Loving Longest 2
Шрифт:
— Сейчас, минутку, — ответил Элеммакил.
Элеммакил переоделся (Маэглин, хотя и с неохотой, отдал ему несколько вещей, сшитых для Тургона) и вышел. Рингил пришёл в восторг: мальчик потащил его к Эолину и Эолету, потом к Маэглину.
Там Элеммакил посмотрел в большое зеркало; действительно, диадема была прекрасна, но он так давно не видел себя, что почти не узнавал. Задним числом он испугался: он, конечно, помнил, что ему пришлось вынести, но одно дело было помнить, другое — видеть, как это отразилось на его собственном лице, истощённом, побелевшем, словно навек испуганном. Сейчас Элеммакил начал жалеть,
У себя в комнате он увидел повешенный на вешалку плащ Келегорма и небольшую сумку с его вещами; сам Келегорм куда-то вышел и вернулся только к ночи. Элеммакил отвернулся и услышал, как он лёг рядом и сказал:
— Спокойной ночи, милый Элеммакил.
И больше ничего.
— М-м-м… что такое? … — Келегорм проснулся и понял, что лежит не в кладовке при мастерской, а где-то ещё. Потом он вспомнил, что вчера перебрался в комнату к Элеммакилу. — Доброе утро, милый Элеммакил, — пробормотал он; почувствовал, как Элеммакил легко перебросил через него ноги, вставая. Он открыл глаза; за окном было совсем темно.
— Доброе утро, — ответил Элеммакил. Келегорм увидел, что он разжигает огонь.
— Что такое? — спросил Келегорм. — Который час?
— Четыре утра, — ответил Элеммакил.
— Почему? …
— Я встаю в четыре утра. Всегда, — ответил тот. — Когда я был во внешнем карауле Гондолина, привык вставать в это время, когда заступал на стражу. Иногда раньше. Ну и ложился поздно. Я вообще спал часов пять от силы. Привычка осталась. Но Рингила я, конечно, бужу позже. Ты есть будешь сейчас?
— Ага, — ответил Келегорм. — Но это же… это же безумно рано.
— Почему же рано? Ну ты же сам вставал засветло на охоту, наверное. Тебя же назвали «быстро встающим» почему-то? — спросил Элеммакил.
— Ну… — сказал Келегорм. — Ну на охоту иногда да… если надо на охоту. Я дома вставал рано… ну часов в девять… восемь… В общем, рано… Ну это если по сравнению с отцом, конечно. Он часто допоздна делал что-нибудь. Часов до пяти утра, потом спал. Вставал в три часа дня… Элеммакил, ну что ты смеёшься?
— Прости, — Элеммакил уже не мог сдерживать смех и Келегорм видел, как он опустился на стул, прикрывая рот рукой. — Ну не сердись… Просто… ну просто я подумал, что все ваши прозвища имеют смысл, если добавить «по сравнению с Феанором». Ты рано встаёшь по сравнению с отцом, Майтимо хорошо сложен — ну и так далее…
— Ну да, — Келегорм тоже засмеялся, — наверное, ты прав. А Куруфин «похожий на отца» по сравнению с нашим отцом… с Феанором; отец был не слишком похож на деда, Финвэ.
Элеммакил поставил на огонь сковородку.
Как ни странно, вопрос о сходстве Феанора и Финвэ в тот же самый момент волновал кое-кого ещё.
Саурон распахнул дверь покоев Маэглина, не стучась. Маэглин крепко спал, но оба Эола бодрствовали; они тоже спали мало. Эолет читал книгу; Эолин вычерчивал схему какого-то сложного изделия.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал Саурон.
— Да? — ответил Эолин. Эолет не поднял глаз от книги.
— Я давно
— И что, это разговор не для детских ушей? — насмешливо спросил Эолин.
— Ты же знаешь, что я не ребёнок и помню всё, — сказал Эолет.
— Это так, — согласился Саурон. — Но я всё-таки думаю… видишь ли, ты всё же можешь сохранять какие-то черты детского восприятия и мог бы неправильно передать мне или понять сейчас то, чему ты, насколько я знаю, был некогда свидетелем.
— Спрашивай, — сказал Эолин; его рука, не останавливаясь, водила циркулем, вычерчивая сложные завитки узора.
— Когда твой сын впервые попал ко мне, он сказал мне дословно следующее: «Финвэ… он не просто так стал королём, посланником к Валар. Просто Мириэль… она дала… ну вы понимаете, дала кому надо кое-что». Ты имел в виду что-то конкретное, или это просто бред ревности и ты это всё выдумал потому, что твой друг Натрон учил Мириэль шитью?
Эолин воткнул ножку циркуля в стол, прокалывая лист бумаги; циркуль покачнулся, но лёгкий инструмент всё же устоял, нависая над чертежом.
— Зачем это тебе? — спросил Эолет, раздражённо захлопывая книгу.
— Скажем так, я хочу больше знать о Феаноре и Финвэ, — ответил Саурон. — Здесь мои интересы, можно сказать, отчасти совпадают с твоими.
— Я понял, но зачем? — повторил Эолет.
— Ты, верно, знаешь, что меня интересует убийство Финвэ, — сказал Саурон. — Говорят же, что чтобы узнать убийцу, надо узнать побольше о жертве, не так ли?
— Хорошо, — сказал Эолин. Его рука продолжала машинально вращать циркуль. — Но я… Не могу сказать, что я всё выдумал, я просто… объяснил это определённым образом. Может быть, я действительно чего-то не понял. Майрон, а ты когда-нибудь видел Финвэ?
— Думаю, что нет, — ответил тот.
— Он был красивым, — сказал Эолин. — Очень. Если ты видел Фингона, то ты можешь себе представить. Правда, Финвэ был повыше ростом и глаза у него были потемнее. Финвэ и его сестра всё время пропадали на охоте, и он тогда не думал о женитьбе, хотя уже и достиг совершеннолетия. Многие девушки пытались привлечь его внимание, но Мириэль старалась больше всех. Она научилась петь и играть на арфе (дар к песням у Маглора как раз от неё); она научилась высверливать разноцветные камни и украшать ими одежду - да, Майрон, Феанор от неё унаследовал свой интерес к камням. Наконец, она пришла к Натрону и он научил её вышивать картины, шить нарядные платья, делать бисерные вышивки из стеклянных бус. Мириэль проводила с Натроном целые дни; она научилась шить так же, как он. Несмотря на её чудесные одежды и ленты, Финвэ как будто бы не видел её. Когда Финвэ отправился в Аман посланником от эльфов к Валар, она забросила всё — и песни, и одежды, и вышивки. Мириэль ходила по дальнему берегу озера; она брала с собой арфу, и иногда я слышал, как она дёргает струны. Странные это были звуки, Майрон: красивые мелодии называют «музыкой небесных сфер», а слушая то, что она играла, мне казалось, что это звёзды сходят со своих путей. А когда прошёл слух, что Финвэ возвращается, Мириэль исчезла на целый месяц: когда она вернулась, на ней были одежды цвета рассветного неба, усыпанные жемчугом, а её волосы были переплетены лентами с опаловыми бусами.