Мексиканка
Шрифт:
Понаблюдай за собой, говорила Вера. Ты даже если ногой ударишься о тумбочку, то пошутишь. А не придумаешь удачной шутки – промолчишь.
– А надо как? – спросила Салли.
– Не «надо». Можно. Можно заплакать. Можно крикнуть.
– И матерно можно?
– Можно и так. Если хочется.
– Окей, я порепетирую. Полчаса после обеда буду бить ногой по тумбочке и кричать «Сука! Сука!».
– Вот видишь, – сказала Вера. – Ты отшучиваешься.
Салли не нашлась, что ответить остроумного и промолчала.
Вера
– Значит, не хочешь быть робопсихологом? – спросила Вера и моргнула.
Салли хотела бы сказать, что уже отвечала на этот вопрос, но она была в ловушке: они сидели в машине Веры напротив дома Салли и выйти из машины – значит попасться на глаза маме. Они могли бы отъехать, но Вера не спешила трогаться с места. Салли вдыхала и выдыхала кондиционированный воздух машины: приятные вкрадчивые духи Веры, похожие на запах земли после дождя и какой-то тропический фрукт одновременно.
– Салли, ты умная девочка, – сказала Вера. – Только полные дураки уверены, что всё знают. Значит, хорошо понимаешь, что в университете будет чему поучиться. Но ты туда не хочешь.
– Не хочу.
– Так в чём дело?
Салли пожала плечами.
– Можно, попробую угадать? – спросила Вера.
– У меня ведь нет выбора? – сказала Салли. – Не могу же я запретить тебе говорить?
– Можешь выйти из машины. А хочешь, я молча подброшу тебя туда, куда ты собиралась, – чуточку обиженно сказала Вера.
Салли почувствовала себя виноватой и тут же разозлилась.
– Это манипуляция, да? – сказала Салли. – Мол, ты мне предлагаешь помощь, а я отказываюсь. Такая я злюка нехорошая.
– Слушай, я всё понимаю. Такой у тебя период, что кругом слишком много взрослых, желающих помочь, много взрослых, знающих что-то лучше тебя. Но…
– Но ты на моей стороне? – язвительно сказала Салли.
– Да, – просто ответила Вера. – Я на твоей стороне.
– Спасибо, мне на моей стороне и одной замечательно.
– Салли, что будет, если твоя мать сегодня умрёт?
Салли посмотрела на Веру. Вера не улыбалась и смотрела куда-то сквозь лобовое стекло. Салли подумала, что ей, наверное, непривычно разговаривать с людьми, сидя к ним вполоборота.
Три недели назад, когда Салли вышла из дома, чтобы в очередной раз поехать к Даре, Вера неожиданно появилась у крыльца и пригласила посидеть с ней в машине. Салли написала Даре, что задержится, и послушно села на пассажирское сидение неброского, но дорогого Мерседеса.
Вере нельзя было отказать. Вера была её двоюродной тётей. Вера работала психотерапевтом. Вера делала дорогие подарки. Вера жила в столице. Вера иногда появлялась – словно её приносило из Дублина порывом ветра – и заводила странные
– Моя мать жива, – сказала Салли, удивляясь тому, как странно это прозвучало. Она не очень хорошо понимала, каким должен быть тон этой фразы, но всё равно было ощущение, что она произнесла это неправильно.
– Да. И если она умрёт сегодня, я стану твоим опекуном.
– Это ненадолго, – быстро сказала Салли.
– Да. Осталось всего ничего. Только знаешь, я-то много лет живу с мыслью, что в любой момент моя племянница может стать мне дочерью.
Десять минут назад в разговоре Вера прямо выложила, что знает и о привычках своей кузины, и о том, что Салли регулярно покидает дом без ведома матери, и куда она ходит.
Вера жила в столице. Вера была готова – и уже давно – что Салли приедет к ней в столицу и поступит в Тринити. Это было решено уже много лет назад и не обсуждалось.
– Сочувствую, – серьёзно сказала Салли. – Если тебя тяготит, то не надо: мне не нужна крестная фея. И психотерапевт.
– Как скажешь, – сказала Вера. – Куда отвезти?
– Кэллахан-роуд, дом шесть.
Машина, услышавшая адрес в разговоре, вопросительно мигнула индикатором, Вера кивнула приборной панели и мерседес тронулся с места.
– Наверное, неудобно разговаривать с клиентом вполоборота? – сказала Салли.
– Неудобно. И в целом ситуация так себе. Терпеть не могу, когда приходится консультировать родственников. Это не рекомендуется, но жизнь устроена так, что много чего не рекомендуется, но приходится. Можно я кое-что о себе расскажу?
– Опять какой-то трюк? Расскажешь обо мне, но в третьем лице? Чтобы я не сопротивлялась услышанному?
Вера рассмеялась.
– Нет. И да. И нет. Послушай. Мы с тобой родственницы. С этим не будешь спорить? Мы близкие родственницы. Это означает…
– Что мы будем делить наследство?
– И это тоже. А также у нас есть общие гены.
– Обе умрём от рака почки?
– Маловероятно. Куда вероятнее, мы обе умрём от передозировки.
– Передозировки чего? – спросила Салли, не скрывая недоверия.
Вера тихо вдохнула, выдохнула и неожиданно выматерилась под нос.
– Неприятных разговоров, – сказала она мёртвым ровным голосом и заглянула Салли в глаза. Она смотрела несколько секунд с пугающей серьёзностью и снова затюлила взгляд профессиональным дружелюбием.
– У нас с тобой общие склонности, – сказала Вера прежним тоном. – Такие же, как у твоей матери. Нам всегда всего мало. Не буду рассказывать про рецепторы к дофамину. Захочешь, почитаешь, если ещё не почитала.
– Я…