Милый друг - английский и русский параллельные тексты

Мопассан Ги Де

Choose them old, therefore, very old; as old as possible, and do not trouble yourselves about anything else."	Так выбирайте же старых, самых старых, наистарейших, а об остальном можете не беспокоиться.
He then retired very gracefully.	И, сделав весьма изящный общий поклон, Дюруа удалился.
As soon as he was gone, one of the ladies said: "He is very funny, that young fellow.	– Занятный молодой человек, - как только он вышел, заметила одна из дам.
Who is he?"	– Кто он такой?
Madame Walter replied: "One of the staff of our paper, who does not do much yet; but I feel sure that he will get on."	– Один из наших сотрудников, - ответила г-жа Вальтер. – Пока что ему поручают мелкую газетную работу, но я не сомневаюсь, что он скоро выдвинется.
Duroy strode gayly down the Boulevard Malesherbes, content with his exit, and murmuring:	Дюруа, веселый, довольный собой, танцующей походкой шел по бульвару Мальзерба, бормоча себе под нос:
"A capital start."	"Для начала недурно".
He made it up with Rachel that evening.	Вечером он помирился с Рашелью.
The following week two things happened to him. He was appointed chief reporter and invited to dinner at Madame Walter's.	На следующей неделе произошли два важных события: он был назначен заведующим отделом хроники и приглашен на обед к г-же Вальтер.
He saw at once a connection between these things.	Связь между этими событиями он уловил без труда.
The _Vie Francaise_ was before everything a financial paper, the head of it being a financier, to whom the press and the position of a deputy served as levers.	Для коммерсанта Вальтера, которому и пресса, и депутатское звание служили рычагами, "Французская жизнь" была прежде всего коммерческим предприятием.
Making use of every cordiality as a weapon, he had always worked under the smiling mask of a good fellow; but he only employed men whom he had sounded, tried, and proved; whom he knew to be crafty, bold, and supple.	Прикидываясь простачком, никогда не снимая личины добродушия и веселости, он для своих весьма разнообразных целей пользовался только такими людьми, которых он уже проверил, прощупал, распознал, которых считал оборотистыми, напористыми и изворотливыми.
Duroy, appointed chief of the reporting staff, seemed to him a valuable fellow.	И, понаблюдав за Дюруа, он пришел к заключению, что на посту заведующего хроникой этот малый будет незаменим.
This duty had been filled up till then by the chief sub-editor, Monsieur Boisrenard, an old journalist, as correct, punctual, and scrupulous as a clerk.	До сих пор хроникой ведал секретарь редакции Буаренар, старый журналист, дотошный, исполнительный и робкий, как чиновник.
In course of thirty years he had been sub-editor of eleven different papers, without in any way modifying his way of thinking or acting.	В продолжение тридцати лет он перебывал секретарем в одиннадцати разных газетах и при этом ни в чем не изменил своего образа мыслей и образа действий.
He passed from one office to another as one changes one's restaurant, scarcely noticing that the cookery was not quite the same.	Он переходил из одной редакции в другую, как переходят из одного ресторана в другой, почти не замечая, что кухня не везде одинакова.
Political and religious opinions were foreign to him.	Вопросы политики и религии были ему чужды.

He was devoted to his paper, whatever it might be, well up in his work, and valuable from his experience.	Он не за страх, а за совесть служил газете, какова бы она ни была, отдавая ей свои знания и свой драгоценный опыт.
He worked like a blind man who sees nothing, like a deaf man who hears nothing, and like a dumb man who never speaks of anything.	Он работал, как слепой, который ничего не видит, как глухой, который ничего не слышит, как немой, который никогда ни о чем не говорит.
He had, however, a strong instinct of professional loyalty, and would not stoop to aught he did not think honest and right from the special point of view of his business.	Вместе с тем, отличаясь большой профессиональной чистоплотностью, он ни за что не совершил бы такого поступка, который с точки зрения журналистской этики нельзя было бы признать честным, лояльным и благородным.
Monsieur Walter, who thoroughly appreciated him, had however, often wished for another man to whom to entrust the "Echoes," which he held to be the very marrow of the paper.	Патрон хотя и ценил его, а все же частенько подумывал о том, кому бы передать хронику, которую он называл сердцевиной газеты.
It is through them that rumors are set afloat and the public and the funds influenced.	Ведь именно отдел хроники распространяет новости, распускает слухи, влияет на публику и на биржу.
It is necessary to know how to slip the all-important matter, rather hinted at than said right out, in between the description of two fashionable entertainments, without appearing to intend it.	Надо уметь, как бы невзначай, между двумя заметками о светских увеселениях, сообщить какую-нибудь важную вещь, вернее - только намекнуть на нее.
It is necessary to imply a thing by judicious reservations; let what is desired be guessed at; contradict in such a fashion as to confirm, or affirm in such a way that no one shall believe the statement.	Надо уметь договаривать между строк, опровергать так, чтобы слух становился от этого еще более правдоподобным, утверждать так, чтобы все усомнились в истинности происшествия.
It is necessary that in the "Echoes" everyone shall find every day at least one line of interest, in order that every one may read them.	Надо вести отдел хроники таким образом, чтобы каждый ежедневно находил там хотя бы одну интересную для него строчку, и тогда хронику будут читать все.
Every one must be thought of, all classes, all professions, Paris and the provinces, the army and the art world, the clergy and the university, the bar and the world of gallantry.	Надо помнить обо всем и обо всех, о всех слоях общества, о всех профессиях, о Париже и о провинции, об армии и о художниках, о духовенстве, об университете, о должностных лицах и о куртизанках.
The man who has the conduct of them, and who commands an army of reporters, must be always on the alert and always on his guard; mistrustful, far-seeing, cunning, alert, and supple; armed with every kind of cunning, and gifted with an infallible knack of spotting false news at the first glance, of judging which is good to announce and good to hide, of divining what will catch the public, and of putting it forward in such a way as to double its effect.	Руководитель этого отдела, командир батальона репортеров, должен быть всегда начеку, должен быть вечно настороже; он должен быть недоверчивым, предусмотрительным, сметливым, гибким, проворным, должен быть во всеоружии коварнейших приемов и обладать безошибочным чутьем, чтобы в мгновение ока отличать достоверные сведения от недостоверных, чтобы знать наверняка, что можно сказать и чего нельзя, чтобы заранее представлять себе, какое впечатление произведет на читателей то или иное известие. Кроме того, он должен все преподносить в такой форме, которая усиливала бы эффект.

Monsieur Boisrenard, who had in his favor the skill acquired by long habit, nevertheless lacked mastery and dash; he lacked, above all, the native cunning needed to put forth day by day the secret ideas of the manager.	Буаренару, несмотря на его многолетнюю службу в редакциях, недоставало мастерства и блеска. А главное, ему недоставало врожденной смекалки, необходимой для того, чтобы постоянно угадывать тайные мысли патрона.
Duroy could do it to perfection, and was an admirable addition to the staff. The wire-pullers and real editors of the _Vie Francaise_ were half a dozen deputies, interested in all the speculations brought out or backed up by the manager.	Дюруа мог великолепно поставить дело, он как нельзя более подходил к составу редакции этой газеты, которая, по выражению Норбера де Варена, "плавала в глубоких водах коммерции и в мелких водах политики". Вдохновителями и подлинными редакторами "Французской жизни" были шесть депутатов, участвовавших в авантюрах, которые предпринимал или поддерживал издатель.
They were known in the Chamber as "Walter's gang," and envied because they gained money with him and through him.	В палате их называли "шайкой Вальтера" и завидовали тем солидным кушам, которые они срывали вместе с ним и через его посредство.
Forestier, the political editor, was only the man of straw of these men of business, the worker-out of ideas suggested by them.	Отделом политики заведовал Форестье, но он был пешкой в руках этих дельцов, исполнителем их воли.
They prompted his leaders, which he always wrote at home, so as to do so in quiet, he said.	Передовые статьи он писал у себя дома, "в спокойной обстановке", как он выражался, но по их указаниям.
But in order to give the paper a literary and truly Parisian smack, the services of two celebrated writers in different styles had been secured--Jacques Rival, a descriptive writer, and Norbert de Varenne, a poet and story-writer.	А для того чтобы придать газете столичный размах, редакция привлекла к участию двух писателей, пользовавшихся известностью каждый в своей области: Жака Риваля, автора фельетонов на злобу дня, и Норбера де Варена, поэта и автора художественных очерков или, вернее, рассказов, написанных в новой манере.
To these had been added, at a cheap rate, theatrical, musical and art critics, a law reporter, and a sporting reporter, from the mercenary tribe of all-round pressmen.	Затем из многочисленного племени продажных писак, мастеров на все руки, были набраны по дешевке художественные, музыкальные и театральные критики, а также судебный и беговой репортеры.
Two ladies,	Две дамы из общества, под псевдонимами
"Pink Domino" and	"Розовое домино" и
"Lily Fingers," sent in fashion articles, and dealt with questions of dress, etiquette, and society.	"Белая лапка", сообщали светские новости, писали о модах, о нравах высшего общества, об этикете, хорошем тоне и перемывали косточки аристократкам. И "Французская жизнь" "плавала в глубоких и мелких водах", управляемая всеми этими разношерстными кормчими.
Duroy was in all the joy of his appointment as chief of the "Echoes" when he received a printed card on which he read:	Дюруа, еще не успев пережить ту радость, которую ему доставило новое назначение, получил листок картона. На нем было написано:
"Monsieur and Madame Walter request the pleasure of Monsieur Geo. Duroy's company at dinner, on Thursday, January 20."	"Г-н и г-жа Вальтер просят господина Жоржа Дюруа пожаловать к ним на обед в четверг двадцатого января".

This new mark of favor following on the other filled him with such joy that he kissed the invitation as he would have done a love letter.	Этот знак благоволения, последовавший так быстро за первым, до того обрадовал его, что он поцеловал пригласительную карточку, точно это была любовная записка.
Then he went in search of the cashier to deal with the important question of money.	Затем отправился к кассиру, чтобы разрешить сложный финансовый вопрос.
A chief of the reporting staff on a Paris paper generally has his budget out of which he pays his reporters for the intelligence, important or trifling, brought in by them, as gardeners bring in their fruits to a dealer.	Заведующий отделом хроники обыкновенно имеет свой бюджет, из которого он и оплачивает всю ту доброкачественную и не вполне доброкачественную информацию, которую ему, точно огородники, поставляющие первые овощи зеленщику, приносят репортеры.
Twelve hundred francs a month were allotted at the outset to Duroy, who proposed to himself to retain a considerable share of it.	Для начала Дюруа ассигновал тысячу двести франков в месяц, причем львиную долю этой суммы он намеревался удерживать в свою пользу.
The cashier, on his pressing instances, ended by advancing him four hundred francs.	Кассир, уступая его настойчивым просьбам, выдал ему авансом четыреста франков.
He had at first the intention of sending Madame de Marelle the two hundred and eighty francs he owed her, but he almost immediately reflected that he would only have a hundred and twenty left, a sum utterly insufficient to carry on his new duties in suitable fashion, and so put off this resolution to a future day.	Дюруа сперва было твердо решил отослать двести восемьдесят франков г-же де Марель, а затем, рассчитав, что ста двадцати франков, которые останутся у него на руках, не хватит на то, чтобы поставить дело на широкую ногу, отложил уплату долга на более отдаленные времена.
During a couple of days he was engaged in settling down, for he had inherited a special table and a set of pigeon holes in the large room serving for the whole of the staff.	В течение двух дней он устраивался на новом месте: в огромной комнате, где помещалась вся редакция, у него был теперь отдельный стол и ящики для корреспонденции.
He occupied one end of the room, while Boisrenard, whose head, black as a crow's, despite his age, was always bent over a sheet of paper, had the other.	Он занимал один угол комнаты, а другой -Буаренар, склонявший над листом бумаги свои черные как смоль кудри, которые, несмотря на его почтенный возраст, еще и не начинали седеть.
The long table in the middle belonged to the staff.	Длинный стол посреди комнаты принадлежал "летучим" сотрудникам.
Generally it served them to sit on, either with their legs dangling over the edges, or squatted like tailors in the center.	Обычно он служил скамьей: на нем усаживались, свесив ноги или поджав их по-турецки.
Sometimes five or six would be sitting on it in that fashion, perseveringly playing cup and ball.	Иной раз человек пять-шесть сидели на этом столе в позе китайских болванчиков и с сосредоточенным видом играли в бильбоке.
Duroy had ended by having a taste for this amusement, and was beginning to get expert at it, under the guidance, and thanks to the advice of Saint-Potin.	Дюруа в конце концов тоже пристрастился к этой игре; под руководством Сен-Потена, следуя его указаниям, он делал большие успехи.

Forestier, grown worse, had lent him his fine cup and ball in West Indian wood, the last he had bought, and which he found rather too heavy for him, and Duroy swung with vigorous arm the big black ball at the end of its string, counting quickly to himself:	Форестье день ото дня становилось все хуже и хуже, и он предоставил в его распоряжение свое новое превосходное, но довольно тяжелое бильбоке черного дерева, и теперь уже Дюруа, мощной рукой дергая за шнурок увесистый шар, считал вполголоса:
"One--two--three--four--five--six."	– Раз, два, три, четыре, пять, шесть...
It happened precisely that for the first time he spiked the ball twenty times running, the very day that he was to dine at Madame Walter's.	В тот день, когда ему предстояло идти на обед к г-же Вальтер, он впервые выбил двадцать очков подряд.
"A good day," he thought, "I am successful in everything."	"Счастливый день, - подумал он, - мне везет во всем".
For skill at cup and ball really conferred a kind of superiority in the office of the _Vie Francaise_.	А в глазах редакции "Французской жизни" уменье играть в бильбоке действительно придавало сотруднику некоторый вес.
He left the office early to have time to dress, and was going up the Rue de Londres when he saw, trotting along in front of him, a little woman whose figure recalled that of Madame de Marelle.	Он рано ушел из редакции, чтобы успеть переодеться. По Лондонской улице перед ним шла небольшого роста женщина, напоминавшая фигурой г-жу де Марель.
He felt his cheeks flush, and his heart began to beat.	Его бросило в жар, сердце учащенно забилось.
He crossed the road to get a view of her.	Он перешел на другую сторону, чтобы посмотреть на нее в профиль.
She stopped, in order to cross over, too.	Она остановилась, - ей тоже надо было перейти улицу.
He had made a mistake, and breathed again.	Нет, он ошибся. Вздох облегчения вырвался уДюруа.
He had often asked how he ought to behave if he met her face to face.	Он часто задавал себе вопрос: как ему вести себя при встрече с ней?
Should he bow, or should he seem not to have seen her.	Поклониться или же сделать вид, что он ее не заметил?
"I should not see her," he thought.	"Сделаю вид, что не заметил", - решил он.
It was cold; the gutters were frozen, and the pavement dry and gray in the gas-light.	Было холодно, лужи затянуло льдом. Сухие и серые в свете газовых фонарей, тянулись тротуары.
When he got home he thought:	Придя домой, он подумал:
"I must change my lodgings; this is no longer good enough for me."	"Пора переменить квартиру. Здесь мне уже неудобно оставаться".
He felt nervous and lively, capable of anything; and he said aloud, as he walked from his bed to the window:	Он находился в приподнятом настроении, готов был бегать по крышам и, расхаживая между окном и кроватью, повторял вслух:
"It is fortune at last—it is fortune!	– Что это, удача? Удача!
I must write to father."	Надо написать отцу.

From time to time he wrote to his father, and the letter always brought happiness to the little Norman inn by the roadside, at the summit of the slope overlooking Rouen and the broad valley of the Seine.	Изредка он писал ему, и письма от сына доставляли большую радость содержателям нормандского кабачка, что стоял при дороге, на высоком холме, откуда видны Руан и широкая долина Сены.
From time to time, too, he received a blue envelope, addressed in a large, shaky hand, and read the same unvarying lines at the beginning of the paternal epistle.	Изредка и он получал голубой конверт, надписанный крупным, нетвердым почерком, и в начале отцовского послания неизменно находил такие строки:
"My Dear Son: This leaves your mother and myself in good health.	"Дорогой сын, настоящим довожу до твоего сведения, что мы, я и твоя мать, здоровы.
There is not much news here.	Живем по-старому.
I must tell you, however," etc.	Впрочем, должен тебе сообщить..."
In his heart he retained a feeling of interest for the village matters, for the news of the neighbours, and the condition of the crops.	Дюруа близко принимал к сердцу деревенские новости, все, что случалось у соседей, сведения о посевах и урожаях.
He repeated to himself, as he tied his white tie before his little looking-glass:	Завязывая перед маленьким зеркальцем белый галстук, Дюруа снова подумал.
"I must write to father to-morrow.	"Завтра же напишу отцу.
Wouldn't the old fellow be staggered if he could see me this evening in the house I am going to?	Вот ахнул бы старик, если б узнал, куда я иду сегодня вечером!
By Jove! I am going to have such a dinner as he never tasted."	Там, черт побери, меня угостят таким обедом, какой ему и во сне не снился".
And he suddenly saw the dark kitchen behind the empty _caf?_; the copper stewpans casting their yellow reflections on the wall; the cat on the hearth, with her nose to the fire, in sphinx-like attitude; the wooden table, greasy with time and spilt liquids, a soup tureen smoking upon it, and a lighted candle between two plates.	И он живо представил себе закопченную кухню в родительском доме, по соседству с пустующей комнатой для посетителей, кастрюли вдоль стен и загорающиеся на них желтоватые отблески, кошку, в позе химеры примостившуюся у огня, деревянный стол, лоснившийся от времени и пролитых напитков, дымящуюся суповую миску и зажженную свечу между двумя тарелками.
He saw them, too--his father and mother, two slow-moving peasants, eating their soup.	И еще увидел он отца и мать, этих двух настоящих крестьян, неторопливо, маленькими глотками хлебающих суп.
He knew the smallest wrinkles on their old faces, the slightest movements of their arms and heads.	Он знал каждую морщинку на их старых лицах, их жесты, движения.
He knew even what they talked about every evening as they sat at supper.	Он знал даже, о чем они говорят каждый вечер за ужином, сидя друг против друга.
He thought, too: "I must really go and see them;" but his toilet being ended, he blew out his light and went downstairs.	"Надо будет все-таки съездить к ним", - подумал Дюруа. Окончив туалет, он погасил лампу и спустился по лестнице.
As he passed along the outer boulevard girls accosted him from time to time.	Дорогой, на внешних бульварах, его осаждали проститутки.
He replied, as he pulled away his arm: "Go to the devil!" with a violent disdain, as though they had insulted him.	"Оставьте меня в покое!" - отдергивая руку, говорил он с таким яростным презрением, как будто они унижали, как будто они оскорбляли его.

What did they take him for?	За кого принимают его эти шлюхи?
Could not these hussies tell what a man was?	Что они, не видят, с кем имеют дело?
The sensation of his dress coat, put on in order to go to dinner with such well-known and important people, inspired him with the sentiment of a new impersonality--the sense of having become another man, a man in society, genuine society.	На нем был фрак, он шел обедать к богатым, почтенным, влиятельным людям - все это вызывало в нем такое чувство, точно он сам стал важной особой, стал совсем другим человеком, человеком из общества, из хорошего общества.
He entered the ante-room, lit by tall bronze candelabra, with confidence, and handed in easy fashion his cane and overcoat to two valets who approached.	Уверенной походкой вошел он в переднюю, освещенную высокими бронзовыми канделябрами, и привычным движением протянул пальто и тросточку двум подбежавшим к нему лакеям.
All the drawing-rooms were lit up.	Все залы были ярко освещены.
Madame Walter received her guests in the second, the largest.	Г-жа Вальтер принимала гостей во втором, самом обширном.
She welcomed him with a charming smile, and he shook hands with two gentlemen who had arrived before him--Monsieur Firmin and Monsieur Laroche-Mathieu, deputies, and anonymous editors of the _Vie Francaise_.	Его она встретила очаровательной улыбкой. Он поздоровался с двумя мужчинами, которые пришли раньше, - с г-ном Фирменом и г-ном Ларош-Матье, депутатами и анонимными редакторами "Французской жизни".
Monsieur Laroche-Mathieu had a special authority at the paper, due to a great influence he enjoyed in the Chamber.	Ларош-Матье пользовался огромным влиянием в палате, и это создало ему особый авторитет в редакции.
No one doubted his being a minister some day.	Ни у кого не возникало сомнений, что со временем он станет министром.
Then came the Forestiers; the wife in pink, and looking charming.	Вошел Форестье с женой; его обворожительная супруга была в розовом платье.
Duroy was stupefied to see her on terms of intimacy with the two deputies.	С обоими депутатами она держала себя запросто, - для Дюруа это было новостью.
She chatted in low tones beside the fireplace, for more than five minutes, with Monsieur Laroche-Mathieu.	Минут пять, если не больше, беседовала она вполголоса возле камина с Ларош-Матье.
Charles seemed worn out.	У Шарля был измученный вид.
He had grown much thinner during the past month, and coughed incessantly as he repeated:	Он очень похудел за последний месяц, кашлял не переставая и все повторял:
"I must make up my mind to finish the winter in the south."	"Зимой придется ехать на юг".
Norbert de Varenne and Jacques Rival made their appearance together.	Жак Риваль и Норбер де Варен явились вместе.
Then a door having opened at the further end of the room, Monsieur Walter came in with two tall young girls, of from sixteen to eighteen, one ugly and the other pretty.	Немного погодя дверь в глубине комнаты отворилась, и вошел Вальтер с двумя девушками -хорошенькой и дурнушкой, одной из них было лет шестнадцать, другой - восемнадцать.
Duroy knew that the governor was the father of a family; but he was struck with astonishment.	Дюруа знал, что у патрона есть дети, и все-таки он был изумлен.

He had never thought of his daughters, save as one thinks of distant countries which one will never see.	До этого он думал о дочках издателя так, как думаем мы о далеких странах, куда нам заказан путь.
And then he had fancied them quite young, and here they were grown-up women.	Кроме того, он представлял их себе совсем маленькими, а перед ним были взрослые девушки.
They held out their hands to him after being introduced, and then went and sat down at a little table, without doubt reserved to them, at which they began to turn over a number of reels of silk in a work-basket.	Эта неожиданность слегка взволновала его. После того как он был представлен сестрам, они поочередно протянули ему руку, потом сели за маленький столик, по всей вероятности предназначавшийся для них, и начали перебирать мотки шелка в корзиночке.
They were still awaiting someone, and all were silent with that sense of oppression, preceding dinners, between people who do not find themselves in the same mental atmosphere after the different occupations of the day.	Должен был прийти еще кто-то. Все молчали, испытывая то особое чувство стесненности, какое всегда испытывают перед званым обедом люди, собравшиеся вместе после по-разному проведенного дня и имеющие между собою мало общего.
Duroy having, for want of occupation, raised his eyes towards the wall, Monsieur Walter called to him from a distance, with an evident wish to show off his property:	Дюруа от нечего делать водил глазами по стене; заметив это, Вальтер издали, с явным намерением похвастать своими приобретениями, крикнул ему:
"Are you looking at my pictures?	– Вы смотрите мои картины?
I will show them to you," and he took a lamp, so that the details might be distinguished.	– Он сделал ударение на слове "мои". – Я вам их сейчас покажу. Он взял лампу, чтобы дать гостю возможность рассмотреть их во всех подробностях.
"Here we have landscapes," said he.	– Здесь пейзажи, - сказал он.
In the center of the wall was a large canvas by Guillemet, a bit of the Normandy coast under a lowering sky.	В центре висело большое полотно Гийеме[8] -берег моря в Нормандии под грозовым небом.
Below it a wood, by Harpignies, and a plain in Algeria, by Guillemet, with a camel on the horizon, a tall camel with long legs, like some strange monument.	Внизу - лес Арпиньи[9] и принадлежащая кисти Гийоме[10] алжирская равнина с верблюдом на горизонте - огромным длинноногим верблюдом, похожим на некий странный монумент.
Monsieur Walter passed on to the next wall, and announced in a grave tone, like a master of the ceremonies:	Перейдя к другой стене, Вальтер торжественно, словно церемониймейстер, возвестил:
"High Art."	– Великие мастера.
There were four:	Тут были четыре полотна:
"A Hospital Visit," by Gervex;	"Приемный день в больнице" Жервекса[11],
"A Harvester," by Bastien-Lepage;	"Жница" Бастьен-Лепажа[12],
"A Widow," by Bouguereau; and	"Вдова" Бугро[13] и
"An Execution," by Jean Paul Laurens.	"Казнь" Жан-Поля Лоранса[14].
The last work represented a Vendean priest shot against the wall of his church by a detachment of Blues.	Последняя картина изображала вандейского священника, которого расстреливал у церковной стены отряд "синих"[15].

A smile flitted across the governor's grave countenance as he indicated the next wall.	Когда Вальтер подошел к следующей стене, по его серьезному лицу пробежала улыбка:
"Here the fanciful school."	– А вот легкий жанр.
First came a little canvas by Jean Beraud, entitled,	Здесь прежде всего бросалась в глаза небольшая картина Жана Беро[16] под названием
"Above and Below."	"Вверху и внизу".
It was a pretty Parisian mounting to the roof of a tramcar in motion.	Хорошенькая парижанка взбирается по лесенке движущейся конки.
Her head appeared on a level with the top, and the gentlemen on the seats viewed with satisfaction the pretty face approaching them, while those standing on the platform below considered the young woman's legs with a different expression of envy and desire.	Г олова ее уже на уровне империала, и сидящие на скамейках мужчины вперяют восхищенные, жадные взоры в это юное личико, появившееся среди них, в то время как лица мужчин, стоящих внизу, на площадке, и разглядывающих ее ноги, выражают досаду и вожделение.
Monsieur Walter held the lamp at arm's length, and repeated, with a sly laugh: "It is funny, isn't it?"	– Ну что? Забавно? Забавно? – держа лампу в руке, с игривым смешком повторял Вальтер.
Then he lit up	Затем он осветил
"A Rescue," by Lambert.	"Спасение утопающей" Ламбера[17].
In the middle of a table a kitten, squatted on its haunches, was watching with astonishment and perplexity a fly drowning in a glass of water.	На обеденном столе, с которого уже убрали посуду, сидит котенок и недоумевающим, растерянным взглядом следит за мухой, попавшей в стакан с водой.
It had its paw raised ready to fish out the insect with a rapid sweep of it.	Он уже поднял лапу, чтобы поймать ее одним быстрым движением.
But it had not quite made up its mind.	Но он еще не решился.
It hesitated.	Он колеблется.
What would it do?	Что-то будет дальше?
Then the governor showed a Detaille, "The Lesson," which represented a soldier in a barrack-room teaching a poodle to play the drum, and said:	Затем Вальтер показал "Урок" Детайя[18]: солдат в казарме учит пуделя играть на барабане.
"That is very witty."	– Остроумно! – заметил патрон.
Duroy laughed a laugh of approbation, and exclaimed:	Дюруа одобрительно посмеивался, выражал свой восторг:
"It is charming, charm--" He stopped short on hearing behind him the voice of Madame de Marelle, who had just come in.	– Чудесно, чудесно, чуде... И вдруг осекся, услыхав голос только что вошедшей г-жи де Марель.
The governor continued to light up the pictures as he explained them.	Патрон продолжал показывать картины и объяснять их содержание.
He now showed a water-color by Maurice Leloir,	Он навел лампу на акварель Мориса Лелуара[19]
"The Obstacle."	"Препятствие".
It was a sedan chair checked on its way, the street being blocked by a fight between two laborers, two fellows struggling like Hercules.	Посреди улицы затеяли драку два здоровенных парня, два геркулеса, и из-за них вынужден остановиться портшез.

From out of the window of the chair peered the head of a charming woman, who watched without impatience, without alarm, and with a certain admiration, the combat of these two brutes.	В оконце портшеза прелестное женское личико; оно не выражает ни нетерпения, ни страха... оно, если хотите, любуется единоборством этих двух зверей.
Monsieur Walter continued: "I have others in the adjoining rooms, but they are by less known men.	– В других комнатах у меня тоже есть картины, -сообщил Вальтер, - только менее известных художников, не получивших еще всеобщего признания. А здесь мой "Квадратный зал".
I buy of the young artists now, the very young ones, and hang their works in the more private rooms until they become known."	В данный момент я покупаю молодых, совсем молодых, и пока что держу их в резерве, в задних комнатах, - жду, когда они прославятся.
He then went on in a low tone: "Now is the time to buy!	Теперь самое время покупать картины, - понизив голос до шепота, прибавил он.
The painters are all dying of hunger!	– Художники умирают с голоду.
They have not a sou, not a sou!"	Они сидят без гроша... без единого гроша...
But Duroy saw nothing, and heard without understanding.	Но Дюруа уже ничего не видел, он слушал и не понимал.
Madame de Marelle was there behind him.	Г-жа де Марель была здесь, сзади него.
What ought he to do?	Что ему делать?
If he spoke to her, might she not turn her back on him, or treat him with insolence?	Поклонись он ей, она, чего доброго, повернется к нему спиной или ответит дерзостью.
If he did not approach her, what would people think?	А если он к ней не подойдет, то что подумают другие?
He said to himself: "I will gain time, at any rate."	"Во всяком случае, надо оттянуть момент встречи", - решил Дюруа.
He was so moved that for a moment he thought of feigning a sudden illness, which would allow him to withdraw.	Он был так взволнован, что у него мелькнула мысль, не сказаться ли ему больным и не уйти ли домой.
The examination of the walls was over.	Осмотр картин был закончен.
The governor went to put down his lamp and welcome the last comer, while Duroy began to re-examine the pictures as if he could not tire of admiring them.	Вальтер поставил лампу на стол и пошел встречать новую гостью, а Дюруа снова принялся рассматривать картины, точно он не мог на них налюбоваться.
He was quite upset.	Он терял голову.
What should he do?	Что ему делать?
Madame Forestier called to him: "Monsieur Duroy."	Он слышал голоса, до него долетали обрывки разговора. – Послушайте, господин Дюруа, -обратилась к нему г-жа Форестье.
He went to her.	Он поспешил к ней.
It was to speak to him of a friend of hers who was about to give a f?te, and who would like to have a line to that effect in the _Vie Francaise_.	Ей надо было познакомить его с одной своей приятельницей, которая устраивала бал и желала, чтобы о нем появилась заметка в хронике "Французской жизни".