Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 1. Часть 1. Крупицы прошлого. Часть 2. В плавильном котле Америки
Шрифт:
И вот мне ехать в Сочи, а ни одной летней майки у меня не было. Не помню, уж кто, но в институте девочки уговорили меня купить белую простую трикотажную майку с синей каемкой (кажется, 11 рублей). Очень дешево. Я решилась. Показала Жене дома – скандал, почему я потратила деньги? Я каждый день все больше удивлялась, обижалась, даже плакала.
Особенно было обидно из-за невольного сравнения, как за пару лет до этого я отдала японские колготки Жене для жены (Саши Му-Зыкиной) в Сочи, она о таких мечтала, а мне папа привез случайно из Японии. Как Женя был щедр из-за этих колготок. Я их просто так отдала. Он же принес огромный торт на всю группу в знак благодарности, ведь этого так хотелось Саше.
Я видела двух абсолютно разных людей. И все так по мелочаммелочам, которые оставались шрамами на моем сердце. Решений я не принимала, хотя иногда стала уходить к родителям. Не хотелось срывать Жене намечающуюся стажировку в Сингапур. Отношение ко мне, мягко говоря, ничем не напоминало любовь.
Все это очень похоже, как я понимаю теперь, на то, что психологическая травма, полученная Женей от Музыкиной, целиком и полностью этакой «отрыжкой» пала на меня. Видимо, сам по себе сложился опыт и постулат: если любишь жену, балуешь, то тебе будет больно, плохо, тебя предадут. И если пофилософствовать дальше – пришло много выводов: «чем. хуже, тем. лучше», «жену надо не баловать, а подавлять, подминать».
Единственное родное и надежное – это родня по крови, все остальное можно менять – жен, женщин, полезно сочетать: быть женатым на бессловесной твари и уходить в разгул. Все это с самого начала кардинально не соответствовало моему пониманию семейных отношений, отношений мужчины и женщины.
Абсурдность Жениного поведения доходила до того, что, когда мы приезжали на Кутузовский, то он кидался к холодильнику – проверить и пересчитать количество банок консервов, присланных нам. из Сочи. Стыдоба-то какая! Особенно в приложении к моей семье, когда никто не тронет ничего чужого. А если еще учесть тот факт, что, поужинав на Кутузовском с родителями, мы каждый раз увозили полные сумки продуктов, которые доставали нам мои родители. И тем не менее это пересчитывание продолжалось каждый раз.
Женя, видимо, этого не помнит, а я не забуду никогда не по злопамятству, а от потрясения – ведь в нашей семье никогда такого не было. Были беды, были ссоры, разногласия, но этого… не было. Мне было стыдно и больно видеть столь явную патологию, такое пренебрежение не только ко мне, но и к моим родителям».
Глава 5. Сингапурская разлука
В конце концов мытарства закончились, и наступил момент расставания. Запись из дневника Евгения Павловича: «23.XI. Взяли такси, в 8 часов заехали за Женей, Наташей, проводили в Шереметьево. Вечером у нас ужинали Замские 3 чел., Кленовские, Улицкие 2 чел., Наташа. Приглашал Богатырева – болен сын, Будкиных – уходили в гости, Борисова Кирилла – занят, Марковых – уехали в дом отдыха. Михайлюк – не отвечал телефон. Иванов – болен».
Итак, 23 ноября я и двое моих коллег, Миша Белый и Саша Михневич, вылетели из холодной заснеженной Москвы в Сингапур. Для меня это был первый выезд за пределы СССР, и, конечно, он запомнился на всю жизнь, тем более что я расставался со своей юной и, несмотря ни на что, горячо любимой женой. Как сейчас помню, стоит Наташенька с родными на балконе тогда еще старого и примитивного аэропорта Шереметьево в коротеньком пальтишке, хрупкая, нежная, обескураженная и машет мне ручкой.
В Сингапуре я пробыл целых 16 месяцев, подробно мое пребывание там освещено в нашей книге «Восточный экспресс с остановками на Западе» (М.: Восток-Запад, 2008. С. 35–112). Не буду повторяться, отмечу только, что стажировка принесла огромную пользу. Позволила значительно повысить уровень владения китайским и английским языками, существенно пополнить багаж знаний о китайской цивилизации, познакомиться с уникальным миром Сингапура, всей Юго-Восточной Азии, в целом расширить свой кругозор, узнать и услышать людей из десятков разных стран со всех уголков планеты. И, наконец, я собрал обширный материал по теме, рекомендованной мидовским начальником М.С. Капицей: «Китайцы в Сингапуре». Регулярно работал в университетской библиотеке, проштудировал и законспектировал сотни книг, брошюр, справочников, статей, посвященных истории эмиграции китайцев в Юго-Восточную Азию, их участию в экономической, политической и культурной жизни стран Южных морей.
Заодно я «проглатывал» работы западных (прежде всего – американских и английских) авторов по мировой политике в целом, по отношениям Запада с СССР. Читал запрещенные в Советском Союзе книги диссидентов. Кстати, произведения Солженицына «В круге первом» и «Раковый корпус» открыто циркулировали в среде стажеров, и в этом коллективном чтении принимал участие даже руководитель группы, представитель органов.
В этой же книге я хотел бы сосредоточиться на жизни Наташи в СССР и на наших с ней взаимоотношениях в этот период.
Начну все с того же дневника Наташи за 2006 год. Сингапурский период освещен там следующим образом:
«В ноябре 1968 года Женя улетел в Сингапур. Отъезд назначался каждый месяц, поэтому раз 5 мы устраивали банкеты по случаю отъезда. Проводив Женю, я приехала к родителям, чувствовала себя совершенно опустошенной, резко стала за ним скучать, беспокоиться относительно полета. На душе было очень грустно, тоскливо, забылись все обиды, осталось только тепло.
Придя в себя, поняла, что мне предстоит масса дел – окончание института, практика, дипломная работа, распределение и выпускные экзамены. Плюс к этому стали возникать проблемы с комнатой, где мы жили. Женин папа, Петр Игнатьевич, попросил меня прописаться на ул. Георгиу-Дежа, началась беготня по жэковским инстанциям. Через некоторое время (не помню когда) в связи с моей постоянной пропиской москвички Петру Игнатьевичу удалось закрепить эту комнату за нами, уже не на «птичьих» правах.
Стали приходить письма от Жени, они очень радовали, все было интересно, я скучала, очень ждала Жениного возвращения, которое откладывалось и откладывалось.
Закончила учебный год, защита диплома – все получилось прекрасно. Даже распределение в Институт народов Азии АН СССР под крыло Г.Ф. Кима, как ни билось Восточное управление МВТ СССР, состоялось!!!
После всех этих мытарств я поехала вместе с друзьями, Таней и Володей Солодкими, в Одессу, где пару недель отдыхали, затем перебрались в Сочи. Я жила у Жениных родителей, а Солодкие снимали комнату у соседей.
Но каникулы получились неудачными, я заболела. Долго не могли поставить диагноз. Анализ крови мог «смахивать» на очень тяжелое гематологическое заболевание.
Пришлось даже полежать в Боткинской больнице у мамы (в 5-м корпусе) – вместе с Алисой Михайловной (жена С. Кочаряна, первая жена Лемешева), с ней было интересно. Рафинированная интеллигенция. Вот уж истинно говорят, что интеллигентности научить нельзя. В соседней палате лежала на лечении К.И. Шульженко, которая щедро делилась рецептами масок на лицо, величаво и бодро прогуливалась по больничному коридору, ни на секунду не допуская у окружающих мысль, что она лечится, т. е. чем-то болеет. О! Сила духа!
За два месяца болезни родители мои стали седеть, но вида, особенно папуля, не подавали. Все обследовали, наконец, прием у тогда известного, прекрасного врача-гематолога Дульцина. Его вердикт: инфекционный мононуклеоз (в районе Сочи в это время была зона вспышки этого заболевания). Видимо, осел он на мой изнуренный постоянными экзаменами, дипломом, нервотрепкой, связанной с распределением, недосыпами, организм. Все дома стало становиться на свои места, я долеживалась. Жене ничего о болезни не писала, слишком пугающая и серьезная была ситуация.