Ложь
Шрифт:
– Дядя, я…
– Сделай милость, ступай в свою комнату и избавь нас от удовольствия видеть тебя за столом!..
Вероника машинально, ничего не понимая толком, вошла в свою спальню. У нее подкашивались ноги, в горле застрял комок и нестерпимо давило в груди. Ей казалось, что она задыхается. Девушка медленно добрела до окна, чтобы глотнуть свежего воздуха. Она искала причину такого поведения дяди, и не находила ее.
– Все против меня. И дядя Теодоро тоже! Он, как будто, презирает и ненавидит меня. Да что же это такое? Почему? За что? – спрашивала
– Деметрио, любимый мой! Ну почему я не рядом с тобой? Почему ты не здесь, чтобы вернуть мне прежнее, такое чистое счастье? Ты подарил мне его, но оно почему-то так быстро испарилось. Почему?
Глава 9
– Сеньора не спустится?
– Не знаю, сеньор. Если угодно, я поднимусь к ней и спрошу.
– Ступай и передай, что мы ждем ее к столу, и что я был бы рад, если бы Вирхиния тоже пришла.
– Сеньорита Вирхиния снова легла в кровать, и сеньора велела позвать доктора…
– Хорошо, но как бы то ни было, передай сеньоре, что я сказал, и заодно вели накрывать стол для приема. – Дон Теодоро едва сумел скрыть свое недовольство.
– Почему бы тебе не отменить сегодняшний прием, папа? – Джонни одним глотком осушил второй бокал вермута.
– Эти приемы – традиция нашего дома, и меня удивляет, что ты забыл об этом. Их отменяли только по очень серьезным и уважительным причинам, а я не считаю безобразную сцену, разыгравшуюся час тому назад, достаточно веским поводом, чтобы изменять нашим обычаям.
– Ярость Вероники абсурдна, она вспылила из-за какого-то пустяка! Вирхиния не зря ее боялась!
– Да, она ее боится, и все же, задирает.
– Ты думаешь, Вероника сказала правду? Считаешь, Вирхиния может…
– Теперь, сынок, я уже и сам не знаю, кто на что способен. В последнее время жизнь преподносит мне горькие сюрпризы.
– Да, папа, но…
– Тише, твоя мама идет сюда.
– У Вирхинии случился еще один приступ, – сходу сообщила донья Сара. – Сейчас ей стало лучше, и я оставила ее с горничной! Джонни, поднимись к ней и убеди хоть что-нибудь поесть, иначе малышка совсем исхудает и ослабнет. Она едва притронулась к еде, и все из-за этой злодейки, которая вечно ругается с ней. Я просто в гневе, у меня кровь кипит!.. Ну что ты вцепился в меня? Какого черта?
– Произошедшего вполне достаточно, Сара, не стоит продолжать перед слугами этот постыдный спектакль.
– Ты всегда защищаешь Веронику!
– Думаю, сейчас ты не вправе утверждать подобное.
– Я бы швырнула ей что-нибудь в голову, а ты ограничился тем, что велел ей убраться к себе и избавить нас впредь от ее общества! Ты был слишком добр к ней, и все же наверняка тяготишься тем, что обошелся с ней несправедливо.
– Все в порядке, жена, теперь все хорошо.
– И ты говоришь мне “хорошо”! Не хорошо, а ужасно, Теодоро! У бедной Вирхинии на лице отпечаталась вся пятерня от пощечины этой… даже не знаю, как ее назвать!
– Давай закроем эту тему.
– Нет, не закроем! Я хочу знать до каких пор мы должны терпеть эту самую Веронику, сколько можно позволять ей так обращаться с несчастной Вирхинией?!
– Подобное поведение
– Будь моя воля, я прямо сейчас же выставила бы ее за дверь! Пусть катится на улицу!
– Хватит, Сара, я уже просил тебя покончить с этим неприятным недоразумением!
– Отлично! Как все хорошо для Вероники! Нет, это просто недопустимо! Посмотри, даже Джонни ее не защищает! Выходит, я права.
– Мама, я…
– Джонни предпочитает ни во что не вмешиваться, и правильно делает. Идемте к столу.
– Вирхиния – слабая, хрупкая, болезненная девочка! Это возмутительно!
– Тебе недостаточно моего слова, что больше ничего подобного не повторится?
– Я не могу терпеть ее в доме! После того, что случилось – не могу…
– Я решу эту проблему, но без скандала, чтобы не пришлось выслушивать людские толки и пересуды.
– Это правда? Ты готов отправить ее куда-нибудь отсюда?
– Я хочу этого так же, как и ты.
– Теодоро, милый! Наконец-то хоть раз в жизни ты согласен со мной. Ты найдешь, куда ее пристроить? Подыщешь ей кого-нибудь?
– Да, Сара, обещаю!
***
– Мария… Мария!..
– Вы меня звали, сеньорита?
– Все уже за столом?
– Да, сеньорита.
– А Вероника?
– В своей комнате, сеньорита, она из нее не выходила.
– Что б она никогда в жизни не вышла оттуда! Что б она там сдохла! – Отшвырнув в сторону шелковое покрывало, Вирхиния по-кошачьи быстро и ловко выпрыгнула из кровати и в раздражении зашагала по комнате. Ее гнев не остыл; глаза горят, кулаки сжаты так, словно она хочет выжать из них обуревавшую ее с детских лет зависть и разжечь костер злобы и ненависти.
– Но, сеньорита!
– Попробуй только растрезвонить кому-нибудь мои слова, сплетница!
– Сеньорита, я…
– Посмей только открыть рот, и я скажу тете, что ты – любовница привратника, что я видела тебя с ним ночью!
– Но, сеньорита!
– Тетя вышвырнет тебя на улицу, потому что, как тебе известно, жена привратника – ее кормилица. Будь уверена, я много чего расскажу о тебе! Мне многое известно!
– Но, сеньорита!
– А теперь умолкни, и принеси мне обед, да поживее. Я хочу съесть его до того, как вернется тетя Сара. Ну же, поторапливайся, дура ты этакая!
– Да, сеньорита… Уже… уже несу…
– Подожди!.. Ты поговорила с врачом?
– Да, сеньорита. Я сказала ему, чтобы он не приходил до девяти.
– Хорошо. Теперь неси мне все, да прихвати бутылку “Хереса” из дядиных запасов. Ты же знаешь, где он их хранит.
– Но там осталось не больше шести бутылок!.. Он заметит пропажу.
– Они свалят вину на кого-нибудь из новых слуг… Поторапливайся, шевелись!
– Иду, сеньорита!..
– И не болтай слишком много, не то это дорого тебе обойдется. Ну, пошла живее! – Вирхиния вытолкала служанку за порог, закрыла за ней дверь, а затем быстро и незаметно достала из кармана своей пижамы маленький ключик и открыла им замок находящейся рядом с кроватью дверцы. Несколько минут она внимательно изучала пухлый медицинский трактат с пометками на нескольких страницах, запоминая симптомы какой-то болезни, а потом заперла бумаги и криво усмехнулась.