Круговой перекресток
Шрифт:
Неужели такие руки у всех мужчин? Это и есть прелюдия к хваленому сексу, которым бредит Крис? Господи, скорей бы все кончилось…
– Нет, – воскликнула я, вырываясь, – подожди!
Артем сидел на диване сердитый, растерянный, обескураженный.
– Ну чё опять не так? – глухо спросил он.
– Я не могу… – проговорила я, сжимаясь в комок. – Я не готова…
Артем поднялся, достал сигареты, дрожащими пальцами чиркнул зажигалкой, она не поддалась. Артем швырнул зажигалку и сигареты в угол, устремил на меня взгляд побитой собаки и жалобно проговорил:
– Зачем ты меня мучаешь, Саня? Если я тебе не нужен, скажи прямо.
Мне вдруг стало стыдно.
Я глубоко вздохнула, выдохнула, распрямилась:
– Я сама… Надеюсь, у тебя есть резинки? Ранняя беременность в мои планы не входит. – Я не узнавала собственного голоса, так неестественно он звучал.
Но Артем был опьянен желанием и не замечал фальши.
– Конечно! – захлебнулся он восторгом и поцеловал меня с таким жаром, что частица его пыла передалась мне, затрепетала внутри. Я подумала, возможно, впрямь все будет здорово, и обрадовалась этому приятному волнующему чувству. Все будет хорошо.
Почему-то мне казалось, что, когда ЭТО случится впервые, произойдет нечто фантастическое, как снег в июле, как радуга в ночи… И я воспарю высоко-высоко к вершинам неведомого блаженства… Однако чуда не случилось. Волшебные скрипки не запели. Сбивчивый шепот, жадные ладони, саднящая боль, быстрые нелепые телодвижения, холод снаружи и внутри, его глупый восторг, мое усталое разочарование, горячий душ как самая приятная часть романтического вечера. Избитое «Я тебя люблю» и банальное «Я тоже»… И это То Самое, что так красочно и вдохновенно воспевали сотни поколений поэтов?! То, ради чего убивали и складывали головы, предавали, интриговали, сходили с ума и продолжают делать это даже в наше циничное время? Боже, как глупо…
Предложение
Тайное рано или поздно становится явным.
Последний раз, когда Артем под каким-то предлогом затащил меня в квартиру своих родителей, меня едва ли не силой усадили выпить чаю. Борис Егорович подмигивал сыну, отпускал пошловатые остроты, отечески обнимал меня за плечи, называя невесткой. Вера Игоревна скорбно морщила лоб, сетовала на то, как быстро взрослеет современная молодежь, и поминутно переводила разговор в русло контрацепции. А в завершение сообщила, что вообще-то она рада, что Артем наконец-то завел отношения с порядочной девочкой из хорошей семьи, то есть со мной, в то время как его друзья меняют разных распущенных девиц, которые только тянут из них деньги.
Мама и бабушка придерживались ветхозаветных правил: переспали – женитесь. Опять же Артем не какой-нибудь забулдыга из подворотни – мальчик из хорошей семьи, с квартирой, что немаловажно в стране, испорченной квартирным вопросом. Папа неуверенно возражал, что мы оба слишком молоды для брака, но потом на очередной совместной тусовке Борис Егорыч, будучи подшофе, пообещал подарить папе старый автомобиль. Тогда и папа объявил, что не стоит бросаться отличными парнями вроде Артема. Мне начало казаться, что родители желали нашего соединения сильнее, чем этого хотелось нам самим. Исключением стал Георгий, которому мой бойфренд упорно не нравился. Во-первых, он не прошел тест на шахматы. Во-вторых, пообщавшись, дед вынес вердикт: Артем – пустой избалованный маменькин сынок. Немного поиграет в любовь, а потом надоест.
– Может, мне первой надоест, – обиделась я. Обычно наши с дедом мнения совпадали.
К
– Эй, мы не делаем ничего дурного, – сказал однажды Артем, наблюдавший за моими манипуляциями.
Я почему-то вспыхнула:
– Я знаю.
– Тогда почему ты меня стесняешься?
– Глупости, – нахмурилась я. – Вовсе не стесняюсь. Просто мне не нравится расхаживать голышом по квартире, только и всего. К тому же ты постоянно на меня смотришь…
– Мне нравится на тебя смотреть. Ты очень красивая. Слушай, а тебе обязательно уезжать домой? Может, останешься?
– Я привыкла спать дома, – ответила я.
– Пора отвыкать. Ты уже большая девочка.
– Не надо мне указывать, что делать. Я действительно большая девочка и сама решаю, где ночевать.
– А что я такого сказал? – пробормотал Артем. – Ну и характер у тебя, Сань, заводишься с полоборота. Может, дело в твоих родичах? Они против, чтобы ты у меня ночевала? Типа не муж и все такое…
Я должна была честно признаться, что, несмотря на крутую ванну и волшебные закаты, до сих пор неуютно чувствую себя в его квартире. Не хотела, чтобы он видел меня утром заспанной, без макияжа. Не желала пустой утренней болтовни – мне нравилось завтракать молча… И быть может, главное – боялась снова с криком пробудиться среди ночи с колотящимся сердцем и потом объяснять обалдевшему разбуженному Артему то, что я себе самой объяснить не в состоянии…
Я малодушно промямлила, да, мол, родители придерживаются консервативных взглядов и не приветствуют ночевок вне дома, а мне неохота с ними ссориться.
– Давай поженимся, – предложил Артем.
– Только для того, чтобы я оставалась на ночь? – усмехнулась я. – И кто здесь маленький мальчик?
– А чё, прикольно, – выдал Артем.
– Чего прикольного?
– Ну, свадьба и все такое… И вообще… – Он замолчал, словно размышлял, стоит ли продолжать, но все-таки закончил: – Я хочу, чтобы ты была только моей.
– Я и так только твоя, – удивилась я. – Ты всерьез полагаешь, что, если я захочу уйти, меня удержит штамп в паспорте? Это не наручники.
– Мы же любим друг друга, – продолжал настаивать Артем. – Почему бы не пожениться?
Разумеется, я думала о свадьбе, абстрактно, как все девчонки, – пышное белое платье, черный лимузин с кольцами на крыше и куклой на капоте, крики: «Горько!» Но это было понарошку. Столкнувшись с реальностью, я растерялась. Мне почему-то совсем не хотелось замуж.