Мексиканка
Шрифт:
– Знаешь, Дара, – сказала Софи ласково, подходя к Даре. – Я тебя всё ещё уважаю. Ты парень неглупый. И с Карен хорошо смотрелся. Ну и зачем ты это всё? Понимаешь, Дара, как мир устроен. Салли – прислуга. Ну, конечно, она умная и всё такое, но она дочь прислуги. И останется прислугой. Поступит куда надо, наверное, но так и будет пробирки мыть. Даже, я не знаю, получит Нобелевскую премию, но всё равно будет прислуживать. Наука – она чтобы делать красивые вещи. Нам. Тем, кто не прислуга. И вот что.
Софи
– Она может влезть в мозги к роботам, но не влезет в мозги к нам. Мы знаем, кто она: прислуга. И ей она будет всю жизнь. И одно дело – трахать прислугу. Все так делают.
Кто-то из парней заржал. Софи оглянулась на него и ржач тут же стих.
– Все трахают прислугу, – сказала Софи Даре. – Но одно дело трахнуть, а другое дело поменять свою девушку на прислугу. И уж совсем не по чести, мистер Уолдрон, позволять прислуге распускаться. Вы же умный парень, мистер Уолдрон.
– Послушайте, – сказал Дара. – А почему вы так уверены, что это не сама Карен устроила?
– Чего? – спросил кто-то из парней.
– Ну это же в её духе. Как бы случайно. Продемонстрировать тело. Помните? Год назад…
Эрик пнул Дару.
– Лежачего не бьют, – сказал Эрик. – Если лежачий следит за языком.
– А что было год назад? – спросил кто-то из парней. На него шикнули.
– Знаешь, Дара… – сказала Софи каменной интонацией. Она сделала глубокий вдох и продолжила прежним ласковым голосом:
– Знаешь, Дара. Выпускной вечер запомнится на всю жизнь. Так вот давай не будем его портить. Мы сделаем вид, что вас не приглашали. Вы сделаете вид, что вам и не больно-то хотелось приходить.
– Кубок без тебя доиграем, – снова вставил Эрик безапелляционным тоном.
– И все будут целы, – ласково закончила Софи.
– Ну, может, не все, – сказал парень в углу. Дара присмотрелся – это был Джош.
Джош открыл нож и подошёл к Даре, примериваясь.
– Только так, чтобы не слишком заметно было, – сказал Эрик и отошёл.
Дара встретился взглядом с Джошем.
– Я отберу нож и воткну тебе в ногу, – сказал Дара. – Убежать не сможешь, потому что я перережу мышцу.
Джош замер.
– Ну его нахер, – сказал кто-то.
– Нет, надо, чтобы запомнил, – сказал Эрик. – Давай, Джош.
– Семнадцать-пять, – сказал Дара. Это был счёт последней игры и шестнадцатый мяч Дара забрал как раз у Джоша.
Джош колебался.
– Послушайте, – сказал Дара громко. – Не больно-то хотелось нам приходит на ваш выпускной бал.
Все переглянулись.
– Вот и хорошо, – нервно сказала Софи.
Она пошла к окну. Джош тоже мелкими шагами стал двигаться назад. Эрик отошёл в сторону, чтобы пропустить Джоша и задел ногой кучу одежды у углу. В куче пискнуло.
– Что у него тут? – пробасил
– Вот сука-то, – сказал Джош.
Дара выставил кулаки перед собой и парой мелких шагов переместился в угол, закрывая спиной кучу, под которой сидел ангелочек.
– Идите отсюда, – сказал Дара, тяжело дыша. – Идите нахер. На свой бал.
Он встретился взглядом с Джошем и повторил.
– Семнадцать-пять. Я не шучу.
Эрик, шатаясь и матерясь, поднялся на ноги и пошёл к окну. Пробираясь, он задел мольберт, на котором стояла картина. Дара бросил взгляд на мольберт, Софи это заметила.
– Это что у него тут? – спросила она. – О…
Она оттолкнула Эрика и скомандовала остальным:
– Выбирайтесь уже.
Она подошла к мольберту, провела пальцем по картине и сказала:
– Это кто? Хорошенькая. Лучше, чем Салли. Но тоже прислуга с виду.
Софи посмотрела на Дару.
– Знаешь, как я поняла? По взгляду. Только прислуга смотрит на тебя по-собачьи. Женщина – настоящая женщина – смотрит на тебя с достоинством. А это…
Софи сорвала картину с мольберта и скомкала. Мольберт пошатнулся и повалился на пол. Одна из ножек врезалась в кучу белья и чуть не скинула покрывало с Хили.
Парни уже выходили в окно, было слышно, как они прыгают с крыши пристройки и бухаются на землю, тихо чертыхаясь. В комнате остались только Софи и Джош. Джош ещё держал нож перед собой, но уже примеривался взобраться на подоконник.
– Ещё у вижу кого-нибудь из вас двоих, – сказала Софи, – в радиусе двух миль от Карен – затолкаю это Салли рот.
Она показала Даре комок бумаги.
– Или ещё куда, – добавила Софи и сунула скомканную картину в карман куртки.
Дара закрыл глаза и тихо сказал.
– Идите уже.
Сзади него тихо пискнул Хили, но никто, кроме Дары, этого не услышал: Софи уже спрыгнула с подоконника на крышу пристройки, за ней с кряхтением последовал Джош.
Дара не знал названия картины, которую скомкала Софи, но этот хруст ещё долго стоял у него в ушах. Так из его жизни – но не навсегда – ушла «Мексиканка».
Дара открыл глаза, обвёл взглядом комнату: на полу был грязный отпечаток кроссовка Гаррета, окно было распахнуто настежь, ветер трепал занавеску. На поваленном мольберте девушка с флейтой казалась удивлённой от того, что оказалась в таком странном ракурсе. Дара отвернулся от окна и опустился на колени к Хили и раскидал тряпьё. Хили, как всегда, посмотрел на него приветливо.