Межесвет
Шрифт:
— Отвезешь. Когда я вернусь.
— Предлагаю сделку. Я найду тебе все эти вещи, и мы уснем вместе.
Госпожа ди Рейз подошла к нему вплотную.
— Ты бы взял меня за Грань? — спросила она напрямик.
— Нет, не взял бы. Но я — другое дело. Я умею за себя постоять.
— Здесь. Не там.
Ланн стоял на своем:
— Мы уснем вместе.
Она вздохнула и посмотрела в сторону.
— Неужели этот парень так важен для тебя?
— Он мой партнер, — тихо ответила Летиция. Ланн осторожно взял ее за руку, поднес к своему лицу и поцеловал кончики пальцев, едва касаясь губами. Словно подбадривал. Его жест говорил: скажи мне все, и не важно, насколько мне будет больно. — Партнер по несчастью. Кроме того, Охотник придет и за мной тоже. Это всего лишь вопрос времени.
Ланн ощутил какую-то опустошенность, как будто она уже ушла, как будто он потерял ее снова. Он надел ей на руку кольцо, но Летиция не стала принадлежать ему больше, чем прежде.
— Тогда тебе без меня не обойтись.
Она не знала, как выкрутиться, и лихорадочно подыскивала слова. В запредельном мире не поможет ни острый клинок, ни ловкая рука. Там действуют другие законы, и сила, что плещется внутри, должна быть совсем иного рода. Летиция вспомнила, что чувствовала при переходе в картину: ее облекла беспомощность. Что-то рассматривало ее со всех сторон и прикидывало, достойна ли она пересечь междумирье и познать то запретное, сокрытое для людей. Она не верила, что эта невидимая коллегия способна на ошибку. Ее осмеяли, но разрешили пройти. Позволят ли это Ланну? Госпожа ди Рейз полагала, что нет.
Именно поэтому она согласилась на его условия. Это было сродни лукавству — и в то же время не было обманом. Летиция полагалась на богов, которых не понимала.
Ульцескор был счастлив, если только на несколько минут. Он быстро достал все необходимое: разобрал павлиний веер, срезал лоскут с дорогого камзола, разделил на две половинки ножницы. Летиция с преувеличенной медлительностью осмотрела каждую вещь перед тем, как спрятать ее под подушку. На первый взгляд, они были никак не связаны, но госпожа ди Рейз, наученная горьким опытом, попыталась проследить соединяющие их узы, дабы знать, чего ожидать. Цветное перо: скорее всего, колдовство и небесное покровительство. Черный бархат означает, вероятно, тьму — и путешествие. Темное путешествие. Она задумчиво потрогала режущий край ножниц. Несомненно, опасность. Но этот предмет сломан, он утратил свою первоначальную ценность, а значит, это опасность, разделенная надвое. Связав полученные сведения воедино, Летиция довольно живо представила себе сумеречный мир с огромными пустыми пространствами, примечательный своими яркими цветами, может быть, местной флорой или окрасом тамошних обитателей. Половина жителей безразлична к гостям, остальные настроены враждебно, при этом у нее есть покровитель, достаточно могущественный, чтобы обещать ей защиту. И, конечно, со вздохом подумала девушка, все это не касается Охотника. Нет никого опаснее его.
Напоследок она положила под подушку свой нож и гримуар и легла в постель. Ей совсем не хотелось спать, в голове роились тысячи мыслей, да и предшествующие события никак не способствовали расслаблению. Ланн молчал, пристроившись сбоку и собственнически возложив на нее руку. Спустя минут пять Летиция с удивлением поймала себя на том, что поток умственных образов становится неконтролируемым и бредовым и она начинает быстро соскальзывать в дрему. Кажется, Ланн испытывал то же самое: его дыхание стало замедленным и ровным. Он успокоился, поверил в то, что они уйдут вместе, позволил магии объять себя и утянуть в сон.
— Спокойной ночи, Ланн.
Она потянулась и поцеловала его в лоб. Ее немного мучила совесть.
— Я с тобой не прощаюсь, — буркнул он.
Заклинание подействовало безотказно. Мягким черным одеялом их накрыл сон: легкий, как облако, и в то же время такой цепкий, что нельзя было разлепить веки. Ульцескору казалось, что он проспал целую вечность, но между тем моментом, как он уснул и тем, когда открыл глаза, прошло всего лишь несколько секунд.
Очнулся Ланн совершенно бодрым. Вторая половина кровати была пуста. Осознание резануло его, как ножом. Он не стал шарить глазами по комнате, не стал выбегать в коридор и звать ее, потому что знал: нет смысла ее искать.
В открывшиеся врата Летиция вошла в одиночку.
Глава 29
(Ланн)
После ухода Летиции ульцескор занимался тем, что включал и выключал газовый светильник. Щелк! Комната озарилась светом. Щелк! Она погрузилась во мрак. В коридорах было пусто и тихо, как будто все сбежали в то место, где кончается тьма. Ланн знал, что такого места не существует. Щелк! Он уставился в балдахин над головой, снедаемый душевной болью. Губитель миров остался наедине со своей совестью, никто не будет его упрекать и не явится за расплатой. Король, воин, герой. Ланн горько усмехнулся. Щелк! Сколько лет прошло с тех пор, как он плакал? Плакал ли он когда-нибудь? Щелк! Летиция ушла в иной мир, к другому парню.
Он позабыл о лампе и в ярости забегал по комнате, стискивая кулаки. Перевернул расписную вазу, сердито пнул столбик кровати, смахнул со стола все, что на нем было. В поисках того, что еще можно разрушить, его взгляд наткнулся на осколок зеркала, с помощью которого Летиция вызвала Эри. Ланн взял этот осколок, крепко сжал в ладони, пока не полилась кровь. Серые глаза, смотревшие на него из зеркала, были темными и холодными. Он скалился своему отражению, злому человеку с сеткой серебристых шрамов на щеке, и его гнев понемногу иссякал.
Ланн погасил светильник и лег на кровать. В замке у него еще остались дела, но что-то держало его здесь, в этой комнате: скорее всего, подспудное желание охранять это место до возвращения Летиции. Ульцескор не хотел, чтобы она проснулась в пустой, холодной комнате. Однако он понимал: она может сюда и не вернуться. Не потому, что умрет, такой мысли он не допускал, просто эти путешествия между мирами вызывали у него мало доверия и он не представлял, где находятся входы и выходы в ту или иную реальность.
Он выглянул в окно и не увидел ни единого огня. Ланн почувствовал неясную тревогу, вполне уместную в подобной ситуации. Стекло было покрыто узором из инея, как будто температура снаружи упала ниже нуля, карниз облепил снег. Зима в этом году явилась непрошено и рано. Приняв решение, ульцескор накинул куртку и опоясался мечом. Ему нужно было поговорить с лордом.
Ланн вышел в темный, холодный коридор. Он обошел весь этаж, не встретив никого по пути, а ведь обычно в замке было полным-полно слуг. Его беспокойство только усилилось, когда в потайной каморке Логана он обнаружил страшный беспорядок, словно кто-то в спешке потрошил сундуки и забирал самое ценное. Лорд бежал от неизвестной опасности: на стенах и полу не было крови, в залах и коридорах не нашлось следов борьбы, на ступеньках не лежали трупы стражников. Ульцескор решил обойти комнаты в поисках подсказок относительно того, что могло здесь произойти.
В гостевой спальне, одну из которых он занимал сам, Ланн наткнулся на тело девушки. Она лежала лицом вниз. Он перевернул ее на спину, откинул со лба светлые кудряшки. Глаза, некогда голубые, стали серыми, стеклянными и пустыми, кожа была оттенка слоновой кости, из уголка рта стекала черная струйка, по груди тянулся продольный разрез. Ульцескор вспомнил, как говорил ей, что она может стать кем угодно, кем захочет. Теперь Дейдре Келлер, липнувшая к нему так, словно он был вымазан медом, была мертва. Ее ничего не ждало впереди, а над ее телом жестоко надругались.