Межесвет
Шрифт:
— Цвета, цветы, цвета, — задумчиво повторила она, судя по всему, не видя между ними разницы. Ее голос лился как река, экзалтор уловил в нем знакомые нотки и узнал этот говор: она была альвийкой. — Фрезии и каллы, черный и грязно-желтый… — Продолжая перечислять названия, она вытянула руку в направлении Шадрена. Он попятился, не зная, чего ожидать. — Отдай мне. Я хочу его.
Шадрен почувствовал, как у него внутри все сжалось. Невзирая на то, что она говорила ранее, Морвена вышла вперед и заслонила собой экзалтора. Он подивился ее неожиданной смелости и с благодарностью посмотрел ей в спину. Что он мог сделать этим существам, не имеющим плоти? Их нельзя было ранить, невозможно убить.
— Нет, — твердо произнесла ведьма.
— Все мужчины принадлежат мне, — плаксиво заявила альвийка. — Они сказали, я могу взять что захочу.
— Дай ей, — изрек мужчина-клякса.
— Дай, — вторила ему увечная.
— Дай! — яростно потребовала альвийка. — Дай, дай, дай!
— Нет.
Тени заговорили разом, и коридор наполнился отголосками. Кто-то обвинял, кто-то пытался уговаривать, это угадывалось по интонации: в общем взволнованном гомоне нельзя было ничего разобрать. Дикий, душераздирающий крик резко поднялся над всеми голосами и так же быстро стих, но потом еще долго блуждал по залам, донося до них рваное эхо.
Морвена стояла не двигаясь. К ней протянулась рука Тени, возжелавшей Шадрена, тьма накрыла часть прозрачного шлейфа — и на этом месте остался ровный срез. Экзалтор положил ладонь ей на плечо, но ведьма сердито стряхнула его руку. Слантья съежился, пониже надвинул капюшон, как будто это помогло бы ему остаться незаметным.
— Я не принесла вам ничего, — твердо произнесла Морвена. — И мне ничего не нужно, кроме совета.
— Совета, — передразнил ее мужчина-клякса. В его голосе была издевка. — Неужели?
— Что для тебя мир, Морвена из Блука? — серьезным тоном спросила женщина с куклой. — То, что вокруг тебя? Альдолис? Так он не погибнет. Что до остального — зачем тебе спасать это? Оно умрет и возродится вновь.
— Если не вмешаться, — сказала Морвена.
— А кто посмеет? Бог-отец? Твоя кайле?
— Мне нужен совет, — упрямо повторила ведьма.
— Это то, что Она любила больше всего, — произнесла Тень в шипастом венце. От нее веяло смертельной усталостью. — Ее самое драгоценное творение.
— Она поклялась уничтожить нас всех, — сказал новый голос, жесткий и отдававший металлом. — В этой войне нет никаких правил.
— Ты бросила все силы на то, чтобы убить Ее, — возразили ей. — Ты Ее убила? Правила были, но мы нарушили их. И понесли наказание.
— Мы не будем давать Ей бой, — сказал мужчина-клякса.
— Мы — не будем, — согласилась женщина с куклой. — Нас было семеро — и одна предала нас. — Нефела, услышав обвинение, не шелохнулась. — Сколько вас? Ты и новорожденный вампир?
— Новая Лете, — прошептала альвийка. — Такая красивая. Какой была я.
— И Серый Скиталец.
— Четверо?
— Трое.
— Охотник доберется до них, — сказала венценосная, и все замолчали.
Факел трещал и сыпал искрами. Рука Морвены дрожала.
— Пожалуйста, скажите мне, что делать. Разве я много прошу?
— Ты не принесла нам ничего, — изрекла калека.
Морвена в отчаянии заломила руки. Она повернулась спиной к Теням и взглянула на Слантью поверх Шадренового плеча. Вампир стоял, низко опустив голову. Неужели она действительно собиралась принести его в жертву? Экзалтор хотел вмешаться, остановить ее, но слова застряли у него в горле.
— Я оставлю его вам, — глухо произнесла Морвена.
Слантья как будто и не слышал. Мужчина-клякса презрительно фыркнул.
— Нельзя брать сира, если жив его чайльд.
— Но я не могла прийти одна. — Морвена беспомощно посмотрела на Нефелу, ища у нее поддержки. — Нужны два спутника. Так было сказано мне.
— А знаешь почему? — спросил мужчина-клякса. — К нам не приходят с пустыми руками.
— Вы не можете взять их, — сказала архиведьма. — Они не годятся в пищу.
Голоса снова загудели, заволновались.
— Они пили из богов, — объяснила Нефела. — Оба.
— Так ты пришла, чтобы дразнить нас?
— Пожалуйста, — прошептала Морвена. — Не для меня, не во имя мира… — она сглотнула, — но ради Лилит.
Тени долго молчали. Морвена знала их имена и могла догадаться, кто из них кто, но предпочла этого не делать. С тех пор как они, шесть архиведьм и один колдун, проиграли свою войну, минуло больше тысячи лет. Она бередила старые раны, напоминала им о том времени, когда их надежды были безжалостно втоптаны в пыль. Все пало, все лежало под слоем холодного праха; и даже город, в котором они нашли приют, был возведен не ими. Лишь Нефела была облечена божьей благодатью, но это длилось недолго. Став частью Гильдии, она раскаялась и заплатила сверх меры за свои грехи.
Они мнили себя богами, которым следует кланяться до земли, иначе испытаешь на себе их гнев, а на самом деле были собаками на цепи, с жадностью хватавшими любые кости. Морвене сразу объяснили, что кормежка Теней, обитающих в Черном Саду, входит в ее обязанности, и она регулярно присылала им преступников или безумных, но сама явилась сюда впервые. Было предельно ясно: они кормятся с ее руки. Она не их служанка, но госпожа. И все-таки она их побаивалась.
— Поднимись по ту сторону неба, — сказала женщина с куклой.
— Собери Ману, — добавила калека. — Отнеси ее куда должно.
— Позови их за собой на Край Мира, и они пойдут, — прошептала альвийка. — Приведи их в мир, который лучше этого.
— Победи Охотника, — сказала Тень в венце. — Хотя бы раз.
— Отдай то, что было украдено, — сказал мужчина-клякса.
— И вернись к нам.
Назад они шли молча. Шадрен каким-то образом чувствовал голод своего собрата, шагавшего рядом, и всерьез рассматривал возможность заскочить вместе со Слантьей в Дом Скорби. Он не хотел тревожить Морвену, которой было над чем поразмыслить. Он спросит ее позднее, а сейчас голод терзал его слишком сильно, чтобы думать о чем-то другом. Шадрен предпочитал одного постоянного партнера, но моногамия была здесь ни при чем. Красная жажда являлась не просто прихотью, она жгла его изнутри. Длительное воздержание было опасно, даханавар мог впасть в бешенство или сойти с ума. Он насытится и посмотрит Морвене в глаза — и пусть она обвиняет его, если хочет.