Лягушка под зонтом
Шрифт:
Или то, что давила в себе, собралось в комок, мешало дышать? А она работала с утра до ночи, чтобы выбросить из головы все, что слепилось в этот ком?
Она стояла, сложив руки на груди, изучая каждую мелочь. Кто воссоздал свою жизнь здесь? Почему? Для кого?
Для кого – это ясно. Для тех, кого одолевает тоска по родине.
Но Куропач! Кто он теперь на самом деле?
– Ты готова? – Хансута бесшумно возник за спиной Ольги. Она не удивилась, он всегда ходил неслышно.
– Да, – сказала она, хотя не успела даже посмотреться в зеркало. Зачем ей зеркало, если она заглянула в себя и увидела такое...
– Сюда, – указал он на низкие табуретки возле резного столика.
Она удивилась – только что здесь не было ничего и никого. Значит, какой-то дух проник сюда незамеченным?
– А в остальных чумах кто-то есть? – спросила Ольга, усаживаясь. Ей хотелось услышать голос, тишина напрягала, волновала и даже пугала.
– Нет, – сказал Куропач. – Прилетят в выходные.
– Откуда?
– Из Норильска, из Тикси...
– Так вот кому это принадлежит...
– А кому? – Он повернулся к ней, его лицо расплылось в улыбке.
– Сам знаешь кому, – бросила она.
– Знаю, – кивнул он и умолк.
Когда принесли большое блюдо, она догадалась:
– Куропатки?
– Конечно. Они мои.
– Ты хочешь сказать, что съешь их все? – с легкой иронией в голосе спросила Ольга.
– Нет, я хочу сказать, что я присылаю их сюда.
– Ты занимаешься охотой?
– Не только. Я поставляю куропаток. – Он смотрел на нее спокойно. – Я поставляю куропаток не только сюда. Я вытеснил с российского рынка канадцев и норвежцев. – Куропач выпятил грудь и ткнул в нее пальцем. Теперь он стал похож на прежнего приятеля.
Ольга засмеялась, ее брови полезли вверх.
– Вот это да!
– Я не один, конечно, – объяснил он, – но...
– Я помню, – перебила Ольга, – еще давно говорили, что на Крайнем Севере много птицы, но дорого везти в Москву или в Питер. Поэтому в столичных ресторанах подают куропаток из чужих стран.
– Теперь не говорят.
– Значит, ты спаситель Отечества? – Она смотрела в его глаза и видела в них удовольствие. Он хотел удивить ее, и у него получилось. – Я рада за тебя, Куропач.
– Благодарю, – ответил он небрежно. – Попробуй, тебе понравится.
Ольга смотрела на куропатку, окруженную россыпью рыжей морошки.
– Моченая морошка, – пробормотала она.
– Нет, свежая, – сказал Куропач. – Пробуй...
Она не пробовала, она ела. Голова от еды становилась легкой. Компания друга детства казалась все более необременительной. Тоску по Северу, которая подстерегала ее на пороге чума, вытеснила радостная надежда – скоро она снова будет там. Но уже в другом качестве.
– Куропач, а если я вернусь? Что бы ты сказал на это? – Она внимательно смотрела на него.
Он молча изучал ее лицо. Куропач мог ничего не говорить, она читала по его глазам, губам.
– Я буду ждать, – сказал он.
Ольга почувствовала неловкость, как будто затеяла нечестную игру. Но не она же ее начала первая? Она не виновата, что Куропач с самого детства смотрел на нее вот так?
Все дело в том, что она не могла смотреть на него так же...
– Ты еще не женился? – нарочито бодрым голосом спросила она.
– Нет, – сказал он. – Не женился.
– Но почему? У тебя все так хорошо складывается. Такие успехи, по тебе видно...
– Помолчи, Такутка, – попросил он. – Лучше послушай.
– Слушаю. – Ольга выпрямилась, положила вилку на стол.
– Я хочу, чтобы моей женой была девушка с волосами цвета морошки.
– Рыжая! – не удержалась Ольга. Она почувствовала, как напряжение отпустило ее. Но... его место тотчас заняла печаль.
Куропач поднял руку и провел ею по Ольгиным волосам. Она не отстранилась. Он говорит не о ней, и это хорошо.
– Она не рыжая, у нее цвет волос неспелой морошки. Он схож с цветом летнего песца, если мало света... Я знаю такую...
– Послушай, а ты сам не хочешь на Большую Землю? – быстро спросила она, чтобы пресечь его намеки.
– Большая Земля сама к нам пришла. Зачем надевать чужой малахай?
– В точку, – сказала она. – Это правда. Ты умный, Куропач. Про чужой малахай я тоже додумалась, но недавно. А жаль, надо было раньше.
Ольга увидела в его глазах то, чего не видела никогда. Он смотрел на нее не так, как всегда. Вообще-то арктические мужчины не смотрели так на женщин. Это, вдруг пришло ей в голову, взгляд из телевизора.
Когда от куропатки остались только косточки, он сказал:
– Птицы много, но она стала кочевать.
– Кочевать?
– В Арктике теплеет. Куропатка полюбила другие места.
– Не понимаю, – сказала Ольга.
– Я тоже не понимаю, как Куропач может остаться без своей птицы.
– Тогда он станет просто Хансута Вэнго, – засмеялась Ольга.
– Он не станет. Он не хочет.
– Говори толком. – Ольга поморщилась. Она чувствовала себя возбужденной от еды, от рюмки водки, от этого чума, в котором они с Куропачом сидели – и где? На самых подступах к Москве.
– Ты давно видела Крикливую Крачку? – спросил он.
– Кого? – Ольга не поняла. – Какая Крачка? – Она перебирала в голове школьных знакомых, знакомых родителей. Она никого не знала под таким именем. – А кто это?
– А-а, ты уже уехала, когда ей дали это имя...
– Погоди. Неужели ты говоришь о Зое Григорьевне? – Он молчал, но Ольга поняла – о ней. – Я не знала, что у нее такое прозвище. – Она засмеялась. – Придумают же!..
– Она бывает у тебя? – не отступал Куропач.
– Иногда заезжает, – сказала Ольга как можно равнодушнее. Но насторожилась.