Mille regrets
Шрифт:
Скрип чьих-то кожаных сапог заставляет Николь подскочить.
– Сюда идут. Скорее возвращайся к роли злобного турка!
И опять на помощь приходит эротическая смута вокруг Барбароссы. На «Реале» оказывается карта, затребованная по капризу доньи Марии, продолжающей сводить с ума своего господина. Пока Гаратафас знакомился с Туманным островом, она уступила настояниям чичисбея, заняв тем самым положение первой фаворитки вместо отвергнутой Зобейды. Мавританка замкнулась в какой-то странной немоте, насторожившей и обеспокоившей Николь. Ему уже знакомо это глухое болото озлобленности. Нечто подобное он наблюдал
Своевольная и капризная, донья Мария принимается со страстью изучать все, что относится к мореходству. Узнав, что курс взят на Марсель, она тут же начинает возиться с измерительными приборами. Барбаросса уступает ее прихоти поминутно определять местоположение корабля. После компасов и астролябий на нее нападает страсть к географии. По всей палубе валяются оставленные ею карты, о которых она забывает, едва бросив на них рассеянный взгляд. Ее безалаберность позволяет Николь изучить положение Эолийских островов.
Он совещается с Содимо, который потихоньку напевает рефрен Гаратафаса.
– Пятьюдесятью двадцать взмахов весел от Базилуццо – три острова на закате солнца, Туманный в середине, появляется на исходе дня.
– Стой! Можно сначала?
– Пятьюдесятью двадцать взмахов…
– … будет тысяча, не так ли?
– Так. И что?
– Всегда своей судьбе наперекор
Мы повторяем взмахи этих весел,
Их тянем и толкаем, но укор
Горчайших сожалений в сердце носим!.
Мне это напоминает одну песню, которую очень любит император – Она называется Тысяча скорбей.
– Хасан предпочитал Все сожаления, – вздыхает Содимо.
– Увы! Эту он тоже полюбил бы. Она как прощание, и там есть куплет:
Мне обойдется в тысячу скорбей
Покинуть вас и светлый лик забыть.
Осталось боль и траур полюбить,
И приближать закат печальных дней.
– К чему ты клонишь?
– Я думаю, что именно Алкаиде предначертано отомстить за его Al Jezeera! Эта песня идеально подходит к нашему плану! Вслушайся в слова…
Гомбер несколько раз повторяет четверостишие, некогда положенное Жоскеном на музыку.
– Я понял! Песня станет кодом! В тысяче весел…покидая лик солнца… приближение заката уходящего дня…
– Гаратафас говорил о зловещих островах. Их три, в середине Туманный. Его название не произносится вслух…
– Растолкуй!
– Упрячем его в союз и между болью и трауром. Это будет вполне соответствовать!
– А Базилуццо? Как замаскировать это название?
– Это любимая песня императора, или короля – по-гречески basileus! Стало быть, ключом к нашему коду будет песня басилевса!
Николь
– Обнаруженный, он спас свою голову только потому, что догадался спрятаться в бочке, которую погрузили в трюм корабля, приписанного к Антверпену!
– Неплохо. Но если Туманный мы можем зашифровать в песне, как ты поступишь с картой? Она все-таки нужна. Ты же сказал, что солнце меняет свое положение. Следовало бы закодировать постоянное положение трех островков. Теперь моя очередь предложить идею! Ты сохранил эту карту с Эолийскими островами?
– Нет. О, как я недальновиден! Но все очертания я очень хорошо запомнил.
– Сможешь мне их нарисовать, здесь, на досках? – спрашивает Содимо.
– Да.
– Валяй. Довольно будет нескольких черных точек…
Гомбер снова использует огарок свечи. Запачканный сажей фитиль вычерчивает на досках группу островов и островков, какими Гомбер увидел их на карте.
– Превосходно! Ты уверен в точности рисунка?
– Да, но что ты предлагаешь? Я пока не уловил.
– Смотри! Ты знаешь, что такое нотный стан?
– Да уж, наверное!
– Так вот, расположение волокон на этих досках напоминает нотный стан. Поскольку он состоит из линий, на которых и между которыми рисуются ноты и ферматы, обозначающие звуки и их высоту, мы можем перенести местоположение Туманного в нотную запись песни.
– Ты прав! Эти острова похожи на линейки с нотами! Они даже напоминают черновой набросок мелодии.
– Тогда дело за тобой. Преврати Тысячу скорбей в код Туманного!
– Остается одна проблема, Содимо. Как унести этот секрет с собой?
– Вспомни письмо Хасана. Там написано: «решение задачи предоставит кожа Содимо». Мои татуировки! Конечно, следует использовать кожу как холст! Моя уже вся расписана, я могу нарисовать на твоей…
– Это было бы сложно, у меня кожа слишком рыхлая. Давай лучше разрисуем Гаратафаса.
– Почему же именно его?
– Вытатуировать на нем этот секрет означает предоставить ему надежный пропуск, когда он будет с нами на той стороне. Это сделает его там необходимым, даже если на него будут косо смотреть, слыша его чужеземный акцент. Таким образом, мы останемся вместе, как на этом настаивал Хасан.
– Ты забываешь, что теперь он очень близок к райя и туркам…
– Да не забываю я! Его с минуты на минуту могут уличить в шпионаже. Несмотря на все предосторожности, ему грозит большая опасность со стороны Алкаиды, а я не хочу его потерять.