Магистр дьявольского культа
Шрифт:
— Почему невкусно?
Вэй Усянь помешал ложкой в чашке и ответил:
— Нельзя выбирать твёрдые лотосы, лучше розоватые. Здесь кладут мало специй, надо бы посмелее сыпать. Бульон вышел пресным, да и лотосы не пропитались вкусом. Моя шицзе всё равно готовила вкуснее.
Он сказал это просто так, решив, что Лань Ванцзи ответит «Мгм» и продолжит внимательно слушать, но к его неожиданности тот не стал лишь молча вслушиваться, поинтересовавшись:
— Сколько и какие специи следует положить?
Вэй Усянь наконец начал что-то понимать и удивлённо спросил:
— Ханьгуан-цзюнь, ты что, хочешь приготовить для меня суп из свиных рёбрышек и корня лотоса? А только что ходил подсмотреть, как его готовят?
Лань Ванцзи ещё не успел ответить, а Вэй Усянь уже начал посмеиваться:
— Ха-ха, Ханьгуан-цзюнь, не то чтобы я в тебя не верил, но, судя по манерам вашего ордена, где адепты никогда сами не притрагиваются к чёрной работе, и ещё по вкусу той пищи, на которой вас взращивают с малых лет, на получившееся у тебя блюдо наверняка будет больно смотреть.
Лань Ванцзи отпил ещё супа, не выразив ни согласия, ни возражения. Вэй Усянь всё ждал, что тот поддержит разговор, но Лань Ванцзи оставался непоколебимым как гора Тайшань, и всё не отвечал ему, поэтому Вэй Усянь, в конце концов, не выдержал.
Он беззастенчиво спросил:
— Лань Чжань, ты правда имел в виду, что хочешь приготовить мне еду?
Лань Ванцзи оставался сдержанным, не отвечал ни «да», ни «нет».
Вэй Усянь заволновался. Он вскочил на ноги, схватился руками за края стола и настоял:
— Ну хотя бы «мгм» скажи.
Лань Ванцзи сказал:
— Мгм.
— Так что же — да или нет? Ладно, Лань Чжань, я просто подшучивал над тобой. Если ты в самом деле собираешься мне готовить, даже если прожжёшь котёл, и от него останется одна большая дыра, я на твоих глазах съем всё, что в нём было.
— …
Лань Ванцзи:
— До этого не дойдёт.
Вэй Усянь едва не запрыгнул на стол, умоляя:
— Так ты приготовишь или нет? Приготовь, приготовь, Ханьгуан-цзюнь, я съем!
Лань Ванцзи без тени эмоций придержал его за талию.
— Манеры.
Вэй Усянь предостерегающе произнёс:
— Гэгэ, ты не можешь так со мной поступить.
Лань Ванцзи наконец сдался под его уговорами, взял Вэй Усяня за руку и сказал:
— Я уже готовил для тебя.
— А? — Вэй Усянь удивлённо замер. — Уже готовил? Когда? Что ты готовил? Почему я этого не помню?
— Семейное пиршество.
Помолчав, Вэй Усянь спросил:
— Тем вечером, когда я решил, что ты купил целый стол блюд из хунаньской харчевни в посёлке Цайи… ты приготовил их сам?
— Мгм.
Вэй Усянь был потрясён до глубины души.
— Их приготовил ты? В Облачных Глубинах есть такое место как кухня?
— …Конечно, есть.
— Ты помыл и порезал овощи? Налил масло в сковороду и пожарил? И подбирал к блюдам специи?
— Мгм.
— Ты… ты…
Вэй Усяня его признание потрясло настолько, что он не мог и слова выговорить. В конце концов, он одной рукой схватил Лань Ванцзи за ворот и притянул к себе, другой обвил за шею и наградил страстным поцелуем.
К счастью, они всегда выбирали самые неприметные тихие уголки у стены. Лань Ванцзи подхватил его и развернулся так, чтобы оставить на обозрение лишь свою спину и руки Вэй Усяня, обвивающие его шею.
Глядя на лицо, нетронутое румянцем, и слушая ровное дыхание, Вэй Усянь скользнул рукой вниз, чтобы кое в чём удостовериться, и едва не обжёгся. Лань Ванцзи схватил его за шаловливую руку и предупредил:
— Вэй Ин.
— Я сижу прямо у тебя на коленях, зачем ты меня зовёшь?
— …
Тон Вэй Усяня сделался серьёзным.
— Просто… я просто очень обрадовался. Лань Чжань, ну почему ты такой невероятный во всём, за что бы ни взялся? Даже готовишь потрясающе!
Похвала прозвучала несравнимо искренне. С самого детства Лань Ванцзи удостоился бессчётного множества похвал и одобрений, но ни одно из слышанных им не производило подобного эффекта — чтобы ему с таким трудом приходилось сдерживать рвущиеся вверх уголки губ. Мужчина лишь притворялся бесстрастным:
— Это нетрудно.
— Нет. Это очень трудно. Ты просто не знаешь, сколько раз с самого детства меня прогоняли с кухни.
Помолчав, Лань Ванцзи спросил:
— Ты прожигал дно котла?
— Только однажды. Забыл добавить воду, кто ж знал, что котёл возьмёт и загорится. Не смотри на меня так. Правда, всего один раз.
— Что ты туда положил?
Вэй Усянь задумался и улыбнулся.
— Это было так давно, как я могу помнить всё в деталях? Не будем больше об этом.
Лань Ванцзи ни выразил ни согласия, ни возражения, лишь приподнял слегка бровь. Вэй Усянь притворился, что не заметил эту едва различимую эмоцию. Он вдруг кое о чём вспомнил и с сожалением всплеснул руками.
— Ну почему ты сразу не сказал мне, что это ты приготовил? Вот я болван, ведь тем вечером я почти не притронулся к еде.
— Ничего. Приготовлю снова, когда вернёмся.
Вэй Усянь приложил столько стараний, и всё ради одной этой фразы. Его лицо тут же озарилось ликованием, и даже суп показался не таким уж плохим на вкус.
Они вышли из харчевни и ещё немного прошлись по улице, когда услышали впереди шум — толпа окружила игровую площадку с разложенными на земле призами, и люди по очереди бросали маленькие кольца, пробуя что-нибудь выиграть.