и изменит мироощущение. И что ему теперь с этим делать? Это очень здорово — издали, со стороны восхищаться чужой мощью, чувствовать себя причастным к чудесам и тайнам, к тому, чего в этом мире никто не удостоился, кроме тебя. И ни за что не отвечать! Гордиться, что ты нужен таким необыкновенным существам — пусть как торговый агент, но нужен, чёрт возьми, и именно ты, а не кто-то другой! И они находят время, чтобы вот так болтаться с тобой по ночной улице, и болтать ни о чём, и лопать мороженое — с тобой, не с кем-то там! Это очень здорово. Как у Юрия Кукина: «Дайте, я понесу ледоруб!» Круто! Ага. До тех пор, пока тебя с этим ледорубом на гору не загнали. Здорово, пока ты за эту мощь не отвечаешь. Типа — я всего лишь человечек, что я сделать-то могу? А теперь можешь. А раз можешь — должен. Прямо-таки, обязан. Ой, тоска-а-а! Как подумаешь хорошенько — и никакого восхищения приобретёнными силами, исключительностью своей и обалденностью совсем не остаётся. Жёсткий самоконтроль, и «фильтруй базар», как говорится. Тщательно фильтруй, и эмоции свои контролируй постоянно, и не для лучших результатов, а чтобы НЕ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ своей силой! О том, чтобы её использовать, и речи пока нет, вот как! Не пошалить, не порезвиться, даже на хрен никого не послать — ибо «станет так по слову твоему». Не обязательно, но вполне возможно, если случайно силу вложишь в своё пожелание. А это так легко… и почему-то легче всего, когда злишься. Можно, конечно, заблокировать магию извне, но тогда из него никогда не получится полноценный дракон. Так что — только контроль эмоций. На первом этапе организм придётся перестроить на угнетение гормонов, почти вампир получится, только теплокровный. Добрый такой и жизнерадостный. Который даже убивает, мило улыбаясь: «Извините, вы не обидитесь? Но я просто вынужден вас убить!» Домечтался, блин…
Глава двенадцатая
Последний куплет
По деревням севера прошёл странный слух: появился навозный вор. Всё происходило тихо, никто и внимания не обращал, а потом — глядь — а навоза-то и нет! И в отхожем месте пусто! И в хлеву. И в яме, где оно всё перепревает для огорода. Два-три двора в деревне обчищал странный вор — и исчезал незнамо куда. А навоз — вещь в хозяйстве необходимая: чем огород-то удобрять? Это эльфы остроухие там, на юге, песенку споют, в ладошки похлопают — оно и вырастает. А человек хоть пой, хоть пляши, хоть подмётки до ушей стеши — картошки с того не прибавится, удобрять надобно. Орали много, конечно, и на соседей думали, и ссорились — пока не оказывалось, что соседей тоже обчистили. Оставалось, конечно, что-то в хлевах и в ямах, да только не навоз. Пористая масса крошилась от малейшего прикосновения в вонючую пыль и на удобрение, на взгляд добрых райнэ, не годилась совершенно. Яд какой-то, похоже. Посыпанные этой пылью сорняки за три дня пожелтели и пожухли. И вырастет ли что теперь на этом месте — дело тёмное.
Интереснее оказалось другое. Хорошо — не в печку кусок этой штуки райн Сорот кинул, а в костёр на задворках, в котором мусор жёг. От печки точно не осталось бы ничего, да и от дома вряд ли, а так только ямина в земле случилась, да райн Сорот заикой стал. Повезло, конечно: и кусочек небольшой был, и отбежать райн Сорот успел, как зашипело-то в костре-то. Но, всё равно, хряпнуло его изрядно об соседский забор. Так, шутка сказать — ведь через баню свою перелетел благословенный! Аки голубь сизый ввысь воспарил, без разбега даже. Не пискнул, не чирикнул, только и смог, говорит, заметить, что крыша банная прохудилась, перекрывать пора. Как и цел остался — непонятно. Но заикаться сильно стал, да. Непригодны люди к полётам-то, не птички, чай.
Если бы добрые райнэ могли взглянуть на мир с высоты, они увидели бы, что линия продвижения навозного вора лежит почти точно на юго-восток.
Секретари Большого Кулака на Мир с высоты тоже не смотрели, зато у них была карта, на которой они отмечали странные рапорты Зовущих. Хихикали до соплей над рапортами — у человечков любимую игрушку спёрли, навозик драгоценный! — но отмечали исправно. И на карте эта полоса к концу месяца Радости была уже видна, и образец один из Зовущих доставил, можно было идти с докладом к Принцу-на-Троне. Анализ показал — калийная селитра с примесью серы и некоторых других веществ, остаточная магия неизвестной природы, которая вблизи открытого огня может, предположительно, привести к неуправляемой экзотермической реакции. В химии секретари были не сильны, поэтому продолжали хихикать.
Дэрри в химии тоже понимал немного, но положение обязывало всё знать, и он полез в справочник. «Калийная селитра — распространённое дешёвое удобрение… бла-бла-бла… при избыточном внесении растения «горят», изменяется цвет и фактура, накапливается горечь. Такие растения в пищу непригодны. Чтобы сбалансировать реакцию почвы нужно петь следующее» — и целая страница эльфийского тонового письма. Это всё ерунда, дальше. «Утилизация» — во, то, что надо! Он переписал себе правила и способы утилизации, и увидел, что это не всё. «В древней человеческой культуре использовалась так же для производства взрывчатых веществ в соединении с серой и древесным углём. На основе получившегося пороха был изобретён огнестрел, после войны категорически повсеместно запрещённый.» Ой, мама ле Скайн! Десять дроу тебе в подпол! Да они ж все, как та деревня, на воздух взлетят! Было такое, ага. Года четыре назад. Папа-а-а-а!
— Благословеннейший Дэмин Риан на-фэйери Лив, Король-Судья райнэ и на-райе! Я, Принц-на-Троне, Большой Кулак, прошу и требую всеобщей мобилизации Мира!
— Дэрри, ты упал неудачно? Я же говорил, не бери мой падолёт, он на твой вес не рассчитан… — Риан, протирая глаза, выполз из кровати. Совсем рехнулся сынок. Такие шуточки, да с утра пораньше… Головой воткнулся, не иначе!
— Пап, я серьёзно. У нас грандиозная задница образовалась, я даже примерно не знаю, что делать. Рука Короны даже в полном составе с таким не справится, даже если ещё и Детей Жнеца вооружить. Долиберальничались мы с человечками. На вот, почитай, — шмякнул он на прикроватный столик тощую стопку листов. — И Старейшин ле Скайн вызывай. А в Квалинести даже не знаю — сообщать или нет. Опять отпишутся, что это частный локальный случай и к ним отношения не имеет. «Возрожденное утро плодородия», блин! Травогрызы хреновы! — Дэрри развернулся на каблуке, плюхнулся с размаху в кресло и сгорбился, взявшись за голову.