Лузитанская лира

Песанья Камило

Франсиско Са де Миранда

ПРИНЦУ ДОНУ ЖОАНУ [21] ПРИ ВТОРИЧНОЙ ПОСЫЛКЕ ЕМУ НЕКОТОРЫХ БУМАГ

Средь стольких доблестей, вам данных богом, Одна есть: пусть не высшая, она Всегда была властителям нужна, И состоит она в уменье строгом Открыть искусству путь к своим чертогам И тем на будущие времена Остаться в памяти людской сполна И уподобиться богам во многом. Камен ведет на битву Сципион [22] : Хоть их оружье — не мечи, но лиры, Подмога их любой другой мощней. Досель

поется песнь былых времен, Меж тем как пали медные кумиры. Что ждать иного от немых вещей?

21

Дон Жоан — наследный принц, по просьбе которого Са де Миранда составил собрание своих стихотворений. Принц умер шестнадцатилетним в 1554 г.

22

Камены — Музы. Сципион Африканский Младший (ок. 185–129 гг. до н. э.) — римский полководец, которого предание изображало ревностным поклонником эллинской культуры.

«Шлю поздно я стихи — и жду суда…» 

Шлю поздно я стихи — и жду суда: Корят меня, что порчу, правя рьяно, Но, Государь, страшусь самообмана: К своим строкам пристрастны мы всегда. Любому дорог плод его труда. И вот отделываю неустанно. Гляжу-то в оба, да в глазах туманно, Иной же крив, а зренье — хоть куда. Сражаюсь я со словом, полон пыла,— В том взять пример с Горация посмел [23] , В ином тягаться с ним мне не под силу. Из множества боев кто выйдет цел? Одним одно, другим другое мило: Разноголосье мнений — наш удел.

23

Квинт Гораций Флакк (65–8 гг. до н. э.) — автор «Послания к Пизонам (Науки поэзии)» и других стихотворений, посвященных назначению поэта; был одним из главных духовных авторитетов для Са де Миранды.

«Та вера, истова, чиста кристально…»

Та вера, истова, чиста кристально, Та воля, что себя не опороча, Познала испытанья всех жесточе В огне, меж молотом и наковальней; Та преданность, с которой беспечально Сносить все беды мне хватало мочи, Грудь полнившая жаром, влагой — очи, — Вина моя поднесь и изначально — Что принесли они мне? Лишь прозванье; И мне клеймом на лоб словцо пустое Легло — и жизнь клеймом мне омрачило. Во власть молвы я отдан суетою. Коль нет душе погибшей состраданья, Мне лишь прощенье душу б излечило!

«В жестоких муках, в боли неустанной…»

В жестоких муках, в боли неустанной, Ни в чем не находящей облегченья, Смерть призывать — а смерть все длит мученья, Смеется свысока над старой раной. И убеждаться, мучась: разум, данный От неба нам, во власти помраченья И нет для сердца воли, нет леченья — Как тут не счесть, что все — лишь ветр обманный. Я знаю очи, что всему виною, И взглядом я ищу их взгляд ответный, Чтоб оправдать себя их чистым светом. О сны мои, возвышенны и тщетны! Кто вас не видит, смейся надо мною, Но я один вас вижу в мире этом.

«Надежду, что напрасно муки множит…»

Надежду, что напрасно муки множит, Отбросил я — зачем пустые сны Вернулись вновь? Зачем, превращены В ничто, до дна испиты, ум тревожат? Ужель слепой мальчишка [24] превозможет Все доводы, что здравы и ясны? Иль он моей не видит седины? О жизни срок, растрачен ты, не прожит! Душа, обман познавшая стократ, Ужели не опомнится? Ужели В расчет не примет зноя, мук, утрат? Так странники, что в бурях уцелели, Клянут моря — и с берега кричат: — Эй, корабельщики! Доставьте к цели!

24

Слепой мальчишка — Амур-Купидон.

«Не греет Солнце, птицам невозможно…»

Не греет Солнце, птицам невозможно Распеться над холодными полями, И пробужден я шумными дождями, Нет, не от сна — от дум, что так тревожны. О мир вещей, изменчивый и ложный, Кто вверится тебе, пленившись снами? Уходит время, дни идут за днями, Как корабли под ветром, ненадежны. Я помню: все цвело здесь, пели птицы; И помню: шли дожди, смолкало пенье; Мой цвет волос успел перемениться. Сейчас все немо здесь, все скрыто тенью, Но знаю я: природа обновится, Моим же переменам нет целенья.

«Сей дух, и чистый, и нелицемерный…» [25]

Сей дух, и чистый, и нелицемерный, По праву удостоясь славной доли. Ушел охотно из земной юдоли, Всем виденным здесь удручен безмерно. Сей дух, освободясь от дольной скверны, От жизни бренной, бурь ее и боли, Избавлен небом от земной неволи. Здесь — нам в наследье — путь разметил верный. Пришел ты к нам — и вот наш век железный Стал золотым, познал преображенье, Покуда ты повелевал умами. И клад твой навсегда остался с нами. О, суета! Что с кладом тем в сравненье Златой песок, дар Тежо бесполезный?

25

 Сонет написан в связи с кончиной принца дона Жоана.

НА ДВУСТИШИЕ ИЗ СТАРОГО ВИЛАНСЕТЕ

О свет моих глаз, увижу ли вас?

Все прахом распалось, Горьки испытанья, К чему же осталось Со мной упованье, А воспоминанье Живет посейчас И полно прикрас? К чему в помраченье Мечтать о награде, Коль тщетно влеченье? Томлюсь — чего ради? — С собою в разладе И в рассветный час, И в закатный час! Тоска, подозренья, — Верны иль обманны — Уйдете ль, как тени, Коль тенью я стану? Дышать перестану, Прервется мой глас, Но звать буду — вас.

НА ПЯТИСТИШИЕ ИЗ УЛИЧНОЙ ПЕСЕНКИ, КОТОРУЮ ПОЮТ, ЧЕРЕДУЯСЬ, ДВА ЖЕНСКИХ ГОЛОСА

Я в горы уйду, Там тишь, благодать. А кто меня любит, Кто любит меня, Сумеет сыскать.

ПЕРВАЯ:

Праздники в предгорье, Радостны селенья; Мне уделом — горе, Вам — увеселенья. Где уединенье, Лес, морская гладь, Там мне горевать.

ВТОРАЯ В ОТВЕТ:

Тень, прохлада, воды Манят, коли жарко,— Под вечер, товарка, Манят хороводы. Вспомни, мчатся годы, Их не удержать, Не вернутся вспять.

ПЕРВАЯ:

По себе не надо О других судить: Сердцу угодить — Лучшая награда; Мне была отрада — Коль ее познать, Нечего желать.

ВТОРАЯ: