Мартовскіе дни 1917 года
Шрифт:
Через десять лт свои колебанія Милюков объяснил сознаніем, что тогдашняя Дума не годилась для возглавленія революціи. Мемуаристы осторожность лидера объясняли неувренностью в прочности народнаго движенія (Шульгин). По утвержденію Скобелева, Милюков заявил, что не может формулировать свое отношеніе, так как не знает, кто руководит событіями[23]. В изображеніи Ичаса Милюков заключил рчь словами: "характер движенія еще настолько неясен, что нужно подождать по крайней мр до вечера, чтобы вынести опредленное ршеніе". "Тут мы, боле экспансивные депутаты, выразили бурное несогласіе с нашим лидером", при чем Аджемов особливо настаивал, что "нельзя откладывать ршеніе до выясненія соотношенія сил" ("Воля Рос."). По стенографическому отчету Родзянко обратился тогда к собранію с просьбой "поторопиться с принятіем ршенія, ибо промедленіе смерти подобно". Большинством было принята ршеніе об образованіи "Особаго Комитета", "Долго еще спорили",— вспоминает Ичас — как его выбрать. Наконец, когда затянувшіяся длинныя рчи всх утомили (лвые депутаты Керенскій, Скобелев, Янушкевич, Чхеидзе постоянно выходили к толп и возвращались на совщаніе, убждая скоре приступить к дйствію), ршили передать избраніе комитета сеньорен-конвенту, который должен был немедленно доложить Совщанію его состав. Посл получасового разговора Родзянко сообщил результаты. "У меня и моих товарищей — вновь вспоминает Ичас — было такое чувство, словно мы избрали членов рыболовной или тому подобной думской комиссіи. Никакого энтузіазма ни у кого не было. У меня вырвалась фраза: Да здравствует Комитет Спасенія. В отвт на
Ичас был нсколько удивлен длинным названіем Временнаго Комитета — "Комитет членов Гос. Думы для водворенія порядка в столиц и для сношенія с лицами и учрежденіями", к. д. Герасимов объяснил: "это важно с точки зрнія уголовнаго уложенія, если бы революція не удалась бы". Скоре это было шуточное замчаніе, совершенно, конечно, прав Бубликов, утверждавшій в воспоминаніях, что в этот момент Дума (или ея суррогат) не поддержала революціи. Выжидательная позиція большинства оставалась — побдила по существу, осторожная линія лидера, несмотря на "бурное" несогласіе с ним многих его соратников, доказывавших, что невозможно ожидать "точных свдній". Ршеніе было принято при общем "недоумніи и растерянности" Шансырев), в начинавшемся хаос, под угрозой выступленія "тридцатитысячной" толпы, которую подсчитал Шульгин, и которая требовала, чтобы Дума взяла власть в свои руки, под крики и бряцаніе оружія вошедшей в Таврическій дворец солдатской толпы, прорвавшей обычный думскій караул, при чем начальник караула был ранен выстрлом из толпы. (В изображеніи Мансырева, не совпадающем с впечатлніями Ичаса, безпорядочные разговоры о думском комитет закончились при опуствшем уже зал). Впечатлніе явно преувеличенное. Гипноз мифической "тридцатитысячной толпы" сказался и в послдующих исторических интерпретаціях, когда, напр., Чернов повствует, как "чуть ли не десятки тысяч со всх сторон" устремились в Гос. Думу, узнав о разгон Думы и ея отказ подчиниться. Это было довольно далеко от того, что было в первый день революціи, когда разношерстная уличная толпа с преобладаніем отбившихся от казарм солдатских групп и групп студенческой и рабочей молодежи стала постепенно проникать и заполнять думское помщеніе. На первый день переносится впечатлніе от послдующих дней, когда Таврическій дворец сдлался с двумя своими оппозиціонными крылами — Временным и Испол. Комитетами, дйствительно, территоріальным и идеологическим центром революціи и в то же время прибжищем для всх отпавших от частей одиночек солдат, которых воззваніе Совта 27-го звало в Думу.
Что привело солдат в дневные часы 27-го к Государственной Дум? "Я буду очень озадачен — писал впослдствіи один из современников, проф. Завадскій — если мн докажут, что выход "волынцев... был обусловлен расправой правительства с Гос. Думой". Насколько прав Завадскій, свидтельствуют воспоминанія фельдфебеля Кирпичникова, которому приписывается иниціатива призыва не итти против народа и вывода солдат Волынскаго полка на улицу утром 27-го[25] — в них Гос. Дума даже не упомянута. Таврическій дворец стал базой не в силу притяженія Думы, а в силу своего расположенія в "военном город", гд размщены были казармы тх гвардейских частей, в которых началось движеніе — утверждает Мстиславскій (отчасти Шкловскій). Возможно, что эта топографическая причина оказала косвенное вліяніе, возможно сыграло свою роль воспоминаніе о несостоявшейся демонстраціи 14 февраля, возможно сюда повели оказавшихся на улицах солдат новоявленные вожаки движенія. Но 27-го это еще не было стихійным движеніем: Станкевич, напр., разсказывает, как он утром 27-го пытался толпу солдат, ворвавшуюся в школу прапорщиков на Кирочной и вооружившуюся там винтовками, убдить итти к Гос. Дум и как его слова были встрчены недовріем: "не заманивают ли в западню". Вроятно, гораздо большая толпа с Литейнаго пр. просочилась на Выборгскую сторону, которую издавна большевики считали своей вотчиной...
Керенскій не похал по казармам, как он предлагал в частном совщаніи членов Гос. Думы. Об этом проект он вообще ничего не говорит в воспоминаніях. Разсказывает он другое. С утра он принял мры к тому, чтобы мятежныя части направились в Думу, по телефону из Думы убдив нкоторых из своих друзей заняться этим длом. В тревожном нетерпніи Керенскій ожидал прибытія этих частей, чтобы открыть им двери Думы и закрпить союз мятежных солдат с народными представителями — союз "единственно который мог бы спасти положеніе". С волненіем Керенскій бгал от окна к окну, отправляя посланцев на сосднія улицы, посмотрть — не идут ли возставшія войска. Они не шли. Гд же "ваши войска" — спрашивали его негодующіе и обезкураженные депутаты. Иниціатор прихода мятежных войск к Дум начинал уже серьезно безпокоиться затяжкой, с которой войска и народ запаздывали появиться перед Таврическим дворцом, когда раздался крик: идут. Керенскій и другіе лвые депутаты бросились им навстрчу с привтствіем и убжденіем взять на себя защиту Думы от "царских войск". Революціонная армія приняла на себя охрану дворца. В "Извстіях" журналистов было напечатано: "около 2 час. сильные отряды революціонной арміи подошли к Государственной Дум". В эти сильные отряды превратились безпорядочныя группы, перемшанныя с разношерстной уличной толпой. Так положено было начало легенды, занесенной Черновым на страницы своего повствованія о рожденіи революціонной Россіи в таких выраженіях: первые три возставших полка, волынскій, литовскій и измайловскій, истребив одних офицеров и заставив разбжаться других, были приведены к Гос. Дум штатским прис. пов. Н. Д. Соколовым". Впрочем, У этого послдняго имется конкурент: бывшая в то время в Петербурга французская журналистка Amelie de Nery (Маркович) записала в дневник, что честь и слава привести революціонную армію к Таврическому дворцу принадлежит близкой ея знакомой "Сон Морозовой" ("тов. Соня" не мифическая личность — она фигурирует в большевицком окруженіи). Самаго факта возстанія цлых полков и истребленія части офицеров не было — убит был начальник учебной команды волынскаго полка шт. кап. Лашкевич, — убит был в спину посланной вдогонку пулей (по другой офиціальной версіи он застрлился).
Одна легенда порождает другую. Можно считать установленным фактом, что к вечеру 27-го в Таврическом дворц появилась сборная команда, имвшая признак нкоторой организованности, которая и приняла на себя охрану Думы и несла караульную службу в послдующіе дни. Эту часть, состоявшую преимущественно из солдат 4-й роты Преображенскаго полка (расположеннаго в Таврических казармах) привел унт. оф. этого полка Круглов. Легенда расцвтила факт, и на страницах "Хроники февральской революціи" можно прочесть: вечером в Таврическій позвонили из офицерскаго собранія Преображенскаго полка. В полном состав Преображенскій полк с офицерами во глав направлялся в Гос. Думу. Это положило конец колебаніям Милюкова. Временный думскій комитет в организованной войсковой части нашел свою поддержку и ршил взять власть в свои руки". В изображены секретаря Родзянко Садикова (предисловіе к посмертному изданію воспоминаній Родзянко) полк явился в полном состав со всми офицерами и командиром полка кн. Аргутинским-Долгоруковым[26]. Легенда эта происхожденія 17 г., когда в кругах "цензовой общественности", с одной стороны пытались объяснить, почему в момент революціи в распоряженіи Временнаго Комитета не оказалось ни одной организованной военной части, тогда как все предреволюціонное время проходило под знаком подготовки дворцоваго переворота, и стихійное выступленіе лишь предупредило ожидавшійся в начал марта акт, а с другой стороны пытались смягчить обостренія между командным составом и солдатской массой, вызванныя неучастіем офицерскаго состава в движеніи 27-го, и создать впечатлніе, что офицеры полка всегда слдовали славным традиціям своих предшественников "декабристов"
Подражаніе "великому историческому стоянію" в декабрьскіе дни 1825 г. оказалось излишним, и собравшіеся 27-го на Дворцовой пл. ушли в казармы! Вечером, в 7 час, старшіе офицеры во глав с командиром полка "сошлись вновь в том же офицерском собраніи и ршили признать власть временнаго правительства. В энтузіазм младшіе преабраженцы бгут в казармы, произносят пламенныя рчи о той свобод, которую ждали боле "ста лт". В разгар энтузіазма появился в. кн. Кир. Вл., который присоединился "всм сердцем" к происшедшему. Было сообщено в Думу. В третьем часу ночи в Преображенскій полк прибыл назначенный комендантом возставших частей полк. Энгельгардт и привтствовал героическое ршеніе команднаго состава, прекратившее вс колебанія Родзянко встать во глав Времен. Комитета: теперь можно сказать, что мы уже побдили". Утром Преображенскій полк с оркестром музыки двинулся по Милліонной ул. к Гос. Дум.
Канва разсказа шита блыми нитками — искусственность ея очевидна — она находится в коренном противорчіи с тм, что показывал ген. Хабалов: дв роты Преображенскаго полка вошли в тот правительственный отряд, который днем был направлен против бунтовщиков под начальством полк. Кутепова. К вечеру, между 5-6 час, 27-го на Дворцовой пл. был сосредоточен правительственный резерв, в состав котораго входили снова дв роты Преображенскаго полка под начальством командира полка Аргутинскаго-Долгорукова в соотвтствіи с разработанным ране расписаніем случай возможнаго возникновенія безпорядков. Сюда же в район № 1, по расписанію с музыкой прибыли павловцы, отнюдь не для антиправительственной демонстраціи. Прізжал на Дворцовую пл. и в. кн. Кирилл для того, чтобы освдомиться, как поступить ему с гвардейским экипажем. По словам Хабалова, он ему сказал: если части будут дйствовать против мятежников, "милости просим", если против своих не будут стрлять, пусть лучше остаются в казарм. Вел. кн. прислал дв наиболе надежныя роты учебной команды. Павловцы и преображенцы, однако, ушли с Дворцовой пл. — может потому, что у них не оказалось патрон и достать их негд было (и "сть было нечего"), может быть, потому, что нач. ген. шт. Занкевич, которому было передано общее командованіе, поговорив с солдатами, признал собранный резерв ненадежным и не задерживал части, которыя казались сомнительными. Все это очень далеко от героической идилліи, создавшейся вокруг Преображенскаго полка. И тм не мене извстная фактическая база под ней имлась. Чл. Врем. Ком. Шидловскій разсказал в мемуарах, что вечером, когда Родзянко размышлял — принимать ли предсдательствованіе, ему по телефону позвонил племянник, бывшій офицером в Преображенском полку и сообщил, что офицеры полка постановили "предоставить себя в распоряженіе Думы". Под вліяніем этого сообщенія Родзянко, дйствительно, дал свое согласіе и просил Шидловскаго създить на Милліонную и "поговорить" с офицерами. В собраніи Шидловскій застал "в полном сбор весь офицерскій состав полка и значительное количество важных генералов из команднаго состава гвардіи". По впечатлнію мемуариста "боле или мене разбиравшимся в том, что происходило, оказался лишь один офицер, остальные же ничего не понимали". Шидловскій объявил, что на слдующій день к ним прідет полк. Энгельгардт для того, чтобы дать "дальнйшія указанія". На слдующій день, по утвержденію Шидловскаго, "Преображенскій полк прибыл в Таврическій дворец в образцовом порядк с оркестром во глав, без единаго офицера, с каким-то никому неизвстным штабc капитаном. Оказалось, что полк ушел без "вдома офицеров". Сейчас же посланы были автомобили, чтобы привезти офицеров, но офицеры вовремя не попали. (Эпизод этот подтверждается сохранившимся в архив военной комиссіи приказом прапорщика Синани с двумя автомобилями направиться на Милліонную в казармы Преображенскаго полка и "привезти с собой офицеров этого полка". Приказ за подписью Ржевскаго был помчен 4 ч. 55 м. дня). Шидловскій пытался выяснить у солдат недоразумніе и получил отвт, что офицеры полка вообще "держатся как-то странно, все собираются в своем собраніи, о чем-то толкуют, принимают какія-то ршенія, но солдатам ничего не объясняют".
Эпизод с Преображенским полком, хотя очень далекій от легенды, но подчеркивающій пассивность и колебанія военной среды, должен был произвести впечатлніе в думском комитет, показав, что "первый полк" имперіи отнюдь не представляет собой боевую силу в правительственном лагер. Свднія из других полков были приблизительно аналогичны. Впослдствіи отсутствіе боевого настроенія у команднаго состава отмтил в своих показаніях перед Чр. Сл. Ком. Хабалов, требовавшій соглашенія с Думой. (Есть свидтельство, что ген. Безобразов, находившійся в Адмиралтейств, предлагал попытаться взять приступом революціонную цитадель, но не встртил сочувствія в окружающем офицерств).
Наиболе яркую иллюстрацію к предреволюціонному настроенію нкоторой части команднаго состава дает тот самый Балтійскій флот, гд событія так трагически обернулись для морских офицеров. В эту психологическую обстановку наканун переворота вводит нас интереснйшій дневник кап. 1 ранга Рейнгартена, активнаго члена кружка прогрессивных моряков, сгруппировавшихся около адм. Непенина (см. мою книгу "На путях к дворцовому перевороту"). Дружески связанные между собою члены кружка систематически собирались на интимныя бесды для обсужденія "текущих вопросов". Так собрались они и 27-го в 6 час. вечера в цлях обмняться мнніями о "современном политическом положеніи". Они еще не знали того, что произошло в Петербург в день их очередной бесды, но знали о начавшихся волненіях в столиц, которыя отнюдь не восприняли, как начало революціи. "В Петербург — безобразія: вс говорят об участіи правительства в провокаціях ,— записал Рейнгартен[28], хотя сам он за нсколько дней перед тм говорил в дневник: "мы врно ускоренным двіженіем приближаемся к великим событіям". "Событія приняли грозный оборот", — продолжает запись 27-го. "Обстоятельства не допускают промедленія. Момент уже пропущен. Нужны немедленные поступки и ршенія. Дума и вс общественные дятели вялы и мягкотлы. Надо дать им импульс извн, для этого надо имть опредленный план". Эта "программа дйствій" в представленіи собравшихся на бесду 27-го активную роль отводила "отвтственным политическим дятелям" — Государственной Дум, которая совмстно с Гос. Совтом должна составить "Законодательный Корпус" и избрать отвтственную перед послдним исполнительную власть. "Происшедшее должно быть доведено до свднія полковника" (т. е. Государя). По намчаемому плану предварительно на фронт должны быть посланы "авторитетныя лица" к высшим военным начальникам, которые должны обезпечить "спокойствіе" в дйствующей арміи во время "дальнйших дйствій в тылу".
Политически единомышленники, собравшіеся 27-го, допускали, что перед флотом может встать дилемма не подчиниться "Ставк" и "Царю", если оттуда послдует распоряженіе "поддержать старый порядок". "И мы обязаны сдлать, все. что в наших силах, чтобы ршеніе адмирала (т. е. Непенина) шло к спасенію Россіи". "Постановили мы так: по очереди итти к командующему и откровенно к ршительно высказать свои взгляды на вещи, указав на полную невозможность выполнить такой его приказ, который пошел бы в разрз с нашими убжденіями". (Как поступил Непенин, когда в Гельсингфорс дошло ''потрясающее извстіе" о том, что Гос. Дума образовала Временное Правительство и что к нему примкнули "пять гвардейских полков", будет разсказано ниже). Событія опередили намченный план устройства предварительнаго совщанія с общественными дятелями с цлью повліять на них и сказать, что "нкоторые круги флота настойчиво просят дйствовать, ибо нельзя оставаться мягкотлыми и пасивными сейчас". — "Чаша терпнія переполнилась".