Крестный сын
Шрифт:
«Значит, мне придется махать мечом, если кто-нибудь попробует к нему сунуться», — подумала девушка, но тут же представила, как отреагирует на это Филип, и впала в отчаяние. «Наверняка он решился на суд, чтобы положить конец догонялкам и унижениям, а теперь получится еще хуже. Правда, если мы вернемся на остров, никто не сможет нам угрожать, а отец должен, наконец, отцепиться и быть доволен, раз все уладится по закону…» Она вздохнула.
— Сударь, когда вы будете говорить с герцогом, не упоминайте, пожалуйста, об этом законе.
— Моя леди, думаю, ваш друг знает о нем, — ответил адвокат. — Простонародье и криминальные элементы осведомлены об
— Да, скорее всего знает, — проговорила Ив, вспоминая поведение Филипа с момента их встречи с Правителем, — но я уверена, он и не подозревает о дополнениях. И ему не нужно узнавать о них раньше времени.
— Хорошо, ваше высочество. Даже если герцог сам заведет об этом разговор, я не упомяну о дополнениях.
— Не заведет, я уверена, но в любом случае, спасибо.
Прежде чем распрощаться, адвокат пообещал на следующий же день посетить Филипа и в дальнейшем держать дочь Правителя в курсе происходящего.
Ив вернулась во дворец в крайне дурном расположении духа. Помимо того, что все снова оборачивалось против них, обстоятельства вынуждали ее лгать или недоговаривать Филипу, а это было сложно и неприятно. Она рассчитывала после встречи с адвокатом все рассказать «жениху» и с легким сердцем начать строить радужные планы на совместную будущность. Теперь же эта самая будущность выглядела довольно мрачно, а, зная характер Филипа, дочь Правителя предвидела еще бОльшие сложности. Ее не волновали его дворянство, титул, имя, привилегии и имущество, и она надеялась, что он тоже не сильно огорчится, потеряв все это. Но перспектива полной беззащитности бывшего герцога, когда любой сможет оскорбить и даже убить его, приводила в ужас. Вряд ли Филип нажил так уж много врагов в бытность свою разбойником, но после того, как он выйдет сухим из воды на суде, да еще и станет мужем первой красавицы Алтона, только ленивый не загорится желанием приложить его мордой об стол, раз уж это можно будет сделать безнаказанно.
Филип, конечно, знал о «Даре Правительницы», но, как догадалась Ив, дополнения были ему неизвестны. Он в первые же дни заметил подавленность подруги, которую та безуспешно пыталась скрыть. Молодой человек стал расспрашивать, девушка ответила, что очень тоскует по их убежищу и беззаботной жизни там. Он поверил, ибо сам испытывал примерно те же чувства.
Следствие шло недолго: Филип не видел смысла запираться и сразу во всем признался. Его разбойничья карьера была продолжительной, поэтому составить подробный список преступлений и раздобыть на каждое свидетелей оказалось практически невозможно. В связи с этим судить его решили «по совокупности». Вызвали нескольких потерпевших, которые смогли бы опознать его, и составили общий список нарушенных статей закона. Подготовка заняла около месяца, в течение которого подследственного несколько раз посещал адвокат.
Правителя не на шутку беспокоила судьба крестника, но с его защитником побеседовать он не мог: того наняли Ив и Филип. Правитель прекрасно знал законы, главным образом, те, что касались государственных дел, в уголовном праве он разбирался хуже, а уж о такой «романтичной» вещи как «Дар Правительницы» он, если когда-то и слышал, то давно уже забыл. Когда до суда осталось не так уж много времени, глава государства решил навестить крестника и расспросить о перспективах.
Филип валялся на кровати, задрав ноги на высокую спинку, и читал книгу, ночью позаимствованную с помощью Ив в библиотеке. Он без энтузиазма взглянул на вошедшего крестного, нехотя сел и отложил в сторону потертый томик.
— Здравствуй, — сказал Правитель, по привычке усаживаясь в кресло, но, быстро почувствовав, что оно продавлено, подобрал себе стул покрепче.
— Здравствуйте, крестный.
— Зашел узнать, как продвигаются твои дела с адвокатом.
Филип мысленно застонал. Ему вполне хватало бесед с законником, в которых постоянно приходилось обходить вылезавший то там, то здесь «Дар Правительницы». Он понимал, что адвокат догадывается о его надежде, но совершенно не желал обсуждать это ни с ним, ни с кем-либо другим. Молодой человек был уверен: Ив тоже известно о законе, но она почему-то решила молчать. Может, хочет сделать ему сюрприз, может, сомневается, или у нее на уме еще что-то. Он предпочитал не размышлять на эту тему. Приятнее думать, что он знает, чем закончится суд. И вот теперь еще крестный начнет доставать нудными расспросами, а старику и вовсе не надо знать, что через несколько дней крестник, скорее всего, станет его зятем.
— Мои дела как ворона бела, — буркнул Филип.
— Так плохо?
— Угу. Адвокат обещал с легкостью добиться замены смертной казни на пожизненную каторгу.
Правитель недовольно взглянул на крестника.
— Кончай кота в пыли валять, это не вариант.
— Тоже народной мудростью не брезгуете, — хмыкнул молодой человек. — Еще адвокат сказал, что можно попробовать заменить более позорную казнь через повешение на отсечение головы.
Филипа понемногу начинал забавлять разговор. Ему было скучно сидеть целыми днями одному взаперти, поэтому, когда приходил адвокат, он всерьез расспрашивал того о своих законных перспективах. Теперь, видя реакцию крестного, он решил поподробнее познакомить старика со своим возможным будущим.
— Он за такие деньги еще и издевается? — в голосе Правителя слышалось раздражение. — Если вынесут смертный приговор, думаю, вам с Евангелиной будет совершенно безразлично, каким способом тебя умертвят.
— Мне без разницы, если выбирать между повешением и отсечением головы. Соглашусь даже на утопление, хотя это, насколько можно судить, более болезненно. Но я категорически против сжигания на костре, четвертования, колесования…
— Филип, прекрати! В Алтоне подобные казни давно не практикуются!
— Я знаю, крестный, их заменили куда более экономически выгодной каторгой. Потому и предупреждаю, что против. С Ив мы подобный исход не обсуждали, но, думаю, она тоже предпочтет для меня более быстрый конец. Я к ней очень хорошо относился, не обидел ни разу, не перечил почти…
— Да прекратишь ты, наконец, эту глупую болтовню?! — разозлился Правитель. — Неужели этот законник не видит ни малейшей возможности сохранить тебе жизнь?
— Адвокат сказал, я могу рассчитывать на пожизненное заточение в подземелье дворца, если прикинусь сумасшедшим, — с видом оскорбленного достоинства ответил Филип.
— Тебе и прикидываться не надо, — зло сказал крестный. — Что Евангелина обо всем этом думает?
— Я же сказал, мы с ней возможный приговор не обсуждали. Она не любит портить приятные моменты.
Сказав это, Филип как-то странно хмыкнул, Правитель с любопытством взглянул на него. Крестник заметил и раздраженно проговорил:
— Почему бы вам самому не спросить у нее? Она же ваша дочь.
Правитель промолчал.
— Так ты готов умереть? — вдруг спросил он.
— Готов. Все равно когда-то придется.