Крестный сын
Шрифт:
— Зато их много. Разнообразие все компенсирует.
— Ну, давай-давай, упрямец! Только имей в виду: если женушка прознает, живо тебе половину мечом отхватит.
— Об этом можно не беспокоиться: слишком гордая.
— Как и ты. Трудновато вам будет ужиться!
Вскоре Филип стал проявлять явные признаки недотраха, но ничего по этому поводу не предпринимал, кроме увеличения дозы спиртного. Шон с Кайлом, видя, что другу становится все хуже, еще несколько раз пытались поговорить с ним, но он лишь огрызался. Тогда гвардейцы решили побеседовать с Евангелиной. Улучив момент, они подошли к ней после очередной тренировки.
— Ваше
— Приходите ко мне в башню через час, — ответила она вполголоса, не желая привлекать лишнее внимание.
В назначенное время друзья сидели в гостиной Южной башни.
— Давайте без титулов, — сразу попросила их дочь Правителя. — И еще: спасибо за попытку тогда, на дороге в лесу.
— Не стоит благодарности, жаль, что не удалось, — ответил Кайл.
— Так о чем вы хотели поговорить? — девушка была спокойна, на губах у нее играла вежливая улыбка.
Гвардейцы переглянулись, не решаясь начать.
— Надеюсь, не о вашем друге? Я слышала, он теперь живет у вас в казармах.
Ив переводила взгляд с одного молодого человека на другого.
— Вообще-то, о нем, — признался Шон.
— Мне эта тема неинтересна.
— Но вы же муж и жена…
— На бумаге, — девушка нахмурилась. — И что такого случилось? Он допился до белой горячки? За снадобьем пожаловали?
— Пока не допился, — ответил Шон. — Судя по всему, он скоро отправится в город.
— К шлюхам? — с милой улыбкой поинтересовалась жена их друга.
Гвардейцы оторопели и поспешно кивнули.
— А зачем вы мне это говорите? — ее спокойствие было непробиваемо.
— Если он выйдет из дворца, может влипнуть в историю, — сказал Кайл.
— Я, по-вашему, должна проводить его в бордель? — ее глаза смеялись.
— Ив, я не верю, — вдруг сказал Шон.
— Чему не веришь, Шон, милый? — проворковала она.
— Что тебе все равно.
— Твое право. Но это так.
— И тебе будет безразлично, если его изувечат или убьют?
По ее лицу невольно пробежала тень.
— Видел, Кайл, видел? — чуть не закричал Шон, — ей не все равно! Я знал!
— Мальчики, вы с ума сошли! Что вы себе позволяете? — Ив не знала, возмущаться ей или смеяться. — Если так о нем беспокоитесь, проводите его сами. Заодно развлечетесь там. Я и деньжат подкину, у муженька-то, наверное, нет.
— Ив, к чему это упрямство? — спросил Кайл. — Рано или поздно вы помиритесь, но чем дольше тянется эта ссора, тем больше у Филипа шансов наломать дров. Потом сама будешь жалеть.
— Да почему вы уверены, что мы помиримся? — полюбопытствовала девушка. — Ваш друг шепчет во сне мое имя?
— Не слышал, — честно признался Кайл. — Я же не хожу к нему по ночам одеяло подтыкать. Но, сама посуди, куда он от тебя денется, если…
Он понял, что чуть не сболтнул лишнее и испуганно взглянул на Шона. Тот закатил глаза.
— Если что? — спросила Ив с подозрением. — Что?
Более чем сильное смущение гвардейцев мигом превратило ее подозрение в уверенность.
— Он вам сказал?! Что до меня ни одна не могла?.. — по их виду девушка поняла, что угадала. — Какие же вы, мужчины, грязные свиньи! — Она разозлилась не на шутку. — Представляю, сколько всего он натрепал обо мне в казармах! Отвел душу за все то время, когда вынужден был молчать!
— Ничего он не трепал, — быстро проговорил Шон, совершенно не желавший проверять,
Пока он говорил, его друг усиленно кивал, с некоторым испугом глядя на покрасневшую от злости девушку. Ни один из гвардейцев и мысли не допустил, что видит не ее щеках румянец стыда.
— Интересно, а свой знаменитый член он вам не показывал? — спросила Ив, которую от этого абсурдного разговора и испуганных лиц друзей ее непутевого мужа уже начинал разбирать смех.
Гвардейцы, видя, что ее настроение изменилось, переглянулись.
— Нет, только на руках размер обозначил, — осмелел Кайл. — У него правда такой большой?
Дочь Правителя не выдержала и расхохоталась.
— Не знаю, что он вам на руках обозначил, но да, большой. Огромный. Еще вопросы на эту тему будут?
— Нет, извини, мы как-то забылись.
— Я бы сказала, не забылись, а расслабились. Вполне традиционная беседа для мужиков: о собственных причиндалах. Меня всегда удивляло, что вы-то в них находите, раз они у вас с рождения?
Гвардейцы сочли за лучшее промолчать.
— Ты поговоришь с Филипом? — спросил Шон после паузы.
Девушка задумчиво смотрела на мужчин.
— Когда и где?
— Лучше не откладывать. Можешь прямо сейчас выйти в сад? Мы его туда вытащим.
— Хорошо, — вздохнула Ив, — но я ничего не обещаю. Если он по-прежнему мнит себя обманутым и смертельно обиженным, ничего не получится.
Девушка бродила по дорожкам, рассеянно рассматривая цветущие камелии. Наступил март, погода для этого месяца стояла теплая, дожди шли редко, и покрытые блестящими, темно-зелеными листьями кусты были сплошь усыпаны мясистыми, будто фарфоровыми, цветами розовых, белых и красных тонов. Ив ни на что не надеялась, ни о чем не думала. Мысли о Филипе измучили ее, и она заперла их в дальнем уголке сознания. Поначалу она невероятно злилась на него, потом, постепенно, злость стала сменяться безразличием. Слова Шона об увечьи и убийстве неожиданно пробудили жалость к ее теперь-уже-мужу. Она вдруг представила, каково окажется увидеть его избитым, изуродованным или, еще хуже, мертвым.
«Может, сейчас, после месяца воздержания, он забудет свою дурацкую гордость… Ну вот, опять я думаю о нем, а зачем? Он ведь собрался не ко мне, а к девкам.» В ней вдруг вспыхнула острейшая обида. «Он разрешит черт знает кому прикасаться к себе, теперь, когда только я имею на это право! И он получит удовольствие, хотя им всем на него наплевать, они станут ласкать его за деньги. Гладить его плечи, целовать губы, как сотни других мужских плеч и губ, не понимая, что это его тело, что это он, а не один из многих безымянных мужчин, которые к ним приходят. Ни одна не захочет и не сможет дотрагиваться до него с той же нежностью, что и я, неужели он этого не понимает? О, черт, опять меня заносит не туда! Столько времени промучиться, почти забыть и опять! Но он же меня не хочет, считает, предательницей, безразличной, бессердечной… Зачем мне так страдать?!» Чтобы дать хоть какой-то выход злости и отчаянию, она схватила ветку ближайшего куста и содрала ворох жестких листьев и несколько сочных красных цветков, под руками превратившихся в кровавого цвета кашу. Обида настолько захлестнула ее, что девушка уже собиралась уйти к себе, как вдруг из-за поворота дорожки вылетел Кайл.