Легенда о Чудограде. Книга первая Властитель магии. Часть первая Рувир
Шрифт:
— Вы можете подождать здесь, — вежливо сказал один из стражников и все трое ушли в кабинет своего руководителя.
Окинув взглядом довольно уютную комнату с мягкими стульями вдоль стены, диваном и круглым столиком в центре, Вителлий подошел к окну. Уже стемнело, и город освещали только фонари: небо заволокло облаками. Перед управлением сновали стражники, несколько конвоев вели новых арестантов, а два отряда, по-видимому, ожидая указаний, готовились выйти на патрулирование улиц города. Вскоре из своего кабинета вышел начальник управления с теми тремя стражниками. В этот момент в комнату вбежал паренек и восторженно заявил.
— У него получилось!
— Клим! — немного повысив голос, окликнул его начальник управления.
— Да, господин Бравинский?
— Спасибо за информацию, а сейчас, будь добр, проводи господина Гарадина домой.
— Был бы очень признателен, — Вителлий слегка поклонился начальнику управления, он и мечтать не смел, что его проводят домой.
— Не стоит благодарности. И, надеюсь, вы понимаете, что я делал свою работу?
— А, вы по поводу ареста? Да, конечно, я все понимаю.
— И вы должны понимать, что вас рано или поздно вызовут в управление для уточнения обстоятельств дела, по которому вас задержали.
— Да, конечно.
— Спасибо за понимание. А сейчас езжайте домой, доброй вам ночи.
— И вам спокойной ночи, господин Бравинский.
— Да, — мечтательно ответил тот, — спокойной ночи нам всем. Так, ребята, — обратился он к своим служащим, — вы тоже отправляйтесь, надо проверить, насколько город успокоился.
Вителлий направился следом за пареньком вниз, по пути недоумевая, откуда Лиан Нисторин знает о возрождении магии? И его сразу задело то, что Лиан, в отличие от него, не побоялся поставить народ в известность, но в душе Вителлий был ему благодарен за решительность, вновь он ругал себя за бездействие.
— Клим?
— Да, господин?
— А мы могли бы сначала кое-куда заехать? Это очень важно.
— Да, конечно.
Было уже три часа ночи, никаких известий от отца Модеста не было. Мальчик, как ни сопротивлялся, уснул час назад, Клея и Лера также легли спать, а Гедовин не находила себе места, она порывалась выйти на улицу, проверить: что там творится, но Анна не без труда уговорила ее одуматься и подождать.
— Гедовин, ты прекрасно понимаешь, что идти туда сейчас опасно, даже если бы в городе не было беспорядков, девочке опасно одной ходить по улицам ночью. Да и куда ты пойдешь?
— Не знаю! Надо выяснить, что там происходит, что случилось с отцом Модеста и, я знаю, что в принципе ничего не могу, но нельзя же вот так просто сидеть и молчать, ничего не делая!
— Мы обязательно попробуем что-нибудь сделать, — заверила ее Анна, — но не сейчас.
Гедовин долго молчала, тяжело вздыхая и морщась, наконец, она сказала.
— Хорошо, идем спать.
Обе девочки были в комнате Гедовин, Драгомир к тому времени уже ушел спать с настоятельной просьбой разбудить его, как только вернется отец Модеста. Он понимал, что все эти беспорядки начались после его пробуждения, его и магии, поэтому отчасти — если не напрямую — это его вина, и его очень это тяготило. Он не помнил того, что делал в прошлом, это во многом спасало его от чувства вины, пока он просто знал, что поступил ужасно, а теперь, находясь здесь каких-то несколько дней, он уже успел всем навредить. Если бы не усталость после использования тех заклинаний, которые сами собой всплыли в его сознании, он не ушел бы спать. Но, несмотря на явную усталость, он без сна лежал на кровати и молча смотрел на дверь, едва различимую в свете ночника. Он слышал, как спорили девочки, он не понял, о чем именно они говорили, но понимал, что их могло волновать, ведь господин Нисторин так и не вернулся. Драгомиру сложно было представить, какую силу представлял собой храм, и почему Гедовин ради его свержения согласилась сдать родной город другому государству. Чтобы она там не говорила, но выросла она не в Истмирре, а в Гриальше. Но, по всей видимости, это была, действительно, сила, грозная и непреклонная, если даже мэр города ничего не мог предпринять против нее. И Драгомир абсолютно не знал, может ли он сам что-то предпринять, как-то помочь и исправить, изменить ту цепную реакцию, которую он запустил.
Глубоко вздохнув, Драгомир лег на спину и невольно вздрогнул: раздался стук в дверь, негромкий, но среди тишины он пугал уже одной своей неожиданностью.
— Кто там?
Дверь открылась и в комнату вошла Анна с одеялом и подушкой в руках.
— Ты не спишь?
— Хочу и не могу.
— Мне тоже не уснуть, — призналась Анна и, подойдя к кровати, просто попросила, — подвинься.
Мальчик ужасно смутился, но подобрал к себе одеяло и вторую подушку. Не то, чтобы он был против, скорее, это не совсем укладывалось в его голове. Некоторое время они лежали молча.
— Ты думаешь, с отцом Модеста что-то случилось?
— Не так долго его и нет, — с сомнением в голосе ответила Анна, — хотя, скорее всего, да.
Драгомир тяжело вздохнул.
— И я виноват в этом!
Анна привстала, подперев голову рукой, и посмотрела на мальчика.
— Не смей себя ни в чем винить! Я еще понимаю, ты нарочно бы связал себя с магией и уснул на тысячу лет, но ведь ты оборонялся. Насколько я поняла, самооборона волшебника всегда была непредсказуема, поэтому, если мага собирались убить, то делали это не с помощью заклинаний.
— Но ведь не проснись я, и не было бы тех волнений из-за приспешников Алины. А вдруг господина Нисторина тоже так назвали и арестовали за это?
Глубоко вздохнув, Анна вновь легла на спину и после некоторого молчания ответила.
— Это вполне возможно.
— Его надо освободить.
— И дядю тоже.
— И если мы будем делать это с помощью магии, то ничего хорошего не добьемся.
— Не добьемся.
— Надо все разузнать завтра.
— Хорошо бы еще узнать, что думают люди в городе. Выборы назначены на послезавтра, или уже завтра. Хорошо бы сагитировать народ за светское государство, власть царя и все такое.
— А ты думаешь, кто-то поддерживает такие взгляды?
— Конечно! Рувир сорок лет назад пал в кровопролитном сражении, здесь проводились массовые репрессии, чтобы привить людям устои Гриальша. Большинство населения Рувира было разбросано по стране, но в последние лет пять царица Тиона, точнее, господин настоятель Гриальша, позволили насильно переселенным рувирцам вернуться на родину. И их вернулось достаточно много. Плюс своим детям они наверняка говорили об устоях Истмирры, так что есть те, кто как наша Гедовин, представляют светское государство явным благом. Но далеко не все эти люди осмеливаются идти за Горацием Фаном, это местный смутьян, его неоднократно арестовывала храма стража, а мэрия ходатайствовала об его освобождении. Вообще господин Фан писатель.