Милый друг - английский и русский параллельные тексты

Мопассан Ги Де

From time to time, it is true, Duroy, seizing an opportunity, got in a short article, and having acquired through his paragraphs a mastery over his pen, and a tact which was lacking to him when he wrote his second article on Algeria, no longer ran any risk of having his descriptive efforts refused.	Правда, Дюруа не упускал случая тиснуть статейку. Отточив на хронике свое перо и приобретя такт, недостававший ему прежде, когда он писал вторую статью об Алжире, он уже не боялся за судьбу своих злободневных заметок.
But from this to writing leaders according to his fancy, or dealing with political questions with authority, there was as great a difference as driving in the Bois de Boulogne as a coachman, and as the owner of an equipage.	Но отсюда до очерков, где можно дать полную волю своей фантазии, или до политических статей, написанных знатоком, расстояние было громадное: одно дело править лошадьми на прогулке в Булонском лесу, будучи простым кучером, и совсем другое дело - править ими, будучи хозяином.
That which humiliated him above everything was to see the door of society closed to him, to have no equal relations with it, not to be able to penetrate into the intimacy of its women, although several well-known actresses had occasionally received him with an interested familiarity.	Особенно унижало его в собственных глазах то обстоятельство, что двери высшего общества были для него закрыты, что никто не держал себя с ним на равной ноге, что у него не было друзей среди женщин, хотя некоторые известные актрисы в корыстных целях время от времени принимали его запросто.
He knew, moreover, from experience that all the sex, ladies or actresses, felt a singular attraction towards him, an instantaneous sympathy, and he experienced the impatience of a hobbled horse at not knowing those whom his future may depend on.	Зная по опыту, что все они, и светские львицы, и третьестепенные актрисы, испытывают к нему особое влечение, что он обладает способностью мгновенно завоевывать их симпатию, Дюруа с нетерпением стреноженного скакуна рвался навстречу той, от которой могло зависеть его будущее.
He had often thought of calling on Madame Forestier, but the recollection of their last meeting checked and humiliated him; and besides, he was awaiting an invitation to do so from her husband.	Ему часто приходила в голову мысль посетить г-жу Форестье, но оскорбительный прием, который ему оказали прошлый раз, удерживал его от этого шага, а кроме того, он ждал, чтобы его пригласил муж.
Then the recollection of Madame de Marelle occurred to him, and recalling that she had asked him to come and see her, he called one afternoon when he had nothing to do.	И вот наконец, вспомнив о г-же де Марель, вспомнив о том, что она звала его к себе, он как-то днем, когда ему нечего было делать, отправился к ней.
"I am always at home till three o'clock," she had said.	"До трех часов я всегда дома", - сказала она ему тогда.
He rang at the bell of her residence, a fourth floor in the Rue de Verneuil, at half-past two.	Дюруа позвонил к ней в половине третьего. Она жила на улице Верней, на пятом этаже.
At the sound of the bell a servant opened the door, an untidy girl, who tied her cap strings as she replied:	На звонок вышла молоденькая растрепанная горничная и, поправляя чепчик, сказала:
"Yes, Madame is at home, but I don't know whether she is up."	– Госпожа де Марель дома, только я не знаю, встала ли она.
And she pushed open the drawing-room door, which was ajar.	С этими словами горничная распахнула незапертую дверь в гостиную.
Duroy went in.	Дюруа вошел.
The room was fairly large, scantily furnished and neglected looking.	Комната была довольно большая, скудно обставленная, неряшливо прибранная.

The chairs, worn and old, were arranged along the walls, as placed by the servant, for there was nothing to reveal the tasty care of the woman who loves her home.	Вдоль стен тянулись старые выцветшие кресла, -должно быть, их расставляла по своему усмотрению служанка, так как здесь совсем не чувствовалось искусной и заботливой женской руки, любящей домашний уют.
Four indifferent pictures, representing a boat on a stream, a ship at sea, a mill on a plain, and a wood-cutter in a wood, hung in the center of the four walls by cords of unequal length, and all four on one side.	На неодинаковой длины шнурах криво висели четыре жалкие картины, изображавшие лодку, плывшую по реке, корабль в море, мельницу среди поля и дровосека в лесу.
It could be divined that they had been dangling thus askew ever so long before indifferent eyes.	Было видно, что они давно уже висят так и что по ним равнодушно скользит взор беспечной хозяйки.
Duroy sat down immediately.	Дюруа сел в ожидании.
He waited a long time.	Ждать ему пришлось долго.
Then a door opened, and Madame de Marelle hastened in, wearing a Japanese morning gown of rose-colored silk embroidered with yellow landscapes, blue flowers, and white birds.	Но вот дверь отворилась, и вбежала г-жа де Марель в розовом шелковом кимоно с вышитыми золотом пейзажами, голубыми цветами и белыми птицами.
"Fancy! I was still in bed!" she exclaimed.	– Представьте, я была еще в постели, - сказала она.
"How good of you to come and see me!	– Как это мило с вашей стороны, что вы пришли меня навестить!
I had made up my mind that you had forgotten me."	Я была уверена, что вы обо мне забыли.
She held out both her hands with a delighted air, and Duroy, whom the commonplace appearance of the room had put at his ease, kissed one, as he had seen Norbert de Varenne do.	С сияющим лицом она протянула ему обе руки, и Дюруа, сразу почувствовав себя легко в этой скромной обстановке, взял их в свои и поцеловал одну, как это сделал однажды при нем Норбер де Варен.
She begged him to sit down, and then scanning him from head to foot, said: "How you have altered!	Госпожа де Марель усадила его. – Как вы изменились! – оглядев его с ног до головы, воскликнула она.
You have improved in looks.	– Вы явно похорошели.
Paris has done you good.	Париж идет вам на пользу.
Come, tell me the news."	Ну, рассказывайте новости.
And they began to gossip at once, as if they had been old acquaintances, feeling an instantaneous familiarity spring up between them; feeling one of those mutual currents of confidence, intimacy, and affection, which, in five minutes, make two beings of the same breed and character good friends.	И они принялись болтать, точно старые знакомые, наслаждаясь этой внезапно возникшей простотой отношений, чувствуя, как идут от одного к другому токи интимности, приязни, доверия, благодаря которым два близких по духу и по рождению существа в пять минут становятся друзьями.
Suddenly, Madame de Marelle exclaimed in astonishment:	Неожиданно г-жа де Марель прервала разговор.
"It is funny how I get on with you.	– Как странно, что я так просто чувствую себя с вами, - с удивлением заметила она.

It seems to me as though I had known you for ten years.	– Мне кажется, я знаю вас лет десять.
We shall become good friends, no doubt.	Я убеждена, что мы будем друзьями.
Would you like it?"	Хотите?
He answered: "Certainly," with a smile which said still more.	– Разумеется, - ответил он. Но его улыбка намекала на нечто большее.
He thought her very tempting in her soft and bright-hued gown, less refined and delicate than the other in her white one, but more exciting and spicy.	Он находил, что она обольстительна в этом ярком и легком пеньюаре, менее изящна, чем та, другая, в белом, менее женственна, не так нежна, но зато более соблазнительна, более пикантна.
When he was beside Madame Forestier, with her continual and gracious smile which attracted and checked at the same time; which seemed to say:	Г оспожа Форестье с застывшей на ее лице благосклонной улыбкой, как бы говорившей:
"You please me," and also	"Вы мне нравитесь", и в то же время:
"Take care," and of which the real meaning was never clear, he felt above all the wish to lie down at her feet, or to kiss the lace bordering of her bodice, and slowly inhale the warm and perfumed atmosphere that must issue from it.	"Берегитесь!", притягивавшей и вместе с тем отстранявшей его, - улыбкой, истинный смысл которой невозможно было понять, - вызывала желание броситься к ее ногам, целовать тонкое кружево ее корсажа, упиваясь благоуханным теплом, исходившим от ее груди.
With Madame de Marelle he felt within him a more definite, a more brutal desire--a desire that made his fingers quiver in presence of the rounded outlines of the light silk.	Г-жа де Марель вызывала более грубое, более определенное желание, от которого у него дрожали руки, когда под легким шелком обрисовывалось ее тело.
She went on talking, scattering in each phrase that ready wit of which she had acquired the habit just as a workman acquires the knack needed to accomplish a task reputed difficult, and at which other folk are astonished.	Она болтала без умолку, по обыкновению приправляя свою речь непринужденными остротами, - так мастеровой, применив особый прием, к удивлению присутствующих, добивается успеха в работе, которая представлялась непосильной другим.
He listened, thinking:	Он слушал ее и думал:
"All this is worth remembering.	"Хорошо бы все это запомнить.
A man could write charming articles of Paris gossip by getting her to chat over the events of the day."	Из ее болтовни о событиях дня можно было бы составить потом великолепную парижскую хронику".
Some one tapped softly, very softly, at the door by which she had entered, and she called out: "You can come in, pet."	Кто-то тихо, чуть слышно постучал в дверь. – Войди, крошка! – крикнула г-жа де Марель.
Her little girl made her appearance, walked straight up to Duroy, and held out her hand to him.	Девочка, войдя, направилась прямо к Дюруа и протянула ему руку.
The astonished mother murmured: "But this is a complete conquest.	– Это настоящая победа, - прошептала изумленная мать.
I no longer recognize her."	– Я не узнаю Лорину.

The young fellow, having kissed the child, made her sit down beside him, and with a serious manner asked her pleasant questions as to what she had been doing since they last met.	Дюруа, поцеловав девочку и усадив рядом с собой, ласково и в то же время серьезно начал расспрашивать ее, что она поделывала это время.
She replied, in her little flute-like voice, with her grave and grown-up air.	Она отвечала ему с важностью взрослой, нежным, как флейта, голоском.
The clock struck three, and the journalist arose.	На часах пробило три. Дюруа встал.
"Come often," said Madame de Marelle, "and we will chat as we have done to-day; it will always give me pleasure.	– Приходите почаще, - сказала г-жа де Марель, -будем с вами болтать, как сегодня, я всегда вам рада.
But how is it one no longer sees you at the Forestiers?"	А почему вас больше не видно у Форестье?
He replied: "Oh! for no reason.	– Да так, - ответил он.
I have been very busy.	– Я был очень занят.
I hope to meet you there again one of these days."	Надеюсь, как-нибудь на днях мы там встретимся.
He went out, his heart full of hope, though without knowing why.	И он вышел от нее, полный неясных, надежд.
He did not speak to Forestier of this visit.	Форестье он ни словом не обмолвился о своем визите.
But he retained the recollection of it the following days, and more than the recollection--a sensation of the unreal yet persistent presence of this woman.	Но он долго хранил воспоминание о нем, больше чем воспоминание, - ощущение нереального, хотя и постоянного присутствия этой женщины.
It seemed to him that he had carried away something of her, the reflection of her form in his eyes, and the smack of her moral self in his heart.	Ему казалось, что он унес с собой частицу ее существа - внешний ее облик стоял у него перед глазами, внутренний же, во всей пленительности, запечатлелся у него в душе.
He remained under the haunted influence of her image, as it happens sometimes when we have passed pleasant hours with some one.	Он жил под обаянием этого образа, как это бывает порой, когда проведешь с любимым человеком несколько светлых мгновений. Это некая странная одержимость - смутная, сокровенная, волнующая, восхитительная в своей таинственности.
He paid a second visit a few days later.	Вскоре он сделал ей второй визит.
The maid ushered him into the drawing-room, and Laurine at once appeared.	Как только горничная провела его в гостиную, явилась Лорина.
She held out no longer her hand, but her forehead, and said:	На этот раз она уже не протянула ему руки, а подставила для поцелуя лобик.
"Mamma has told me to request you to wait for her.	– Мама просит вас подождать, - сказала Лорина.
She will be a quarter-of-an-hour, because she is not dressed yet.	– Она выйдет через четверть часа, она еще не одета.
I will keep you company."	Я посижу с вами.
Duroy, who was amused by the ceremonious manners of the little girl, replied:	Церемонное обхождение Лорины забавляло Дюруа, и он сказал ей:

"Certainly, Mademoiselle. I shall be delighted to pass a quarter-of-an-hour with you, but I warn you that for my part I am not at all serious, and that I play all day long, so I suggest a game at touch."	– Отлично, мадемуазель, я с большим удовольствием проведу с вами эти четверть часа. Но только вы, пожалуйста, не думайте, что я человек серьезный, - я играю по целым дням. А потому предлагаю вам поиграть в кошки-мышки.
The girl was astonished; then she smiled as a woman would have done at this idea, which shocked her a little as well as astonished her, and murmured:	Девочка была поражена; она улыбнулась так, как улыбаются взрослые женщины, когда они несколько шокированы и удивлены, и тихо сказала:
"Rooms are not meant to be played in."	– В комнатах не играют.
He said: "It is all the same to me.	– Это ко мне не относится, - возразил он.
I play everywhere.	– Я играю везде.
Come, catch me."	Ну, ловите меня!
And he began to go round the table, exciting her to pursue him, while she came after him, smiling with a species of polite condescension, and sometimes extending her hand to touch him, but without ever giving way so far as to run.	И он стал бегать вокруг стола, поддразнивая и подзадоривая Лорину, а она шла за ним, не переставая улыбаться снисходительно учтивой улыбкой, время от времени протягивала руку и дотрагивалась до него, но все еще не решалась за ним бежать.
He stopped, stooped down, and when she drew near with her little hesitating steps, sprung up in the air like a jack-in-the-box, and then bounded with a single stride to the other end of the dining-room.	Он останавливался, присаживался на корточки, но стоило ей нерешительными шажками подойти к нему, - и он, подпрыгнув, как чертик, выскочивший из коробочки[6], перелетал в противоположный конец гостиной.
She thought it funny, ended by laughing, and becoming aroused, began to trot after him, giving little gleeful yet timid cries when she thought she had him.	Это ее смешило, в конце концов она не могла удержаться от смеха и, оживившись, засеменила вдогонку, боязливо и радостно вскрикивая, когда ей казалось, что он у нее в руках.
He shifted the chairs and used them as obstacles, forcing her to go round and round one of them for a minute at a time, and then leaving that one to seize upon another. Laurine ran now, giving herself wholly up to the charm of this new game, and with flushed face, rushed forward with the bound of a delighted child at each of the flights, the tricks, the feints of her companion.	Преграждая ей дорогу, он подставлял стул, она несколько раз обегала его кругом, потом он бросал его и хватал другой Теперь Лорина, разрумянившаяся, увлеченная новой игрой, без устали носилась по комнате и, следя за всеми его шалостями, хитростями и уловками, по-детски бурно выражала свой восторг.
Suddenly, just as she thought she had got him, he seized her in his arms, and lifting her to the ceiling, exclaimed:	Вдруг, в ту самую минуту, когда она уже была уверена, что он от нее не уйдет, Дюруа схватил ее на руки и, подняв до потолка, крикнул:
"Touch."	– Попалась!
The delighted girl wriggled her legs to escape, and laughed with all her heart.	Пытаясь вырваться, она болтала ногами и заливалась счастливым смехом.
Madame de Marelle came in at that moment, and was amazed.	Вошла г-жа де Марель и в полном изумлении остановилась.
"What, Laurine, Laurine, playing! You are a sorcerer, sir."	– Боже мой, Лорина!.. Лорина играет... Да вы чародей, сударь...

He put down the little girl, kissed her mother's hand, and they sat down with the child between them.	Он опустил девочку на пол, поцеловал руку матери, и они сели, усадив Лорину посередине.
They began to chat, but Laurine, usually so silent, kept talking all the while, and had to be sent to her room.	Им хотелось поговорить, но Лорина, обычно такая молчаливая, была очень возбуждена и болтала не переставая, - в конце концов пришлось выпроводить ее в детскую.
She obeyed without a word, but with tears in her eyes.	Она покорилась безропотно, но со слезами на глазах.
As soon as they were alone, Madame de Marelle lowered her voice.	Когда они остались вдвоем, г-жа де Марель, понизив голос, сказала:
"You do not know, but I have a grand scheme, and I have thought of you.	– Знаете что, у меня есть один грандиозный план, и я подумала о вас.
This is it. As I dine every week at the Forestiers, I return their hospitality from time to time at some restaurant.	Дело вот в чем, я каждую неделю обедаю у Форестье и время от времени, в свою очередь, приглашаю их в ресторан.
I do not like to entertain company at home, my household is not arranged for that, and besides, I do not understand anything about domestic affairs, anything about the kitchen, anything at all.	Я не люблю принимать у себя гостей, я для этого не приспособлена, да и потом я ничего не смыслю ни в стряпне, ни в домашнем хозяйстве, - ровным счетом ничего.
I like to live anyhow.	Я веду богемный образ жизни.
So I entertain them now and then at a restaurant, but it is not very lively when there are only three, and my own acquaintances scarcely go well with them.	Так вот, время от времени я приглашаю их в ресторан, но втроем - это не так весело, а мои знакомые им не компания.
I tell you all this in order to explain a somewhat irregular invitation.	Все это я говорю для того, чтобы объяснить свое не совсем обычное предложение.
You understand, do you not, that I want you to make one of us on Saturday at the Caf? Riche, at half-past seven.	Вы, конечно, догадываетесь, что я прошу вас пообедать с нами, - мы соберемся в кафе "Риш" в субботу в половине восьмого.
You know the place?"	Вы знаете, где это?
He accepted with pleasure, and she went on:	Он с радостью согласился.
"There will be only us four.	– Нас будет четверо, как раз две пары, -продолжала она.
These little outings are very amusing to us women who are not accustomed to them."	– Эти пирушки - большое развлечение для нас, женщин: ведь нам все это еще в диковинку.
She was wearing a dark brown dress, which showed off the lines of her waist, her hips, her bosom, and her arm in a coquettishly provocative way. Duroy felt confusedly astonished at the lack of harmony between this carefully refined elegance and her evident carelessness as regarded her dwelling.	На ней было темно-коричневое платье; оно кокетливо и вызывающе обтягивало ее талию, бедра, плечи и грудь, и это несоответствие между утонченной, изысканной элегантностью ее костюма и тем неприглядным зрелищем, какое являла собой гостиная, почему-то приводило Дюруа в изумление, вызывало в нем даже некоторое, непонятное ему самому, чувство неловкости.

All that clothed her body, all that closely and directly touched her flesh was fine and delicate, but that which surrounded her did not matter to her.	Все, что было на ней надето, все, что облегало ее тело вплотную или только прикасалось к нему, носило на себе отпечаток изящества и тонкого вкуса, а до всего остального ей, по-видимому, не было никакого дела.
He left her, retaining, as before, the sense of her continued presence in species of hallucination of the senses.	Он расстался с ней, сохранив, как и в прошлый раз, ощущение ее незримого присутствия, порой доходившее до галлюцинаций.
And he awaited the day of the dinner with growing impatience.	С возрастающим нетерпением ожидал он назначенного дня.
Having hired, for the second time, a dress suit--his funds not yet allowing him to buy one--he arrived first at the rendezvous, a few minutes before the time.	Он опять взял напрокат фрак, - приобрести парадный костюм ему не позволяли финансы, - и первый явился в ресторан за несколько минут до условленного часа.
He was ushered up to the second story, and into a small private dining-room hung with red and white, its single window opening into the boulevard.	Его провели на третий этаж, в маленький, обитый красной материей кабинет с единственным окном, выходившим на бульвар.
A square table, laid for four, displaying its white cloth, so shining that it seemed to be varnished, and the glasses and the silver glittered brightly in the light of the twelve candles of two tall candelabra.	На квадратном столике, накрытом на четыре прибора, белая скатерть блестела, как лакированная. Бокалы, серебро, грелки - все это весело сверкало, озаренное пламенем двенадцати свечей, горевших в двух высоких канделябрах.
Without was a broad patch of light green, due to the leaves of a tree lit up by the bright light from the dining-rooms.	Перед окном росло дерево, и его листва в полосе яркого света, падавшего из отдельных кабинетов, казалась сплошным светло-зеленым пятном.
Duroy sat down in a low armchair, upholstered in red to match the hangings on the walls. The worn springs yielding beneath him caused him to feel as though sinking into a hole.	Дюруа сел на низкий диван, обитый, как и стены, красной материей, ослабевшие пружины тотчас ушли внутрь, и ему почудилось, что он падает в яму.
He heard throughout the huge house a confused murmur, the murmur of a large restaurant, made up of the clattering of glass and silver, the hurried steps of the waiters, deadened by the carpets in the passages, and the opening of doors letting out the sound of voices from the numerous private rooms in which people were dining.	Неясный шум наполнял весь этот огромный дом, -тот слитный гул больших ресторанов, который образуют быстрые, заглушенные коврами шаги лакеев, снующих по коридору, звон серебра и посуды, скрип отворяемых на мгновенье дверей и доносящиеся вслед за тем голоса посетителей, закупоренных в тесных отдельных кабинетах.
Forestier came in and shook hands with him, with a cordial familiarity which he never displayed at the offices of the _Vie Francaise_.	Вошел Форестье и пожал ему руку с дружеской фамильярностью, какой он никогда не проявлял по отношению к нему в редакции "Французской жизни".
"The ladies are coming together," said he; "these little dinners are very pleasant."	– Дамы придут вместе, - сообщил он. – Люблю я эти обеды в ресторане!
Then he glanced at the table, turned a gas jet that was feebly burning completely off, closed one sash of the window on account of the draught, and chose a sheltered place for himself, with a remark:	Он осмотрел стол, погасил тускло мерцавший газовый рожок, закрыл одну створку окна, чтобы оттуда не дуло, и, выбрав место, защищенное от сквозняка, сказал:
"I must be careful; I have been better for a month, and now I am queer again these last few days.	– Мне надо очень беречься. Весь месяц я чувствовал себя сносно, а теперь опять стало хуже.

I must have caught cold on Tuesday, coming out of the theater."	Простудился я, вернее всего, во вторник, когда выходил из театра.
The door was opened, and, followed by a waiter, the two ladies appeared, veiled, muffled, reserved, with that charmingly mysterious bearing they assume in such places, where the surroundings are suspicious.	Дверь отворилась, и в сопровождении метрдотеля вошли обе молодые женщины в шляпках с опущенной вуалью, тихие, скромные, с тем очаровательным в своей таинственности видом, какой всегда принимают дамы в подобных местах, где каждое соседство и каждая встреча внушают опасения.
As Duroy bowed to Madame Forestier she scolded him for not having come to see her again; then she added with a smile, in the direction of her friend: "I know what it is; you prefer Madame de Marelle, you can find time to visit her."	Дюруа подошел к г-же Форестье, - она начала пенять ему за то, что он у них не бывает. – Да, да, я знаю, вы предпочитаете госпожу де Марель, - с улыбкой взглянув на свою подругу, сказала она, -для нее у вас находится время.
They sat down to table, and the waiter having handed the wine card to Forestier, Madame de Marelle exclaimed: "Give these gentlemen whatever they like, but for us iced champagne, the best, sweet champagne, mind--nothing else."	Как только все уселись, метрдотель подал Форестье карту вин. – Мужчины как хотят, -возбужденно заговорила г-жа де Марель, - а нам принесите замороженного шампанского, самого лучшего сладкого шампанского, - понимаете? – и больше ничего.
And the man having withdrawn, she added with an excited laugh:	Когда метрдотель ушел, она заявила с нервным смешком:
"I am going to get tipsy this evening; we will have a spree--a regular spree."	– Сегодня я напьюсь. Мы устроим кутеж, настоящий кутеж.
Forestier, who did not seem to have heard, said:	Форестье, по-видимому, не слыхал, что она сказала.
"Would you mind the window being closed?	– Ничего, если я закрою окно? – спросил он.
My chest has been rather queer the last few days."	– У меня уже несколько дней болит грудь.
"No, not at all."	– Сделайте одолжение.
He pushed too the sash left open, and returned to his place with a reassured and tranquil countenance.	Он подошел к окну, захлопнул вторую створку и с прояснившимся, повеселевшим лицом сел за стол.
His wife said nothing. Seemingly lost in thought, and with her eyes lowered towards the table, she smiled at the glasses with that vague smile which seemed always to promise and never to grant.	Жена его хранила молчание, - казалось, она была занята своими мыслями. Опустив глаза, она с загадочной и какой-то дразнящей улыбкой рассматривала бокалы.
The Ostend oysters were brought in, tiny and plump like little ears enclosed in shells, and melting between the tongue and the palate like salt bon-bons.	Подали остендские устрицы, крошечные жирные устрицы, похожие на маленькие уши, - они таяли во рту, точно соленые конфетки.
Then, after the soup, was served a trout as rose-tinted as a young girl, and the guests began to talk.	Затем подали суп, потом форель, розовую, как тело девушки, и началась беседа.
They spoke at first of a current scandal; the story of a lady of position, surprised by one of her husband's friends supping in a private room with a foreign prince.	Речь шла об одной скандальной истории, наделавшей много шуму: о происшествии с некоей светской дамой, которую друг ее мужа застал в отдельном кабинете, где она ужинала с каким-то иностранным принцем.

Forestier laughed a great deal at the adventure; the two ladies declared that the indiscreet gossip was nothing less than a blackguard and a coward.	Форестье от души смеялся над этим приключением, но дамы назвали поступок нескромного болтуна гнусным и подлым.
Duroy was of their opinion, and loudly proclaimed that it is the duty of a man in these matters, whether he be actor, confidant, or simple spectator, to be silent as the grave.	Дюруа принял их сторону и решительно заявил, что мужчина, кем бы он ни являлся в подобной истории - главным действующим лицом, наперсником или случайным свидетелем, -должен быть нем, как могила.
He added: "How full life would be of pleasant things if we could reckon upon the absolute discretion of one another.	– Как чудесно было бы жить на свете, если б мы могли вполне доверять друг другу, - воскликнул он.
That which often, almost always, checks women is the fear of the secret being revealed.	– Часто, очень часто, почти всегда, женщину останавливает только боязнь огласки.
Come, is it not true?" he continued.	В самом деле, разве это не так? – продолжал он с улыбкой.
"How many are there who would yield to a sudden desire, the caprice of an hour, a passing fancy, did they not fear to pay for a short-lived and fleeting pleasure by an irremediable scandal and painful tears?"	– Какая женщина не поддалась бы мимолетному увлечению, не покорилась бурной, внезапно налетевшей страсти, отказалась от своих любовных причуд, если б только ее не пугала возможность поплатиться за краткий и легкий миг счастья горькими слезами и неизгладимым позором!
He spoke with catching conviction, as though pleading a cause, his own cause, as though he had said:	Он говорил убедительно, горячо, словно защищая кого-то, словно защищая самого себя, словно желая, чтобы его поняли так:
"It is not with me that one would have to dread such dangers.	"Со мной это не страшно.
Try me and see."	Попробуйте - увидите сами"
They both looked at him approvingly, holding that he spoke rightly and justly, confessing by their friendly silence that their flexible morality as Parisians would not have held out long before the certainty of secrecy.	Обе женщины поощряли его взглядом, мысленно соглашаясь с ним, и своим одобрительным молчанием словно подтверждали, что их строгая нравственность, нравственность парижанок, не устояла бы, если б они были уверены в сохранении тайны.
And Forestier, leaning back in his place on the divan, one leg bent under him, and his napkin thrust into his waistcoat, suddenly said with the satisfied laugh of a skeptic: "The deuce! yes, they would all go in for it if they were certain of silence.	Форестье полулежал на диване, подобрав под себя одну ногу и засунув за жилет салфетку, чтобы не запачкать фрака. – Ого! Дай им волю - можно себе представить, что бы они натворили! – неожиданно заявил он, прерывая свою речь циничным смехом.
Poor husbands!"	– Черт побери, бедные мужья!
And they began to talk of love.	Заговорили о любви.
Without admitting it to be eternal, Duroy understood it as lasting, creating a bond, a tender friendship, a confidence.	Дюруа не верил в существование вечной любви, однако допускал, что она может перейти в длительную привязанность, в тесную, основанную на взаимном доверии дружбу.
The union of the senses was only a seal to the union of hearts.	Физическая близость лишь скрепляет союз сердец.

But he was angry at the outrageous jealousies, melodramatic scenes, and unpleasantness which almost always accompany ruptures.	Но о сценах ревности, мучительных драмах, мольбах и упреках, почти неизбежно сопровождающих разрыв, он говорил с возмущением.
When he ceased speaking, Madame de Marelle replied:	Когда он кончил, г-жа де Марель сказала со вздохом:
"Yes, it is the only pleasant thing in life, and we often spoil it by preposterous unreasonableness."	– Да, любовь - это единственная радость в жизни, но мы сами часто портим ее, предъявляя слишком большие требования.
Madame Forestier, who was toying with her knife, added: "Yes--yes--it is pleasant to be loved."	– Да... да... хорошо быть любимой, - играя ножом, подтвердила г-жа Форестье.
And she seemed to be carrying her dream further, to be thinking things that she dared not give words to.	Но при взгляде на нее казалось, что мечты ее идут еще дальше, казалось, что она думает о таких вещах, о которых никогда не осмелилась бы заговорить.
As the first _entre?_ was slow in coming, they sipped from time to time a mouthful of champagne, and nibbled bits of crust.	В ожидании следующего блюда все время от времени потягивали шампанское, закусывая верхней корочкой маленьких круглых хлебцев.
And the idea of love, entering into them, slowly intoxicated their souls, as the bright wine, rolling drop by drop down their throats, fired their blood and perturbed their minds.	И как это светлое вино, глоток за глотком вливаясь в гортань, воспламеняло кровь и мутило рассудок, так, пьяня и томя, всеми их помыслами постепенно овладевала любовь.
The waiter brought in some lamb cutlets, delicate and tender, upon a thick bed of asparagus tips.	Наконец на толстом слое мелких головок спаржи подали сочные, воздушные бараньи котлеты.
"Ah! this is good," exclaimed Forestier; and they ate slowly, savoring the delicate meat and vegetables as smooth as cream.	– Славная штука, черт бы ее побрал! – воскликнул Форестье. Все ели медленно, смакуя нежное мясо и маслянистые, как сливки, овощи.
Duroy resumed: "For my part, when I love a woman everything else in the world disappears."	– Когда я влюблен, весь мир для меня перестает существовать, - снова заговорил Дюруа.
He said this in a tone of conviction.	Он произнес это с полной убежденностью: одна мысль о блаженстве любви приводила его в восторг, сливавшийся с тем блаженством, какое доставлял ему вкусный обед.
Madame Forestier murmured, with her let-me-alone air:	Г оспожа Форестье с обычным для нее безучастным выражением лица сказала вполголоса:
"There is no happiness comparable to that of the first hand-clasp, when the one asks,	– Ни с чем нельзя сравнить радость первого рукопожатия, когда одна рука спрашивает:
'Do you love me?' and the other replies,	"Вы меня любите?" - а другая отвечает:
'Yes.'"	"Да, я люблю тебя".
Madame de Marelle, who had just tossed a fresh glass of champagne off at a draught, said gayly, as she put down her glass:	Г оспожа де Марель залпом осушила бокал шампанского и, ставя его на стол, весело сказала:
"For my part, I am not so Platonic."	– Ну, у меня не столь платонические наклонности.
And all began to smile with kindling eyes at these words.	Послышался одобрительный смех, глаза у всех загорелись.