Королева Марго
Шрифт:
— Откуда вы приехали? — спросил он таким жестким тоном, что Маргарита взволновалась.
— Откуда?.. С охоты, брат мой! — ответила она.
— Охота была у реки, а не в лесу.
— Когда я отстал от охоты, чтобы посмотреть на цаплю, мой сокол унесся за фазаном, — сказал Генрих.
— Где же фазан?
— Вот он! Красивый петух, не правда ли?
И Генрих с самым невинным видом показал Карлу птицу, отливавшую пурпуром, золотом и синевой.
— Так-так! Ну, а заполевав фазана, почему вы не присоединились ко мне?
— Потому что фазан полетел к охотничьему парку, сир; а спустившись опять к реке, мы увидали вас уже на полмили впереди, когда вы поднимались к лесу. И мы сейчас же поскакали вслед за вами, так как, участвуя в охоте, не хотели от нее отбиться.
— А эти дворяне тоже приглашены на охоту? — спросил Карл.
— Какие дворяне? — спросил Генрих, с недоумением озираясь.
— Ваши гугеноты, черт их возьми! — ответил Карл. — Во всяком случае, я их не приглашал.
— Но, может быть, их пригласил герцог Алансонский? — предположил Генрих.
— Д’Алансон! Зачем они вам? — спросил Карл.
— Мне? — воскликнул герцог.
— Ну да, вам, брат мой, — сказал Карл. — Разве не вы заявили мне вчера, что вы король Наваррский? Очевидно, гугеноты, хлопотавшие о передаче вам наваррской короны, явились поблагодарить вас за согласие, а короля за передачу. Ведь так, господа?
— Да! Да! — крикнули двадцать голосов.
— Да здравствует герцог Алансонский! Да здравствует король Карл!
— Я не король гугенотов, — сказал Франсуа, позеленев от злости. Затем, бросив косой взгляд на Карла, прибавил: — И твердо надеюсь никогда им не быть.
— Чепуха! — сказал Карл. — А вам, Генрих, да будет ведомо: я нахожу все это крайне странным.
— Сир, — твердо ответил Генрих, — да простит мне Бог, но похоже на то, что меня допрашивают.
— А если я скажу: да, я допрашиваю вас, — что вы можете на это возразить?
— Что я такой же король, как и вы! — гордо ответил Генрих. — Королевское достоинство дается не короной, а рождением, и отвечать я буду только моему брату и другу, а не судье.
— Очень желал бы знать, — тихо сказал Карл, — чему мне верить хоть раз в жизни!
— Пусть приведут де Муи, — сказал герцог Алансонский, — и вы узнаете. Де Муи наверное захвачен.
— Есть ли среди взятых де Муи? — спросил король.
Генрих встревожился и обменялся взглядом с Маргаритой; но это было лишь мгновение. Никто не отзывался.
— Господина де Муи нет среди захваченных, сир, — ответил де Нансе. — Нескольким моим людям показалось, что они его видели, но это не точно.
Герцог Алансонский выругался.
— А вот, сир, два дворянина герцога Алансонского, — вмешалась Маргарита и показала королю на слышавших весь этот разговор Коконнаса и Ла Моля, уверенная в том, что может положиться на их сообразительность. — Допросите их, и они вам ответят.
Герцог почувствовал силу нанесенного ему удара.
— Я сам приказал их задержать в доказательство того, что они не служат у меня, — возразил герцог.
Король взглянул на двух друзей и вздрогнул, увидав Ла Моля.
— Ага, опять этот провансалец! — сказал он.
Коконнас грациозно поклонился королю.
— Что вы делали, когда вас взяли? — спросил его король.
— Ваше величество, мы обсуждали военные и любовные вопросы.
— Верхом? Вооруженные до зубов? Готовясь бежать?
— Совсем нет; вашему величеству неверно доложили. Мы лежали в тени, под буком… sub tegmine fagi.
— A-а! Лежали под буком?
— И даже могли бы убежать, если бы думали, что чем-то навлечем на себя гнев вашего величества. Послушайте, господа, — обратился Коконнас к легким конникам, — полагаюсь на ваше честное солдатское слово: как вы думаете, могли мы удрать от вас, если бы хотели?
— Правду говоря, эти господа даже шагу не сделали, чтоб убежать, — ответил лейтенант конников.
— Потому что их лошади стояли вдалеке, — сказал герцог Алансонский.
— Прошу покорно извинить меня, ваше высочество, — ответил Коконнас, — я уже сидел на лошади, а граф Лерак де Ла Моль держал свою под уздцы.
— Это правда, господа? — спросил король.
— Правда, ваше величество, — ответил лейтенант, — господин Коконнас даже слез с лошади, увидав нас.
Коконнас изобразил улыбку, говорившую: «Вот видите, сир!»
— А что значат две заводные лошади и два мула, нагруженные ящиками? — спросил Франсуа.
— Мы разве конюхи? Велите отыскать конюха, который был при них, и спросите.
— Его там не было! — сказал разъяренный герцог.
— Значит, он испугался и удрал, — возразил Коконнас. — Нельзя требовать от мужика такой же выдержки, как от дворянина.
— Все время одно и то же оправдание, — пробурчал герцог Алансонский, скрежеща зубами. — К счастью, сир, я вас предупредил, что эти господа уже несколько дней как у меня не служат.
— Как, ваше высочество! Я имею несчастье больше не служить у вас?
— А! Черт возьми! Вы знаете это лучше всех; вы же сами просили вас уволить, написав мне довольно наглое письмо, которое я, слава Богу, сохранил, и, к счастью, оно при мне.
— Ах, я думал, что вы, ваше высочество, простили мне письмо, написанное в минуту дурного расположения. Я написал его, когда узнал, что вы, ваше высочество, собирались задушить моего друга Ла Моля в одном из коридоров Лувра.
— Что такое? — перебил его король.
— Я тогда думал, ваше высочество, что вы были только один, — продолжал Коконнас. — Но потом оказалось, что там было еще трое.