Кристальный пик
Шрифт:
— Ты моя госпожа, — повторил Солярис эхом. Его волосы переливались в свете факелов, расставленных по периметру зала, раскиданные по жертвеннику и запутавшиеся в изумрудной серьге. — И тебе нужна защита. Тебе нужно нечто больше, чем я. Больше, чем все, что могут дать люди. Мы идем на войну, Рубин. Что, если я не успею закрыть тебя от меча? Что, если ты умрешь? Моя же чешуя прочнее любых доспехов.
Броня. Такая же жемчужная, как сам Солярис, такая же прочная, как наши узы. Я не могла даже вообразить, чтобы попросить его изготовить для меня нечто подобное, ведь делал он ее из самого себя.
— Нам нужны были твои мерки, — проблеял он, запинаясь на каждом слове. — И мы... мы решили, что ты не заметишь пропажу одного из платьев, у тебя же... много их... Я его не повредил, клянусь! Я осторожно! Так проще не ошибиться с размером... выплавить... Совиный Принц, — Гектор хлопнул себя по лбу и взвыл, забыв о металлической бляшке на перчатке. — Я же говорил, что она разозлится! Говорил, что так оно и будет! Вот зачем я тебя послушал?! Зачем согласился на это? Теперь меня выгонят из подмастерья! Нет, из замка. Нет, из туата. У-у-у!
Я поджала губы и снова повернулась к Солярису, позволив Гектору наказывать себя самостоятельно. В конце концов, он всего лишь выполнял просьбу Сола, а тот умел просить так, что проще было отвертеться от воинской повинности, чем от него. Только лень и неприязнь к самой природе интриг, которую он считал исключительно людской прерогативой, мешали Солярису занять достойное положение в замке. Пожелай он того, то давно бы возвысился средь людей, и даже мой отец не стал бы ему помехой. Сол прекрасно умел убеждать, но еще лучше запугивал.
Я снова посмотрела на скомканное платье и Гектора, чей нос порозовел от слез, как у хорошенького поросенка. Так вот, значит, почему он все это время избегал меня. Вовсе не потому, что винил в увечье Матти, а потому, что винил самого себя за помощь Солу.
— Как давно? — спросила я требовательно. Солярис так ни разу и не пошевелился, даже не соизволил привстать. Всюду в аккуратном порядке Ллеу хранил сложенные пергаменты, связки сушенных трав и стеклянные ларцы с засушенными частями лесных и домашних животных, которых он приносил в жертву своему тайному пятому божеству. Средь всего этого, раскинутый на столе, что на самом деле был алтарем, Солярис выглядел неестественно жутко. — Как давно вы занимаетесь этим? Сколько уже чешуи успели снять? Насколько готова эта броня? Не молчи. Отвечай мне, Солярис!
Грудь его, покрытая островками мелких перламутровых чешуек, тяжело вздымалась. Он закрыл глаза, словно собирался вздремнуть, и скрестил руки на плоском животе, где через весь его бок, прямо поперек ребер, тянулся бледно-розовый шрам. Несмотря на то, как расслабленно Сол выглядел, на самом деле все его тело было напряжено до кончиков пальцев: желваки и плечевые мышцы ходили туда-сюда, агатовые когти позвякивали. Он оставил ими неаккуратные борозды на столе, когда все-таки оперся на локти, сел и перенес вес на ноги, чтобы наши лица оказались друг напротив друга.
— Давно, — ответил Сол, и я прокляла себя, боль своей утраты, туат Дейрдре, войну с Керидвеном и все те прочие дела, которые не позволили мне заметить его деяния сразу. — Примерно половину Колеса назад. Наверное, почти сразу же, как ты умерла, я пошел к Гектору и попросил его сделать для тебя такую же броню, какую сделал прошлый мастер для меня. Не волнуйся, мы не торопились. Снимали чешую понемногу, поэтому я почти не чувствовал на себе последствия. Но когда пришла весть на тинг, что началась война... Тогда нам с Гектором пришлось поторопиться.
— Так значит, то, что ты так плохо заживал все это время... Когда отправился в Рубиновый лес с перевязанной рукой и когда не смог сразу оправиться после нападения Мераксель... Выходит, это все из-за черного серебра и истязаний Гектора?
— Да, — Не было ничего хуже в этот момент, чем серьезный кивок Соляриса и прикосновение его пальцев, взявших меня за подбородок и заставивших поднять повисшую голову обратно вверх. — Броня готова уже наполовину. Если я буду давать свою чешую каждый день или хотя бы через день, то мы как раз успеем к...
— Каждый день?!
Я с яростью оттолкнула от себя его руку. Броня, состоящая из кольчужной рубахи, штанов и наручей, которую носил Солярис и которая позволяла ему принимать любую из своих личин, не обременяя себя заботой об одежде, считалась венцом кузнечного искусства. Прежде никто и никогда не брался за подобное, поэтому у прошлого королевского мастера ушло больше двух лет методичной работы, чтобы претворить в жизнь чертеж Соляриса, сделанный на клочке пергамента углем. То, что теперь они с Гектором планировали повторить сей шедевр без надзора опытного коваля и всего за половину года, звучало как нелепая шутка. Особенно когда Солярис сказал мне, полный решимости:
— Мы закончим твою броню к сроку, Рубин, и в ней ты сразишь Омелу, ярлксону Керидвена, а затем вернешь Круг в свои законные владения. Будет или так, или никак, ибо я не отступлюсь. Прими мой дар, как все это время принимала мою любовь, ибо эта броня станет высшим ее проявлением. Вот, настолько ты дорога мне. Вот, насколько я хочу, чтобы ты жила.
Солярис опустился обратно на жертвенник и вытянул руки вдоль тела, словно призывал меня саму занести над ним нож. Но мне бы ни за что не хватило духа на подобное; мне не хватило его даже на то, чтобы действительно помешать Солу, ведь я знала: запрещу Гектору помогать ему, и он обратится к Ллеу. А если запрещу Ллеу, он найдет кузнеца из Столицы. А если и запрещу и им всем, издав указ, то Солярис сделает все сам и оттого навредит себе лишь больше. Даже будучи королевой, прозванной хозяйкой королевскому зверю, я не имела над Солом никакой реальной власти. Очевидно, я была слишком глупа для этого... Но все же не настолько, чтобы не понять: таково его искупление. То, что он сделал со мной однажды на крыше башни-донжона, он теперь собирался сделать с собой. Принести себя в жертву за то, что однажды принес в жертву меня.
Броня, совершенная и прекрасная, как сам Солярис. Смогу ли я принять такой его подарок? Смогу ли не возненавидеть себя после, когда надену его?
— Ты уверена? — спросил Гектор недоверчиво, когда я взяла одну из игл, черных и матовых, как покрытое копотью веретено, и вложила страшный инструмент ему в руку. — Рубин, ты точно хочешь, чтобы я сделал это?
— Конечно, я не хочу, — ответила я честно, и жертвенник за моей спиной заскрежетал: Солярис снова клацнул по нему когтями. — Поэтому я буду помогать тебе, чтобы вы закончили как можно скорее.