Лузитанская лира

Песанья Камило

«Горный кряж — холодный, неприступный, снежный…»

Горный кряж — холодный, неприступный, снежный. Повстречался как-то я с горянкой нежной. (Холоден, заснежен кряж высокогорный. Встретился я с девой нежной, непокорной.) Повстречался как-то я с горянкой нежной. (Ласковостью деву обольщал безбрежной.) (Встретился я с девой нежной, непокорной.) Подступиться вздумал с речью уговорной. (Ласковостью деву обольщал безбрежной, Предлагал спознаться страстию мятежной.) Подступиться вздумал с речью уговорной, Ей сулил любовный пламень благотворный. (Предлагал спознаться страстию мятежной, Но в ответ увидел только жест небрежный.) Я сулил любовный пламень благотворный. «Уходи, — сказала, — рыцарь необорный».

«Госпожа моя не хочет…»

Госпожа моя не хочет Быть со мной наедине: Как безмерно грустно мне! Мне она любовь и ласку Обещала очень внятно. На меня, что стал неверен, И

взглянуть ей неприятно. Госпожа моя не хочет Быть со мной наедине: Как безмерно грустно мне! Нежную любовь и ласку, Знал я, взор ее пророчит,— Обо мне, что стал неверен, Слышать госпожа не хочет! Госпожа моя не хочет Быть со мной наедине: Как безмерно грустно мне! На меня, что стал неверен, И взглянуть ей неприятно. Я пойду по белу свету И погибну, вероятно. Госпожа моя не хочет Быть со мной наедине: Как безмерно грустно мне!

«Милый друг, что мной и доныне чтим…» 

Милый друг, что мной и доныне чтим, Одарил меня яблоком златым. О, любви наука! Друг, какого чту я и посейчас, Яблок золотых для меня припас. О, любви наука! Одарил меня яблоком златым: Только день былой к нам невозвратим. О, любви наука! Яблок золотых для меня припас — Только уж не тех, что в минувший раз. О, любви наука!

«О, тростник любви, тростник…»

О, тростник любви, тростник, О, тростник любви. Вдоль струящейся реки Протянулись тростники, Тростники любви. (И по краю озерка Тоже гуща тростника, Тростника любви.)

ВИЛАНСЕТЕ

Речение:

Восхвалите, горы, Долы и дубравы, Бога вышней славы.

Вариации:

Пребывайте, горы, С господом слиянно, Пусть летит в просторы Мощно, неустанно, Вечная осанна Делателю славы Всей земной державы. Шлите ввысь молебны, Вы, луга и чащи, Пойте гимн хвалебный Божьей чести вящей,— Пойте звонче, слаще, Вы, стада и травы, Богу вышней славы.

ПЕСНЯ

Не смотрите на меня! Жизнь моя, моя отрада, Умоляю вас, не надо! Для меня ваш нежный взор — Величайшая помеха, Взят я вами на измор! Мне, клянусь вам, не до смеха — Опасаюсь неуспеха! Где же милость, где пощада? Умоляю вас, не надо!

ТРИУМФ ЗИМЫ [18]

Поселенья лузитанцев Веселы с далеких пор,— Но, всему наперекор, Вот уж двадцать лет, как танцев Не видал ни дом, ни двор. Всё, что радовало взор, Неизвестно стало ныне, Танцевать отвык танцор: Превеликое унынье Нам теперь — тамбурмажор. Сколько видано танцоров В Баркарене [19] лишь одной! Нынче — вид совсем иной, Мрачен стал селянский норов, Скорби властвуют страной. Песни с прежними сравни, К ним прислушайся построже — Проберет мороз по коже. Наши тягостные дни На былые непохожи. Песня миновавших дней Побуждала к буйным танцам, Нынче стали мы бедней: Остается лузитанцам Лишь воспоминать о ней.

18

Триумф зимы — Под этим условным названием публикуется отрывок из «ауто» (аллегорической пьесы) Висенте «Триумф зимы» (1529).

19

Баркарена — старинное поселение неподалеку от Лиссабона, где во времена правления Мануэла I (1495–1521) была создана оружейная мануфактура.

Бернардин Рибейро

ЖАНО

ЭКЛОГА

(фрагменты)

Я сам спугнул (струитесь, слезы!) Ту, что вселенной краше всей, Ту, что для глаз прекрасней розы, А сердцу злых шипов страшней. И лишь прелестный башмачок (Я на него гляжу смятенно) Остался, словно мне в залог. Ах, столь неравного обмена Я и представить бы не смог! В двадцатый раз встречаю лето, Пасу овечек и ягнят, Но столь мучительных, как эта, Еще не ведал я утрат. Рассудок горем отуманен: Случилась страшная беда. Которой так я в сердце ранен Неизлечимо, навсегда, Что чужд я стал себе и странен. Теперь я понял непреложно, Чуть это горе испытал, Как были малы и ничтожны Все горести, что прежде знал. Я за грехи несу ответ, В себя гляжу и понимаю: Ужаснее несчастья нет; Своих тревог не постигаю, Хоть из-за них постыл мне свет. Я сам себе противоречу, У мыслей с чувствами раздор, Своим желаниям перечу, Иду себе наперекор, Живу в жестоком помраченье, Не разумею сам себя. Но где найду я исцеленье? Опасность вижу, но, губя Себя, я не ищу спасенья. Чьей волею, чьим настояньем Пришел я в этот край чужой, Где жив туманным упованьем И к самому себе враждой? В моей душе царит разлад, Стою, собою пораженный. Как мог я знать, что отомстят Мои глаза мне за влюбленный И столь неосторожный взгляд? Нет, я страдаю не безвинно, И боль тем горше и острей. Что я источник и причина Немыслимой тоски своей. Ах, если бы я не поднялся Внезапно, нимфу напугав, Ах, если б недвижим остался, То до сих пор, сокрыт средь трав, Виденьем дивным наслаждался. А я-то мнил: конец напастям, Нашел я новые края И здесь спознаюсь с новым счастьем… Как страшно заблуждался я! Казалось мне: сюда приду, Пасти спокойно буду стадо И радость наконец найду. Увы, обрел я не отраду, А неизбывную беду! Но та, что бед моих причина, Моих смягчить не хочет бед! И взор терзает мне картина, Мучительней которой нет: Бежит волна, с волною споря, И воды плавные реки Текут величественно в море — Свидетели моей тоски, Незаживающего горя.

ПЕСНЯ

Живу я, как во тьме кромешной. Куда с бедой своей пойду? Отчаявшийся, безутешный, Я только новых бедствий жду. Где я смогу сыскать забвенье? Когда овец пригнал сюда, То мнил: спасительную сень я Себе нашел здесь навсегда, Но не узнать мне утешенья В чужом неласковом краю. Теперь страшусь я искушенья Своей рукой в одно мгновенье Прервать жизнь горькую свою. Я потерял в ночи цевницу, Но как пред Селией моей Смогу я в этом повиниться, Коль я навек в разлуке с ней? И вот везде брожу, унылый, Везде ищу подарок милой, Стенаю: «Где свирель моя?» Ай, ройте мне скорей могилу, На свете жить не в силах я! И пусть поставят на могилу Надгробье с надписью такой: «Теперь спокоен он душой». Когда ж разлуки минут сроки И нам придет свиданья день, Про то, как я страдал жестоко, Моя поведает ей тень. И если, вняв повествованью Про безысходное страданье, Слезинку обронит она, Моя душа иль тень той данью Будет утешена сполна. Но коль не встречу состраданья, То что ж, — я знал страшней удел, При жизни горше боль терпел. Ведь для того, кто брошен милой. Померк навеки свет дневной, Став беспросветной тьмой ночной.

ВИЛАНСЕТЕ

Не знаю, что со мной случилось, Но, разделенный сам с собой, Охвачен я к себе враждой. Собою полон, в обольщенье Я прожил долгие года, Но ныне грозная беда Сулит мне лютые мученья. Сколь стоит дорого прозренье: Я дорогой плачу ценой За то, что долго был слепой! Себя уже не понимая, В тревоге тягостной живу, Великим злом ее зову, Вершину зол в ней прозревая. И чувствую, что скорбь иная И страх иной владеют мной, Став ношею моей земной.

РОМАНС ОБ АВАЛОРЕ [20]

Поводья выпустив, едет, В свое погрузившись горе, По берегу он, вдоль речки, Чьи воды впадают в море. Он едет медленным шагом, Вернуться назад не чая. Уносит река всю радость, Оставив одни печали. Когда раздирает сердце Пронзительная утрата, Одно лишь спасенье: ехать С восхода и до заката. Но вот закатилось солнце И сумрак навис, густея,— А рыцарь еще печальней, А рыцарь еще грустнее. Он видит: челны рыбачьи Отчалили, уплывая, И слышно, как плещут весла, И песня слышна такая: «Речная черна пучина! Кто справиться с нею сможет?» «Лишь тот, кто любить умеет, Лишь тот, для кого дороже Любви ничего нет в мире… Лишь тот, кто сумеет волей Своей одержать победу Над пагубой и недолей!» Хорошая песня… Только Хорошее — скоротечно, И голос певца растаял, Быть может, увы, навечно. И вновь Авалор вздыхает, Объятый сердечной грустью. А волны реки струятся, Спеша от истоков к устью. Он думает о началах, Гадает он о причинах Печалей, которых больше, Чем в дюне любой — песчинок. Он едет медленным шагом Вдоль речки, бегущей в море, И очи его — как будто Два горьких и долгих горя. И вот он верхом въезжает В ночные речные струи. И черные волны шепчут, Над сердцем его колдуя: «Казалось бы, скорбь тщедушна, А рыцаря одолела. Кто душу печали продал, Подарит пучине тело». Но вдруг Авалор увидел У берега челн рыбачий, Хозяином в этот вечер Покинутый, не иначе. И вот выбирает якорь, За весла садится рыцарь, И лодка во мрак ныряет, Чтоб в полночи раствориться. Никто ничего не знает С той ночи об Авалоре. Был слух, что нашел погибель Он в черной пучине моря. Но можно ли верить слухам? Смешно и подумать даже! Все знают одни лишь волны. Все знают — да нам не скажут.

20

Романс об Авалоре. — Этот романс входит в текст авантюрно-сентиментального романа Рибейро «Одиночества» («Saudades»; другое назв. «Menina e moca»), опубликованного вместе со всеми другими произведениями Рибейро в итальянском городе Ферраре в 1554 г. Одним из персонажей романа является рыцарь Авалор. В одном из эпизодов Авалор, разыскивающий свою возлюбленную Ариму, подъезжает к реке и видит лодку, увозящую Ариму. В отчаянии Авалор по берегу реки преследует уплывающую лодку. «Романс Авалора» — один из первых португальских образцов жанра, возникшего и расцветшего в Испании в XIV–XV вв.