Крепость
Шрифт:
— Кругом — марш!
В своем искреннем удивлении Бартль не знает, что он должен делать.
— Нас теперь трое, мой дорогой! Ясно?
Бартль ставит обе тарелки на радиатор-холодильник и направляется на камбуз.
— Оставьте «кучера». Пусть он спокойно поспит, — говорю ему, когда он появляется снова — на этот раз совершенно бездыханный, как загнанный клиентами официант. — Поставьте ему еду прямо перед носом, на приборную панель.
Через несколько минут подходит один матрос из экипажа и отдает Бартлю в руки свой конверт.
— Ну, вот все и получилось! — говорю Бартлю.
— По каплям, в час по чайной ложке, — отвечает тот.
— А где Ваши вещи?
— Все свое ношу с собой, господин обер-лейтенант, — отвечает Бартль и указывает на брезентовую сумку, лежащую на заднем сидении.
— Ну, тогда shake hands с Вашими парнями!
Также и для меня наступило время отметиться по всей форме.
В канцелярии узнаю: «Шеф все еще на рыбалке, господин обер-лейтенант.»
Ну, и, слава Богу, говорю себе: Лучшего и не требовалось! Все идет просто отлично! Ведь в этом случае мне более не нужно встречаться с этим кривоногим…
Когда возвращаюсь к «ковчегу», вплотную рядом с ним образовался кружок, где сидят парни и выпивают. Я так сильно охвачен внезапным нетерпением поездки, что едва могу удержать стакан, который мне — не знаю, кто — подали. Чертовы нервы!
Один из сидящих в круге произносит:
— Вид такой, как у нас дома, когда приезжали цыгане…
Другой постанывает:
— Ах ты, Боже мой!
«Кучер» сидит с таким тупым выражением на лице, как будто его только что уволили с работы.
Последнюю почту приносят в виде перевязанной бандероли. Я укладываю ее со всей тщательностью — как если бы желая выиграть еще немного времени: Бартля пока нет.
— Оёпересетематьвашузаногу! — тихонько ругаю Бартля, с головой в «ковчеге», а задницей наружу, так что никто не может услышать.
«Кучер» влезает на корму к котлу, отдраивает замок крышки люка, откидывает её кверху и шерудит кочергой. За что получает одобрение.
Теперь уже можно было бы и отправляться — да Бартль как сквозь землю провалился!
Не хватало еще, чтобы я опозорился здесь из-за него. Но веду себя невозмутимо:
— Пойду-ка разыщу его, — говорю и тащусь в направлении офицерской столовой.
Если еще потянем время, то будет бессмысленно выдвигаться, я не хочу быть слишком поздно в одиночестве на шоссе. В любом случае хочу добраться до фельдкомендатуры в Niort.
Мы сегодня же должны убраться отсюда — e tout prix!
Не нахожу Бартля ни в столовой, ни в канцелярии, ни в его кубрике. Ярость вскипает у меня где-то в животе, и я останавливаю всех встречных и поперечных:
— Нашего боцмана не видели? Старого такого паренька?
Но в ответ получаю только смущенные пожатия плечами. Наконец, через окно казармы, обнаруживаю Бартля сидящего с кружкой пива в руке: Он отвалился от стола и сидит с важным видом. Я до такой степени возмущен, что едва сдерживаюсь, когда встречаю его у дверей.
— Еще бы пять минут, и я бы Вас оставил здесь, — срываюсь на него как цепной пес.
Бартль напускает на лицо выражение раскаяния, как умелый актер.
— Я встретился со старым приятелям, господин обер-лейтенант, — выдавливает он извинение.
Если бы я только знал, можно ли рассчитать на Бартля, когда потребуется!
— Я Вам верю, и все же, лучше оставлю Вас здесь!
Старый боцман смотрит на меня как побитая собака.
— Хватит. Все — время вышло! Мы не должны больше терять ни минуты!
Тем временем к «ковчегу» приволокли еще один тугой мешок. Бог мой! На такое количество почты я не рассчитывал.
Топка «ковчега», его, так сказать «коксовый завод», уже давно выработала необходимый нам для движения газ. Как раньше в чугунолитейном производстве, в вагранке, вижу через загрузочное отверстие красный пылающий жар.
— Этот стук — он должен быть таким? — спрашиваю «кучера».
— Так тошно, господин оберлетнант! — хрюкает тот назад.
Я благоразумно пока не влезаю на крышу. Не хочу придать дополнительного комичного эффекта нашего убытия стоящим вокруг зрителям.
Прижимаюсь вплотную к водителю. В «ковчеге» стало довольно тесно, особенно для Бартля, который вынужден сидеть вместе с мешками полными почты.
На крыше мешки, внутри мешки — мы смотримся как экспедиционный автомобиль.
— Ну, с Богом! Желаю вам сломанной мачты и поломки шкота! — раздается голос командира.
Неужели этот человек никогда не обретет покой? Он стоит рядом с адъютантом, который беспокойно переминается перед своей дверью.
Мы не договорились ни о каком знаке для начала нашего движения, но «кучер» понял — слава Богу! — что мы должны показать сейчас впечатляющий и запоминающийся старт.
Когда «ковчег» приходит в движение, начинается большой шум и гам. Во мне поднимается ликование: Господь Всемогущий! Мы движемся! Я как в тумане.
К счастью, «кучер» знает дорогу, и мы быстро выкатываемся на вылетную магистраль.
КУРС НА ЛУАРУ
Штабеля стволов деревьев по левому борту кажутся своего рода маскировкой для бетонированного Бункера. По правому борту раскинулся покрытый травой склон — трава высохшая, коричневатого цвета: не удивительно, при такой-то жаре.
Спортивная площадка. Городской парк, пара лебедей на пруду…
Кидаю последний взгляд на Старый пиратский порт La Rochelle… А дальше: пустые бочки в качестве ограждения какой-то стройплощадки, строительный мусор, цементные трубы…
Навстречу нам движутся велосипедисты: рабочие в глубоко надвинутых кепках на головах. Стоящие вразброс, вплотную к дороге, одноэтажные дома, справа одинокая серая церковь. «BOUCHERIE» — «COIFFURES» — «BOULANGERIE» — «PATISSERIE»… Проезжаем аллею из обрезанных платанов, которые уже выгнали новые, толстые зеленые букеты. Затем проезжаем какую-то деревушку: перекресток, вплотную окруженный домами, бистро, авторемонтная мастерская, еще бистро.