Ложь
Шрифт:
– Вероника, будь ты проклята, подлая! – злобно прошипела Вирхиния. – Ты была рада влепить мне пощечину, но ты дорого заплатишь мне за это. Ты потеряешь Деметрио!
***
Шесть часов вечера. Приглашенный струнный квартет вносил оживление в традиционный прием с чаепитием. Как обычно, все сливки рио-де-жанейрского общества заполнили просторные залы старинного господского особняка, представлявшего гордость аристократического квартала, в котором, кажется, до сих пор еще грезят прошлым тени
Вирхиния тоже была на приеме. По такому случаю она безупречно уложила волосы и надела небесно-голубое платье. Она стояла на застекленной ротонде – своем любимом наблюдательном посту – и окидывала цепким взглядом многолюдный зал и просторную террасу перед домом.
– Доченька, ты хорошо себя чувствуешь? – озабоченно спросила донья Сара.
– Гораздо лучше, тетечка, не волнуйся за меня… не тревожься.
– Я не хотела, чтобы ты вставала, пока тебя не осмотрит врач.
– Доктор Андрес всегда опаздывает… у него столько больных.
– Я знаю, ты не виновата, но тебе следовало бы подождать.
– Ты же знаешь, что дядя был бы недоволен, если бы нас не было на приеме.
– Он вечно думает о других, доченька, но твое здоровье прежде всего. Если тебе станет плохо, то спокойно возвращайся в кровать. А сейчас я должна идти в столовую. Ты со мной?
– Если ты не возражаешь, я предпочла бы остаться здесь.
– Ну хорошо, как хочешь… Я велю Джонни побыть с тобой.
Оставшись одна, Вирхиния поспешно подошла к окну и с нетерпением стала следить за лестницей и парадным входом. Наконец ее ожидания увенчались успехом: высокий, стройный мужчина отделился от остальных и направился к двери.
– Инженер!.. Инженер Сан Тельмо – Вирхиния шагнула ему навстречу и подняла руку, подзывая к себе.
– Вирхиния? Вы меня звали?
– Ох, извините меня, сеньор Сан Тельмо! Мне вдруг стало плохо. Будьте любезны, помогите мне дойти до того диванчика.
– С большим удовольствием! Но что с Вами случилось? Как Вы?
– Ах, мне так плохо!
– И как только Вас угораздило подняться, если Вам нездоровилось, тем более, с утра? Я позову кого-нибудь. Ког лучше? Донью Сару?
– Нет, нет, не нужно!
– Веронику?
– Вероника могла бы отравить меня, – принужденно засмеялась Вирхиния.
– Даже не знаю, что Вам ответить.
– Не зовите никого, просто немного побудьте со мной. Это скоро пройдет, так бывало и раньше. Пустяки, ничего серьезного. У меня ледяные руки, и если бы не румяна, я выглядела бы бледнее мертвеца.
– Боюсь повториться, но скажу еще раз, не понимаю, зачем Вы встали через силу?
– У меня не было другого выхода: Вероника отказалась помогать тете Саре. Вы ведь не видели ее в столовой, правда?
– Нет, но я подумал…
– Не говорите ей ничего, иначе она опять разозлится. Мы ужасно поругались.
– Вот как?
– Вы себе не представляете, как жестока Вероника! Ох, простите меня, Вероника Вам очень нравится, и я не хотела оскорблять ее перед Вами. Я многое ей прощала, но сегодня не смогла. Ах, это было
– Что Вы имеете в виду?
– Мне не следовало ничего говорить. Мне очень стыдно за нее. Вы не поверите, но она даже ударила меня.
– Как так? За что? И Вы позволили…
– А что мне делать, она гораздо сильнее меня.
– Ну, это уж, действительно, не в какие ворота не лезет!
– Не говорите ей, что я Вам рассказала, не то она еще пуще возненавидит меня и сделает мою жизнь невыносимой! Иногда Вероника пугает меня, и я думаю, что она сошла с ума. – Вирхиния хотела продолжить, но совсем близко от них раздался голос Вероники, и она побледнела, испугавшись по-настоящему. – Ой, Вероника идет сюда. Я не хочу, чтобы она видела, что я говорила с Вами, не то она снова побьет меня, а я не хочу огрчать тетю Сару. Умоляю Вас, не говорите ей, что видели меня. До свидания. – Вирхиния проворно упорхнула с террасы и скрылась из вида.
– Деметрио?! – воскликнула вошедшая с другой стороны Вероника.
– Добрый вечер, Вероника.
– Деметрио, слава Богу, ты пришел! Мне так нужно было увидеться с тобой!
– Ты огорчена?
– Да, но давай не будем говорить об этом. Зачем? Есть вещи, которые я хотела бы забыть. Ты здесь, передо мной, и это главное. Я могу взять тебя за руку и заглянуть в глаза, чтобы увидеть в них твою любовь, верность. Важно одно: я люблю тебя, и ты меня любишь, и мне нужно, чтобы ты много-много раз повторил мне, что любишь меня. Мне нужна твоя поддержка, радость и вера в жизнь, которую дает мне твоя любовь. Деметрио, любимый мой. Я весь день провела у окна, смотрела на гостиницу, в которой ты живешь, и мысленно твердила, чтобы ты пришел быстрее. Я умоляла тебя не опаздывать… Мне так хотелось услышать твой голос, поговорить с тобой, увидеть твою улыбку, опереться на твое надежное и сильное плечо.
– Такое же сильное, как твое, Вероника. Ты могла бы быть царицей амазонок, и мне всегда кажется, что тебе никто не нужен.
– Не думай так. Сейчас мне так необходима твоя нежность, ласка, твоя любовь. Улыбнись же, мой Деметрио Почему ты такой серьезный?
– Ты сказала, что огорчена, и я не думаю, что это повод для улыбок.
– Я уже улыбаюсь, потому что ты – здесь. Ты единственный можешь стереть все мои печали. Всего одной улыбкой, одним поцелуем. Деметрио мой, – Вероника запрокинула голову, даря любимому свои прохладные губы, словно цветущую свежую розу, но Деметрио не успел коснуться ее великолепных, подрагивающих губ.
– Добрый вечер, инженер Сан Тельмо, – раздался резкий, почти враждебный голос подошедшего дона Теодоро. – Мы ждали Вас с парадного входа, как это принято во всех приличных домах Рио-де-Жанейро.
Деметрио отпрянул от Вероники. Его ранил этот тон, но еще сильнее ранил он Веронику.
– Полагаю, что в Сан Пауло тоже так принято, – продолжал дон Теодоро, – но Вы полжизни прожили в дремучих лесах сельвы, и, вероятно, потому…
– Дядя Теодоро! – возмущенно воскликнула Вероника.
– Вероника, вот уж не ждал увидеть тебя здесь.