Милый друг - английский и русский параллельные тексты

Мопассан Ги Де

Norbert de Varenne, seated in the managerial armchair, was writing an article. Jacques Rival, stretched at full length on a couch, was smoking a cigar with his eyes closed.	Норбер де Варен писал статью, сидя в кресле, в котором обычно сидел издатель, а Жак Риваль растянулся во весь рост на диване и, зажмурив глаза, курил сигару.
The room smelled close, with that blended odor of leather-covered furniture, stale tobacco, and printing-ink peculiar to editors' rooms and familiar to all journalists.	Спертый воздух кабинета был пропитан запахом кожаных кресел, въедливым запахом табачного дыма и типографской краски, - специфическим запахом редакции, хорошо знакомым каждому журналисту.
Upon the black wood table, inlaid with brass, lay an incredible pile of papers, letters, cards, newspapers, magazines, bills, and printed matter of every description.	На столе черного дерева с медными инкрустациями высилась чудовищная груда писем, визитных карточек, счетов, журналов, газет и всевозможных печатных изданий.
Forestier shook hands with the punters standing behind the card players, and without saying a word watched the progress of the game; then, as soon as Daddy Walter had won, he said:	Форестье молча пожал руку зрителям, которые, стоя за стульями партнеров, держали между собою пари, и принялся следить за игрой. Как только Вальтер выиграл партию, он обратился к нему:
"Here is my friend, Duroy."	– Вот мой друг Дюруа.
The manager glanced sharply at the young fellow over the glasses of his spectacles, and said: "Have you brought my article?	– Принесли статью? – бросив на молодого человека быстрый взгляд поверх очков, спросил издатель.
It would go very well to-day with the Morel debate."	– Это было бы весьма кстати именно сегодня, пока еще идут прения до запросу Мореля.
Duroy took the sheets of paper folded in four from his pocket, saying:	Дюруа вынул из кармана вчетверо сложенные листки.
"Here it is sir."	– Вот, пожалуйста.
The manager seemed pleased, and remarked, with a smile: "Very good, very good.	Лицо патрона выразило удовольствие. – Отлично, отлично, - улыбаясь, сказал он.
You are a man of your word.	– Вы держите слово.
You must look through this for me, Forestier."	Надо мне это просматривать, Форестье?
But Forestier hastened to reply: "It is not worth while, Monsieur Walter.	– Не стоит, господин Вальтер, - поспешил ответить Форестье.
I did it with him to give him a lesson in the tricks of the trade.	– Мы с ним писали вместе, - надо было показать ему, как это делается.
It is very well done."	Получилась очень хорошая статья.
And the manager, who was gathering up the cards dealt by a tall, thin gentleman, a deputy belonging to the Left Center, remarked with indifference: "All right, then."	– Ну и прекрасно, - равнодушно заметил издатель, разбирая карты, которые сдавал высокий худой господин, депутат левого центра.
Forestier, however, did not let him begin the new game, but stooping, murmured in his ear: "You know you promised me to take on Duroy to replace Marambot.	Однако Форестье не дал Вальтеру начать новую партию. – Вы обещали мне взять Дюруа на место Марамбо, - нагнувшись к самому его уху, шепнул он.
Shall I engage him on the same terms?"	– Разрешите принять его на тех же условиях?

"Yes, certainly."	– Да, конечно.
Taking his friend's arm, the journalist led him away, while Monsieur Walter resumed the game.	Игра возобновилась, и журналист, взяв своего приятеля под руку, повел его к выходу.
Norbert de Varenne had not lifted his head; he did not appear to have seen or recognized Duroy.	Норбер де Варен не поднял головы: по-видимому, он не заметил или не узнал Дюруа.
Jacques Rival, on the contrary, had taken his hand with the marked and demonstrative energy of a comrade who may be reckoned upon in the case of any little difficulty.	Жак Риваль, напротив, нарочито крепко пожал ему руку, с подчеркнутой благожелательностью прекрасного товарища, на которого можно положиться во всех случаях жизни.
They passed through the waiting-room again, and as everyone looked at them, Forestier said to the youngest of the women, in a tone loud enough to be heard by the rest:	Когда Форестье и Дюруа снова появились в приемной, посетители впились в них глазами, и журналист, громко, чтобы его слышали все, сказал, обращаясь к самой молодой из женщин:
"The manager will see you directly.	– Издатель примет вас очень скоро.
He is just now engaged with two members of the Budget Committee."	У него совещание с двумя членами бюджетной комиссии.
Then he passed swiftly on, with an air of hurry and importance, as though about to draft at once an article of the utmost weight.	И сейчас же проследовал дальше с таким независимым и озабоченным видом, как будто его ожидали дела государственной важности.
As soon as they were back in the reporters' room Forestier at once took up his cup and ball, and as he began to play with it again, said to Duroy, breaking his sentences in order to count:	Вернувшись в редакционный зал, Форестье тотчас же взялся за бильбоке и, прерывая свою речь счетом ударов, заговорил:
"You will come here every day at three o'clock, and I will tell you the places you are to go to, either during the day or in the evening, or the next morning--one--I will give you, first of all, a letter of introduction to the head of the First Department of the Pr?fecture of Police--two--who will put you in communication with one of his clerks.	– Так вот. Ты будешь приходить сюда ежедневно к трем часам, я буду посылать тебя за, информацией, и ты будешь ее добывать - иногда днем, иногда вечером, иногда утром. Раз! Прежде всего я дам тебе рекомендательное письмо к начальнику первого отдела полицейской префектуры, - два! – а он направит тебя к одному из своих подчиненных.
You will settle with him about all the important information--three--from the Pr?fecture, official and quasi-official information, you know.	С ним ты условишься о получении всех важных сведений, - три! – сведений официального и, само собой разумеется, полуофициального характера.
In all matters of detail you will apply to Saint-Potin, who is up in the work--four--You can see him by-and-by, or to-morrow.	Подробности можешь узнать у Сен-Потена, он в курсе дела, - четыре! – дождись его или поговори с ним завтра.
You must, above all, cultivate the knack of dragging information out of men I send you to see--five--and to get in everywhere, in spite of closed doors--six--You will have for this a salary of two hundred francs a month, with two sous a line for the paragraphs you glean--seven--and two sous a line for all articles written by you to order on different subjects--eight."	Г лавное, научись вытягивать из людей, к которым я буду тебя посылать, все, что возможно, - пять! – и пролезать всюду, даже через закрытые двери, -шесть! За это ты будешь получать двести франков в месяц жалованья и по два су за строчку интересной хроники, которую ты сумеешь доставить, - семь! Кроме того, по заказу редакции ты будешь писать разные статейки - тоже по два су за строчку, - восемь!
Then he gave himself up entirely to his occupation, and went on slowly counting:	Затем он весь ушел в свою игру и медленно продолжал считать:

"Nine, ten, eleven, twelve, thirteen."	– Девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать...
He missed the fourteenth, and swore,	На четырнадцатом журналист промахнулся.
"Damn that thirteen, it always brings me bad luck.	– Опять тринадцать, черт бы его побрал! – проворчал он. – Проклятое число! Вечно оно приносит мне несчастье.
I shall die on the thirteenth of some month, I am certain."	И умру-то я, наверно, тринадцатого.
One of his colleagues who had finished his work also took a cup and ball from the cupboard. He was a little man, who looked like a boy, although he was really five-and-thirty.	Один из сотрудников, кончив работу, вынул из шкафа свое бильбоке; ему было тридцать пять лет, но крошечный рост делал его похожим на ребенка.
Several other journalists having come in, went one after the other and got out the toy belonging to each of them.	Потом вошли еще журналисты, и каждый из них взял по игрушке.
Soon there were six standing side by side, with their backs to the wall, swinging into the air, with even and regular motion, the balls of red, yellow, and black, according to the wood they were made of.	Вскоре играло уже шестеро: они стояли рядом, спиной к стене, и одинаковым мерным движением подбрасывали шары, красные, желтые или черные - в зависимости от породы дерева.
And a match having begun, the two who were still working got up to act as umpires.	Как только игра перешла в состязание, два сотрудника, прервав работу, предложили свои услуги в качестве судей.
Forestier won by eleven points.	Форестье выбил на одиннадцать очков больше других.
Then the little man, with the juvenile aspect, who had lost, rang for the messenger, and gave the order,	Человечек, похожий на ребенка, проиграл; он позвонил рассыльному и, когда тот явился, сказал ему:
"Nine bocks."	– Девять кружек пива.
And they began to play again pending the arrival of these refreshments.	В ожидании прохладительного все опять принялись за игру.
Duroy drank a glass of beer with his new comrades, and then said to his friend:	Дюруа, выпив со своими новыми сослуживцами пива, спросил Форестье:
"What am I to do now?"	– Что я должен делать?
"I have nothing for you to-day.	– Сегодня ты свободен, - ответил тот.
You can go if you want to."	– Если хочешь, можешь идти.
"And our--our--article, will it go in to-night?"	– А наша... наша статья... пойдет сегодня вечером?
"Yes, but do not bother yourself about it; I will correct the proofs.	– Да, корректуру я выправлю сам, не беспокойся.
Write the continuation for to-morrow, and come here at three o'clock, the same as to-day."	Приготовь к завтрашнему дню продолжение и приходи в три часа, как сегодня.
Duroy having shaken hands with everyone, without even knowing their names, went down the magnificent staircase with a light heart and high spirits.	Дюруа попрощался со всеми этими людьми за руку, хотя и не знал даже, как их зовут, а затем, ликующий и счастливый, спустился вниз по роскошной лестнице.

IV	IV
George Duroy slept badly, so excited was he by the wish to see his article in print.	Жорж Дюруа плохо спал: ему не терпелось увидеть свою статью напечатанной.
He was up as soon as it was daylight, and was prowling about the streets long before the hour at which the porters from the newspaper offices run with their papers from kiosque to kiosque.	С рассветом он был уже на ногах и вышел из дому задолго до того, как газетчики начинают бегать от киоска к киоску.
He went on to the Saint Lazare terminus, knowing that the _Vie Francaise_ would be delivered there before it reached his own district.	Он направился к вокзалу Сен-Лазар, так как знал наверняка, что "Французская жизнь" появляется там раньше, чем в его квартале.
As he was still too early, he wandered up and down on the footpath.	Но было еще очень рано, и, дойдя до вокзала, он стал расхаживать по тротуару.
He witnessed the arrival of the newspaper vendor who opened her glass shop, and then saw a man bearing on his head a pile of papers.	Он видел, как пришла продавщица и открыла свою застекленную будку, затем появился человек с кипой сложенных вдвое газетных листов на голове.
He rushed forward.	Дюруа бросился к нему, но это были
There were the _Figaro_, the _Gil Blas_, the _Gaulois_, the _Evenement_, and two or three morning journals, but the _Vie Francaise_ was not among them.	"Фигаро", "Жиль Блаз", "Голуа", "Новости дня" и еще две-три газеты. "Французской жизни" у него не оказалось.
Fear seized him.	Дюруа забеспокоился.
Suppose the "Recollections of a Chasseur d'Afrique" had been kept over for the next day, or that by chance they had not at the last moment seemed suitable to Daddy Walter.	Что, если "Воспоминания африканского стрелка" отложены на завтра? А вдруг в последнюю минуту статью не пропустил старик Вальтер?
Turning back to the kiosque, he saw that the paper was on sale without his having seen it brought there.	Возвращаясь обратно, Дюруа увидел, что газету уже продают, а он и не заметил, как ее принесли.
He darted forward, unfolded it, after having thrown down the three sous, and ran through the headings of the articles on the first page.	Он подскочил к киоску, бросил три су и, развернув газету, просмотрел заголовки на первой странице.
Nothing.	Ничего похожего!
His heart began to beat, and he experienced strong emotion on reading at the foot of a column in large letters,	У него сильно забилось сердце. Он перевернул страницу и, глубоко взволнованный, прочел под одним из столбцов жирным шрифтом напечатанную подпись:
"George Duroy."	"Жорж Дюруа".
It was in; what happiness!	Поместили! Какое счастье!
He began to walk along unconsciously, the paper in his hand and his hat on one side of his head, with a longing to stop the passers-by in order to say to them:	Он шел, ни о чем не думая, в шляпе набекрень, с газетой в руке, и его подмывало остановить первого встречного только для того, чтобы сказать ему!
"Buy this, buy this, there is an article by me in it."	"Купите эту газету, купите эту газету! Здесь есть моя статья".

He would have liked to have bellowed with all the power of his lungs, like some vendors of papers at night on the boulevards,	Он готов был кричать во все горло, как кричат по вечерам на бульварах:
"Read the _Vie Francaise_; read George Duroy's article,	"Читайте "Французскую жизнь", читайте статью Жоржа Дюруа
'Recollections of a Chasseur d'Afrique.'" And suddenly he felt a wish to read this article himself, read it in a public place, a _caf?_, in sight of all.	"Воспоминания африканского стрелка". Ему вдруг захотелось самому прочитать свою статью, прочитать в общественном месте, в кафе, у всех на виду.
He looked about for some establishment already filled with customers.	И он стал искать такой ресторан, где были бы уже посетители.
He had to walk in search of one for some time.	Ему пришлось долго бродить по городу.
He sat down at last in front of a kind of wine shop, where several customers were already installed, and asked for a glass of rum, as he would have asked for one of absinthe, without thinking of the time.	Наконец он нашел что-то вроде винного погребка, где было довольно много народу, сел за столик и потребовал рому, - он мог бы потребовать и абсенту, так как утратил всякое представление о времени.
Then he cried: "Waiter, bring me the _Vie Francaise_."	– Гарсон, дайте мне "Французскую жизнь"! – крикнул он.
A man in a white apron stepped up, saying:	Подбежал гарсон в белом переднике:
"We have not got it, sir; we only take in the _Rappel_, the _Siecle_, the _Lanierne_, and the _Petit Parisien_."	– У нас нет такой газеты, сударь, мы получаем "Призыв", "Век", "Светоч" и "Парижский листок".
"What a den!" exclaimed Duroy, in a tone of anger and disgust.	Дюруа был возмущен. – Ну и заведеньице же у вас! – сказал он со злостью.
"Here, go and buy it for me."	– В таком случае подите купите мне "Французскую жизнь".
The waiter hastened to do so, and brought back the paper.	Гарсон сбегал за газетой.
Duroy began to read his article, and several times said aloud: "Very good, very well put," to attract the attention of his neighbors, and inspire them with the wish to know what there was in this sheet.	Чтобы привлечь внимание соседей и внушить им желание узнать, что в ней есть интересного, Дюруа, читая свою статью, время от времени восклицал: - Отлично! Отлично!
Then, on going away, he left it on the table.	Уходя, он оставил газету на столике.
The master of the place, noticing this, called him back, saying:	Хозяин, заметив это, окликнул его:
"Sir, sir, you are forgetting your paper."	– Сударь, сударь, вы забыли газету!
And Duroy replied: "I will leave it to you. I have finished with it.	– Пусть она останется у вас, я ее уже прочитал, -ответил Дюруа.
There is a very interesting article in it this morning."	– Между прочим, там есть одна очень любопытная статья.
He did not indicate the article, but he noticed as he went away one of his neighbors take the _Vie Francaise_ up from the table on which he had left it.	Он не сказал, какая именно, но, уходя, заметил, что один из посетителей взял с его столика "Французскую жизнь".

He thought: "What shall I do now?" And he decided to go to his office, take his month's salary, and tender his resignation.	"Чем бы мне теперь заняться?" - подумал Дюруа и решил пойти в свою канцелярию получить жалованье за месяц и заявить об уходе.
He felt a thrill of anticipatory pleasure at the thought of the faces that would be pulled up by the chief of his room and his colleagues.	Он затрепетал от восторга, представив себе, как вытянутся лица у начальника и сослуживцев.
The notion of the bewilderment of the chief above all charmed him.	Особенно радовала его мысль ошарашить начальника.
He walked slowly, so as not to get there too early, the cashier's office not opening before ten o'clock.	Он шел медленно; касса открывалась в десять, раньше половины десятого не имело смысла являться.
His office was a large, gloomy room, in which gas had to be kept burning almost all day long in winter.	Канцелярия занимала большую темную комнату, -зимой здесь целый день горел газ.
It looked into a narrow court-yard, with other offices on the further side of it.	Окна ее выходили на узкий двор и упирались в окна других канцелярий.
There were eight clerks there, besides a sub-chief hidden behind a screen in one corner.	В одной этой комнате помещалось восемь служащих, а в углу, за ширмой, сидел помощник начальника.
Duroy first went to get the hundred and eighteen francs twenty-five centimes enclosed in a yellow envelope, and placed in the drawer of the clerk entrusted with such payments, and then, with a conquering air, entered the large room in which he had already spent so many days.	Дюруа сперва получил свои сто восемнадцать франков двадцать пять сантимов, вложенные в желтый конверт, хранившийся в ящике у кассира, а затем с победоносным видом вошел в просторную канцелярию, в которой провел столько дней.
As soon as he came in the sub-chief, Monsieur Potel, called out to him:	Помощник начальника, господин Потель, крикнул ему из-за ширмы:
"Ah! it is you, Monsieur Duroy?	– А, это вы, господин Дюруа?
The chief has already asked for you several times.	Начальник уже несколько раз о вас справлялся.
You know that he will not allow anyone to plead illness two days running without a doctor's certificate."	Вы знаете, что он не разрешает болеть два дня подряд без удостоверения от врача.
Duroy, who was standing in the middle of the room preparing his sensational effect, replied in a loud voice:	Дюруа для пущего эффекта остановился посреди комнаты.
"I don't care a damn whether he does or not."	– Мне, собственно, на это наплевать! – заявил он во всеуслышание.
There was a movement of stupefaction among the clerks, and Monsieur Potel's features showed affrightedly over the screen which shut him up as in a box.	Чиновники обмерли; из-за ширмы выглянула испуганная физиономия господина Потеля.
He barricaded himself behind it for fear of draughts, for he was rheumatic, but had pierced a couple of holes through the paper to keep an eye on his staff.	В этой своей коробке он спасался от сквозняков; он страдал ревматизмом. А чтобы следить за подчиненными, он проделал в бумаге две дырочки.
A pin might have been heard to fall.	Было слышно, как пролетит муха.

At length the sub-chief said, hesitatingly: "You said?"	– Что вы сказали? – нерешительно спросил наконец помощник начальника.
"I said that I don't care a damn about it.	– Я сказал, что мне, собственно, наплевать.
I have only called to-day to tender my resignation.	Я пришел только для того, чтобы заявить об уходе.
I am engaged on the staff of the _Vie Francaise_ at five hundred francs a month, and extra pay for all I write.	Я поступил сотрудником в редакцию "Французской жизни" на пятьсот франков в месяц, не считая построчных.
Indeed, I made my _d?but_ this morning."	В сегодняшнем номере уже напечатана моя статья.
He had promised himself to spin out his enjoyment, but had not been able to resist the temptation of letting it all out at once.	Он хотел продлить удовольствие, но не удержался и выпалил все сразу.
The effect, too, was overwhelming.	Эффект, впрочем, был полный.
No one stirred.	Все окаменели.
Duroy went on: "I will go and inform Monsieur Perthuis, and then come and wish you good-bye."	– Я сейчас скажу об этом господину Пертюи, -добавил Дюруа, - а потом зайду попрощаться с вами.
And he went out in search of the chief, who exclaimed, on seeing him:	Не успел он войти к начальнику, как тот обрушился на него с криком:
"Ah, here you are.	– А, изволили явиться?
You know that I won't have--"	Вам известно, что я терпеть не могу...
His late subordinate cut him short with: "It's not worth while yelling like that."	– Нечего горло-то драть, - прервал своего начальника подчиненный.
Monsieur Perthuis, a stout man, as red as a turkey cock, was choked with bewilderment.	Г осподин Пертюи, толстый, красный, как петуший гребень, поперхнулся от изумления.
Duroy continued: "I have had enough of this crib.	– Мне осточертела ваша лавочка, - продолжал Дюруа.
I made my _d?but_ this morning in journalism, where I am assured of a very good position.	– Сегодня я впервые выступил на поприще журналистики, мне дали прекрасное место.
I have the honor to bid you good-day."	Честь имею кланяться.
And he went out.	С этими словами он удалился.
He was avenged.	Он отомстил.
As he promised, he went and shook hands with his old colleagues, who scarcely dared to speak to him, for fear of compromising themselves, for they had overheard his conversation with the chief, the door having remained open.	Он вернулся в канцелярию, как обещал, и пожал руку бывшим своим сослуживцам, но они, боясь скомпрометировать себя, не сказали с ним и двух слов, - через отворенную дверь им слышен был его разговор с начальником.
He found himself in the street again, with his salary in his pocket.	С жалованьем в кармане Дюруа вышел на улицу.

He stood himself a substantial breakfast at a good but cheap restaurant he was acquainted with, and having again purchased the _Vie Francaise_, and left it on the table, went into several shops, where he bought some trifles, solely for the sake of ordering them to be sent home, and giving his name:	Плотно и вкусно позавтракав в уже знакомом ему хорошем и недорогом ресторане, купив еще один номер "Французской жизни"и оставив его на столике, он обошел несколько магазинов и накупил всякой всячины; безделушки эти были ему совсем не нужны, но он испытывал особое удовольствие, приказывая доставить их к себе на квартиру и называя свое имя:
"George Duroy," with the addition,	"Жорж Дюруа". При этом он добавлял:
"I am the editor of the _Vie Francaise_."	"Сотрудник "Французской жизни".
Then he gave the name of the street and the number, taking care to add:	Однако, указав улицу и номер дома, он не забывал предупредить:
"Leave it with the doorkeeper."	– Покупки оставьте у швейцара.
As he had still some time to spare he went into the shop of a lithographer, who executed visiting cards at a moment's notice before the eyes of passers-by, and had a hundred, bearing his new occupation under his name, printed off while he waited.	Время у него еще оставалось, и, зайдя в моментальную литографию, где в присутствии клиента изготовлялись визитные карточки, он заказал себе сотню, велев обозначить под фамилией свое новое звание.
Then he went to the office of the paper.	Затем отправился в редакцию.
Forestier received him loftily, as one receives a subordinate.	Форестье встретил его высокомерно, как встречают подчиненных.
"Ah! here you are.	– А, ты уже пришел?
Good.	Отлично.
I have several things for you to attend to.	У меня как раз есть для тебя несколько поручений.
Just wait ten minutes.	Подожди минут десять.
I will just finish what I am about."	Мне надо кончить свои дела.
And he went on with a letter he was writing.	И он стал дописывать письмо.
At the other end of the large table a fat, bald little man, with a very pale, puffy face, and a white and shining head, was writing, with his nose on the paper owing to extreme shortsightedness.	На другом конце большого стола сидел маленький человечек, бледный, рыхлый, одутловатый, с совершенно лысым, белым, лоснящимся черепом, и что-то писал, по причине крайней близорукости уткнув нос в бумагу.
Forestier said to him: "I say, Saint-Potin, when are you going to interview those people?"	– Скажи, Сен-Потен, - спросил его Форестье, - в котором часу ты пойдешь брать интервью?
"At four o'clock."	– В четыре.
"Will you take young Duroy here with you, and let him into the way of doing it?"	– Возьми с собой Дюруа, вот этого молодого человека, что стоит перед тобой, и открой ему тайну своего ремесла.
"All right."	– Будет сделано.
Then turning to his friend, Forestier added: "Have you brought the continuation of the Algerian article?	– Принес продолжение статьи об Алжире? – обратился к своему приятелю Форестье.
The opening this morning was very successful."	– Начало имело большой успех.

Duroy, taken aback, stammered: "No. I thought I should have time this afternoon. I had heaps of things to do. I was not able."	– Нет, - сконфуженно пробормотал Дюруа, - я думал засесть за нее после завтрака... но у меня было столько дел, что я никак не мог...
The other shrugged his shoulders with a dissatisfied air.	Форестье недовольно пожал плечами.
"If you are not more exact than that you will spoil your future.	– Неаккуратностью ты можешь испортить себе карьеру.
Daddy Walter was reckoning on your copy.	Старик Вальтер рассчитывал на твой материал.
I will tell him it will be ready to-morrow.	Я ему скажу, что он будет готов завтра.
If you think you are to be paid for doing nothing you are mistaken."	Если ты воображаешь, что можно ничего не делать и получать деньги, то ты ошибаешься.
Then, after a short silence, he added:	Помолчав, он прибавил:
"One must strike the iron while it is hot, or the deuce is in it."	– Надо ковать железо, пока горячо, черт возьми!
Saint-Potin rose, saying:	Сен-Потен встал.
"I am ready."	– Я готов, - сказал он.
Then Forestier, leaning back in his chair, assumed a serious attitude in order to give his instructions, and turning to Duroy, said: "This is what it is.	Форестье, прежде чем дать распоряжения, откинулся на спинку кресла и принял почти торжественную позу. – Так вот, - начал он, устремив взгляд на Дюруа.
Within the last two days the Chinese General, Li Theng Fao, has arrived at the Hotel Continental, and the Rajah Taposahib Ramaderao Pali at the Hotel Bristol.	– Два дня тому назад к нам в Париж прибыли китайский генерал Ли Чэн-фу и раджа Тапосахиб Рамадерао Пали, - генерал остановился в "Континентале", раджа - в отеле "Бристоль".
You will go and interview them."	Вам следует взять у них интервью.
Turning to Saint-Potin, he continued:	Тут он повернулся лицом к Сен-Потену:
"Don't forget the main points I told you of.	– Не забудь главных пунктов, на которые я тебе указывал.
Ask the General and the Rajah their opinion upon the action of England in the East, their ideas upon her system of colonization and domination, and their hopes respecting the intervention of Europe, and especially of France."	Спроси у генерала и у раджи, что они думают о происках Англии на Дальнем Востоке, о ее методах колонизации, об установленном ею образе правления, и питают ли они надежду на вмешательство Европы и, в частности, Франции.
He was silent for a moment, and then added in a theatrical aside: "It will be most interesting to our readers to learn at the same time what is thought in China and India upon these matters which so forcibly occupy public attention at this moment."	– Наших читателей крайне интересует отношение Индии и Китая к тем вопросам, которые так волнуют в настоящее время общественное мнение, - после некоторого молчания проговорил он, не обращаясь ни к кому в отдельности.
He continued, for the benefit of Duroy:	И, снова уставившись на Дюруа, добавил:
"Watch how Saint-Potin sets to work; he is a capital reporter; and try to learn the trick of pumping a man in five minutes."	– Понаблюдай за тем, как будет действовать Сен-Потен, - это великолепный репортер, он тебе в пять минут выпотрошит кого угодно.

Then he gravely resumed his writing, with the evident intention of defining their relative positions, and putting his old comrade and present colleague in his proper place.	Затем он опять с важным видом взялся за перо, -он явно хотел поставить своего бывшего однополчанина и нынешнего сослуживца в известные рамки, указать ему надлежащее место.
As soon as they had crossed the threshold Saint-Potin began to laugh, and said to Duroy:	Как только они вышли за порог, Сен-Потен со смехом сказал Дюруа:
"There's a fluffer for you.	– Вот кривляка!
He tried to fluff even us.	Ломается даже перед нами.
One would really think he took us for his readers."	Можно подумать, что он принимает нас за своих читателей.
They reached the boulevard, and the reporter observed: "Will you have a drink?"	Они пошли по бульвару. – Выпьем чего-нибудь? – предложил репортер.
"Certainly.	– С удовольствием.
It is awfully hot."	Такая жара!
They turned into a _caf?_ and ordered cooling drinks.	Они зашли в кафе и спросили прохладительного.
Saint-Potin began to talk.	И тут Сен-Потен разговорился.
He talked about the paper and everyone connected with it with an abundance of astonishing details.	Толкуя о редакционных делах и обо всем на свете, он выказывал поразительную осведомленность:
"The governor?	– Патрон?
A regular Jew?	Типичный еврей!
And you know, nothing can alter a Jew.	А еврея, знаете, не переделаешь.
What a breed!"	Уж и народ!
And he instanced some astounding traits of avariciousness peculiar to the children of Israel, economies of ten centimes, petty bargaining, shameful reductions asked for and obtained, all the ways of a usurer and pawnbroker.	Сен-Потен привел несколько ярких примеров скупости Вальтера, столь характерной для сынов Израиля, грошовой экономии, мелкого торгашества, унизительного выклянчивания скидок, описал все его ростовщические ухватки.
"And yet with all this, a good fellow who believes in nothing and does everyone.	– И при всем том славный малый, который ни во что не верит и всех водит за нос.
His paper, which is Governmental, Catholic, Liberal, Republican, Orleanist, pay your money and take your choice, was only started to help him in his speculations on the Bourse, and bolster up his other schemes.	Его газета, официозная, католическая, либеральная, республиканская, орлеанистская, этот слоеный пирог, эта мелочная лавчонка нужна ему только как вспомогательное средство для биржевых операций и всякого рода иных предприятий.
At that game he is very clever, and nets millions through companies without four sous of genuine capital."	По этой части он не промах: зарабатывает миллионы на акционерных обществах, у которых ни гроша за душой...
He went on, addressing Duroy as "My dear fellow."	Сен-Потен болтал без умолку, величая Дюруа "дорогим другом".
"And he says things worthy of Balzac, the old shark.	– Между прочим, у этого сквалыги подчас срываются с языка чисто бальзаковские словечки.