Мартовскіе дни 1917 года
Шрифт:
"1. Полная и немедленная амнистія по всм длам политическим и религіозным, в том числ террористическим покушеніям.
2. Свобода слова, печати, союзов, собраній и стачек с распространеніем политических свобод на военнослужащих.
3. Воздержаніе от всх дйствій, предршающих форму будущаго правленія.
4. Принятіе немедленных мр к созыву Учредительнаго Собранія на основах всеобщаго, равнаго, прямого и тайнаго голосованія.
5. Замна полиціи пародной милиціей с выборным начальством, подчиненным органам мстнаго самоуправленія.
6. Выборы в органы мстнаго самоуправленія на основ всеобщаго, равнаго, прямого и тайнаго голосованія.
7. Отмна всх сословных, вроисповдных и національных ограниченій.
8. Неразоруженіе и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участіе в революціонном движеніи.
9. Самоуправленіе армій."
В этих пунктах не было намека на соціально-экономическіе вопросы, которые должны встать перед Временным Правительством с перваго дня его существованія: в них не было самаго существеннаго в данный момент — отношенія к войн.
Большинство Исп. Ком., по мннію Суханова, принадлежало к циммервальдскому объединенію, но, поясняет мемуарист — надо было временно снять с очереди лозунги против войны, если разсчитывать на присоединеніе буржуазіи к революціи. Свернуть "циммервальдское знамя" приходилось однако и для того, чтобы договориться в собственной "совтской сред". Совт с
Житейская логика требовала слдующаго шага — непосредственнаго участія представителей соціалистической демократіи в той власти, которая пока существовала еще только в "потенціи": во время войны и продовольственной разрухи приходится выбирать между правительством буржуазіи и правительством из своей среды, как выразился один из делегатов на Совщаніи Совтов, не считаясь с "резолюціями конгресса международнаго соціализма". Этого шага в полной мр не было сдлано. Был создан чреватый своими послдствіями ублюдочный компромисс, который никак нельзя разсматривать, как нчто, послдовательно вытекавшее из апріорно установленных в т дни постулатов. Бундовец Рафес, один из тх, кто отстаивал в дневном совщаніи Исп. Ком. принцип коалиціонной власти, совершенно опредленно свидтельствует в воспоминаніях, что в ночном засданіи организаціоннаго Комитета партіи с.-д. вопреки мннію Батуринскаго, представлявшаго линію Исп. Ком., принято было ршеніе об участіи членов партіи в образованіи правительства. Отсюда вывод, что партія не считала для себя обязательным случайное голосованіе происходившаго днем совтскаго совщанія. Столь же знаменательно было появленіе на другой день в офиціальных совтских "Извстіях" статьи меньшевика Богданова, отстаивавшаго участіе демократіи в образованіи правительства и мотивировавшаго необходимость такого участія тм соображеніем, что думское крыло революціи не только склоняется к конституціонной монархіи, но и готово сохранить престол за прежним носителем верховной власти.
В бурные моменты самочинное дйствіе играет нердко роль ршающаго фактора. Такое своевольное дйствіе от имени разнородная спектора соціалистической общественности и совершила группа дятелей Исп. Ком., в сущности организаціонно никого не представлявшая и персонально даже довольно случайно кооптированная в руководящій орган совтской демократіи. Их политическая позиція была неопредленна и неясна. В конц концов фактически неважно — был ли лично иниціатором начала переговоров с думцами заносчивый и самомнительный Гиммер (Суханов), разыгрывавшій роль какого-то "совтскаго Макіавели", или другая случайность (приглашеніе во Врем. Ком. для обсужденія вопроса об организаціи власти) превратила Суханова и его коллег Стеклова и Соколова в единственных представителей революціонной демократіи в ночь на 2-ое марта при обсужденіи кардинальнаго вопроса революціи. Интересен факт, что формальной совтской делегаціи не было, и что лица, дйствительно самочинно составившія эту делегацію, никм не были уполномочены, на свой риск вели переговоры и выдвигали программу, никм в сущности не утвержденную.
II. В рядах цензовой общественности
1. Легенда о Государственной Дум.
Каково же было умонастроеніе в том крыл Таврическаго дворца, гд засдали представители "единственно организованной цензовой общественности", для переговоров с которыми направились делегаты Совта? В представленіи Суханова они шли для того, чтобы убдить "цензовиков" взять власть в свои руки. Убждать надо было в сущности Милюкова, который в изображеніи мемуариста безраздльно царил в "цензовой общественности". Но Милюкова, конечно, убждать не приходилось с момента, как Врем. Комитет высказался "в полном сознаніи отвтственности" за то, чтобы "взять в свои руки власть, выпавшую из рук правительства —уступать кому-либо дававшуюся в руки власть, лидер прогрессивнаго блока отнюдь не собирался. Для него никаких сомнній, отмченных в предшествующей глав, не было. Довольно мткую характеристику Милюкова дал в своих воспоминаніях принадлежавшій к фракціи к. д. кн. Мансырев. Вот его отзыв: "человк книги, а не жизни, мыслящій по опредленным, заране схемам, исходящій из надуманных предпосылок, лишенный темперамента чувств, неспособный к непосредственным переживаніям. Революція произошла не так, как ее ожидали в кругах прогрессивнаго блока. И тм не мене лидер блока твердо и неуклонно держался в первые дни революціи за схему, ране установленную и связанную с подготовлявшимся дворцовым переворотом, когда кружок лиц, заране, по его собственным словам, обсудил мры, которыя должны быть приняты посл переворота. Перед этим "кружком лиц" лежала старая программа прогрессивнаго блока, ее и надлежало осуществить в налетвшем вихр революціонной бури, значительность которой не учитывалась в цензовой общественности та же, как и среди демократіи".
Большинство мемуаристов согласны с такой оцнкой позиціи "верховников" из думскаго комитета, а один из них, депутат Маклаков, даже через 10 лт посл революціи продолжал утверждать, что в мартовскіе дни программа блока требовала всего только нкоторой "ретуши", ибо революція «nullement» не была направлена против режима(?!). В представленіи извстнаго публициста Ландау дло было еще проще — революціи вообще не было в 17 г., а произошло просто "автоматическое паденіе сгнившаго правительства". Подобная концепція вытекала из представленія, что революція 17 г. произошла во имя Думы, и что Дума возглавила революцію. Маклаков так и говорит, вопреки самоочевидным фактам, что революція началась через 2 часа(!) посл роспуска Думы, правда, длая оговорку, что революція произошла "во имя Думы", но "не силами Думы"! Милюков в первом варіант своей исторіи революціи также писал, что сигнал к началу революціи дало правительство, распустив Думу. Миф этот возник в первые же дни с того самаго момента, как Бубликов, занявшій 28-го временно должность комиссара по министерству сообщенія, разослал от имени предсдателя Гос. Думы Родзянко приказ, гласившій: "Государственная Дума взяла в свои руки созданіе новой власти", — и усиленно поддерживался на протяженіи всей революціи в рядах "цензовой общественности". Он подправлял дйствительность, выдвигая Гос. Думу по тактическим соображеніям на первый план в роли дйственнаго фактора революціи. Еще в августовском Государственном Совщаніи, возражая ораторам, говорившим, что "революцію сдлала Гос. Дума в согласіи со всей страной", Плеханов сказал: "тут есть доля истины, но есть и много заблужденія"[17]. С теченіем времени от такого "заблужденія" отказался главный творец литературнаго мифа Милюков, нкогда озаглавившій первую главу исторіи революціи — "Четвертая Гос. Дума низлагает монархію", но потом в связи с измненіями, которыя произошли в его политических взглядах, признавшій, что Гос. Дума не была способна возглавить революцію, что прогрессивный блок был прогрессивен только по отношенію ко Двору и ставленникам Распутина[18], что революціонный взрыв не имл никакого отношенія к роспуску Думы. о котором масса, ничего не знала ("Россія на перелом"), " что Дума, блок и его компромиссная программа были начисто сметены первым же днем революціи ("Сов. Зап.")".
2. Впечатлнія перваго дня.
Отвергнутая легенда передает, однако, боле точно идеологическія концепціи, во власти которых находились руководители "цензовой общественности" в момент переговоров с совтскими делегатами. В думских кругах, для которых роспуск Думы был как бы coup de foudre, по выраженію Керенскаго, еще меньше, чм в соціалистическом сектор предполагали, что февральскіе дни знаменуют революціонную бурю. Была попытка с самаго начала дискредитировать движеніе. Гиппіус записала 23 февраля: "опять кадетская версія о провокаціи... что нарочно, спрятали хлб..., чтобы "голодные бунты" оправдали желанный правительству сепаратный мир. Вот глупые и слпые выверты. Надо же такое придумать"[19]. "Событія 26-27 февраля — показывал Милюков в Чр. Сл. Ком. — застали нас врасплох, потому что они не выходили из тх кругов, которые предполагали возможность того или другого переворота, но они шли из каких-то других источников или они были стихійны. Возможно, что как раз Протопоповская попытка разстрла тут и сыграла роль в предыдущее дни... Было совершенно ясно, что инсценировалось что-то искусственное..." "Руководящая рука неясна была, — добавлял Милюков в "Исторіи" — только она исходила, очевидно, не от организованных лвых политических партій".
"Полная хаотичность начала движенія" не могла подвинуть руководителей думскаго прогрессивнаго блока на героическій шаг. Когда днем 27-го члены Думы собрались в Таврическом дворц на частное совщаніе, никакого боевого настроенія в них не замчалось. Сколько их было? "Вся Дума" была на лицо в представленіи Шульгина, собралось 200 членов — исчисляет Мансырев, литовскій депутат Ичас доводит эту цифру до 300. То, что происходило в Дум 27-го, остается до сих пор неясным я противорчивым в деталях, даже в том, что касается самаго частнаго совщанія — каждый мемуарист разсказывает по своему. Не будем на этом останавливаться.
Создалась легенда, широко распространившаяся 27-го в Петербург, о том, что Дума постановила не расходиться, как учрежденіе, и что Дума совершила революціонный акт, отказавшись подчиниться указу о роспуск. Так на периферіи воспринял Горькій, так воспринял молву и Пшехонов. В "Извстіях" думскаго Комитета журналистов это "ршеніе" было формулировано так: "Совт старйшин, собравшись на экстренном засданіи и ознакомившись с указом о роспуск, постановил: Госуд. Дум не расходиться. Всм депутатам оставаться на мст". Милюков говорит, что безпартійный казак Караулов требовал открытія формальнаго засданія Думы (по словам Керенскаго этого требовала вся оппозиція в лиц его, Чхеидзе, Ефремова (прог.) и "лваго" к. д. Некрасова), но совт старйшин на этот революціонный путь не хотл вступать. В стать, посвященной десятилтію революціи Милюков утверждал, что было заране условлено (очевидно, при теоретическом разсужденіи о возможном роспуск) никаких демонстрацій не длать. И потому ршено было считать Гос. Думу "не функціонирующей, но членам Думы не разъзжаться". Члены Думы немедленно собрались на "частное совщаніе"[20], и, чтобы подчеркнуть, что это "частное совщаніе", собрались не в большом Блом зал, а в сосднем полуциркульном за предсдательской трибуной[21]. О "частном совщаніи", помимо довольно противорчивых свидтельств мемуаристов, мы имем "почти стенографическую запись", опубликованную в 21 г. в эмигрантской газет "Воля Россіи". Км составлена была запись, очень далекая от "почти стенографическая" отчета, хотя и излагавшая происходившее по минутам, неизвстно, и всетаки она, очевидно, составленная в то время, боле надежна, чм слишком субъективныя позднйшія воспріятія мемуаристов. Засданіе открыто было в 2 1/2 часа дня Родзянко, указавшаго на серьезность положенія и вмст с тм признававшаго, что Дум "нельзя еще высказаться опредленно, так как мы еще не знаем соотношенія сил". Выступавшій затм Некрасов — тот самый, который только что перед этим в Совт старйшин, по воспоминаніям Керенскаго, будто бы от имени оппозиціи среди других требовал, чтобы Дума совершила революціонное дйствіе, игнорируя приказ о роспуск — предлагал передать власть пользующемуся довріем человку: ген. Маниковскому с "нсколькими представителями Гос. Думы[22]. Проект Некрасова о приглашеніи генерала из состава правительства и передачи власти в "старыя руки" вызвал довольно единодушную критику. По отчету "Воли Россіи" возражали прогрессист Ржевскій и с. д. Чхеидзе, по воспоминаніям Мансырева, Караулов, по воспоминаніям Ичаса к. д. Аджемов, находившій "среднее ршеніе", предложенное Некрасовым, "безуміем". Большинство считало, что Дума сама должна избрать орган, которому надлежало вручить полномочія для сношенія с арміей и народом (Ржевскій). Соціалистическій сектор отстаивал положеніе, что иного выхода, как созданіе новой власти нт — трудовик Дзюбинскій предлагал, временную власть вручить сеньорен-конвенту Думы и послднюю объявить "Учредительным Собраніем" (по отчету "Воли Россіи" Мансырев тогда поддерживал Дзюбинскаго). Скептически высказывался Шингарев: "неизвстно, признает ли народ новую власть". Когда дло дошло до Милюкова, то он отверг вс сдланныя предложенія — не желал он признать и Комитет из 10 лиц, который мог бы "диктаторствовать над всми", признавал он "неудобным" предложеніе Некрасова и невозможность созданія новой власти, так как для этого "еще не настал момент". Сам Милюков не помнил уже, что 27-го он предлагал. В "почти стенографической" записи Милюковская рчь запротоколирована в таких выраженіях: "Лично я не предлагаю ничего конкретнаго. Что же нам остается длать? Похать, как предлагает Керенскій, и успокоить войска, но вряд ли это их успокоит, надо искать что-нибудь реальное" (Дло в том, что в это время Керенскій — как гласит запись — обратился к Собранію с предложеніем уполномочить его вмст с Чхеидзе похать на автомобил ко всм возставшим частям, чтобы объяснить им о поддержк и солидарности Гос. Думы).