Милый друг - английский и русский параллельные тексты

Мопассан Ги Де

They both watched a butterfly sipping existence from the pinks, passing from one to another with a soft flutter of his wings, which continued to flap slowly when he alighted on a flower.	Оба засмотрелись на бабочку, собиравшую мед с гвоздик; она порхала с цветка на цветок, трепеща крыльями, не перестававшими едва заметно дрожать, даже когда она садилась.
They remained silent for a considerable time.	Долго еще г-жа Форестье и Дюруа молча сидели в саду.
The servant came to inform them that "the priest had finished," and they went upstairs together.	Наконец слуга доложил, что "священник кончил исповедовать". И они поднялись наверх.
Forestier seemed to have grown still thinner since the day before.	Форестье, казалось, еще похудел со вчерашнего дня.
The priest held out his hand to him, saying,	Священник держал его руку в своей.
"Good-day, my son, I shall call in again to-morrow morning," and took his departure.	– До свиданья, сын мой, я приду завтра утром. С этими словами он удалился.
As soon as he had left the room the dying man, who was panting for breath, strove to hold out his two hands to his wife, and gasped,	Как только он вышел за дверь, умирающий, все так же тяжело дыша, сделал над собой усилие и протянул руки к жене.
"Save me--save me, darling, I don't want to die--I don't want to die.	– Спаси меня... – зашептал он. – Спаси меня... милая... я не хочу умирать... я не хочу умирать... Спасите же меня!..
Oh! save me--tell me what I had better do; send for the doctor. I will take whatever you like. I won't die--I won't die."	Скажите, что я должен делать, позовите доктора... Я приму все, что угодно... Я не хочу... я не хочу!..
He wept.	Он плакал.
Big tears streamed from his eyes down his fleshless cheeks, and the corners of his mouth contracted like those of a vexed child.	По его впалым щекам текли крупные слезы, а углы иссохших губ оттягивались, как у обиженного ребенка.
Then his hands, falling back on the bed clothes, began a slow, regular, and continuous movement, as though trying to pick something off the sheet.	Затем руки его упали на постель, и он начал медленно перебирать пальцами; следя за этим непрерывным однообразным движением, можно было подумать, что он собирает что-то на одеяле.
His wife, who began to cry too, said:	Жена его тоже плакала.
"No, no, it is nothing.	– Да нет же, это пустяки, - лепетала она.
It is only a passing attack, you will be better to-morrow, you tired yourself too much going out yesterday."	– Обыкновенный припадок, завтра тебе будет лучше, тебя утомила вчерашняя прогулка.
Forestier's breathing was shorter than that of a dog who has been running, so quick that it could not be counted, so faint that it could scarcely be heard.	Дыхание у Форестье было еще более частое, чем у запыхавшейся от быстрого бега собаки, до того частое, что его невозможно было сосчитать, и до того слабое, что его почти не было слышно.
He kept repeating:	Он все повторял:
"I don't want to die.	– Я не хочу умирать!..
Oh! God--God--God; what is to become of me?	Боже мой... Боже мой... Боже мой... что со мной будет?
I shall no longer see anything--anything any more. Oh! God."	Я ничего больше не увижу... ничего... никогда... Боже мой!

He saw before him some hideous thing invisible to the others, and his staring eyes reflected the terror it inspired.	Его остановившийся от ужаса взгляд различал нечто чудовищное, нечто такое, чего не могли видеть другие.
His two hands continued their horrible and wearisome action.	И все не прекращалось это страшное и томительное скольжение пальцев по одеялу.
All at once he started with a sharp shudder that could be seen to thrill the whole of his body, and jerked out the words,	Внезапно по всему его телу пробежала судорога.
"The graveyard--I--Oh! God."	– На кладбище... меня... Боже мой!.. – простонал он.
He said no more, but lay motionless, haggard and panting.	И смолк. Теперь он лежал неподвижно, глядя вокруг себя блуждающим взором, и ловил ртом воздух.
Time sped on, noon struck by the clock of a neighboring convent.	Время шло; на часах соседнего монастыря пробило двенадцать.
Duroy left the room to eat a mouthful or two.	Дюруа вышел в другую комнату перекусить.
He came back an hour later.	Вернулся он через час.
Madame Forestier refused to take anything.	Г-жа Форестье отказалась от еды.
The invalid had not stirred.	Больной не шевелился.
He still continued to draw his thin fingers along the sheet as though to pull it up over his face.	Только его костлявые пальцы по-прежнему находились в движении и точно пытались натянуть одеяло на лицо.
His wife was seated in an armchair at the foot of the bed.	Госпожа Форестье сидела в кресле у его ног.
Duroy took another beside her, and they waited in silence.	Дюруа сел в другое кресло, рядом с ней. Они молча ждали.
A nurse had come, sent in by the doctor, and was dozing near the window.	У окна дремала сиделка, присланная врачом.
Duroy himself was beginning to doze off when he felt that something was happening.	Дюруа тоже начал было засыпать, но вдруг ему что-то почудилось.
He opened his eyes just in time to see Forestier close his, like two lights dying out.	Он открыл глаза в ту самую минуту, когда глаза Форестье закрывались, погасая, точно огни.
A faint rattle stirred in the throat of the dying man, and two streaks of blood appeared at the corners of his mouth, and then flowed down into his shirt.	От легкой икоты голова умирающего запрокинулась, и вслед за тем две струйки крови показались в углах его рта, потом потекли на рубашку.
His hands ceased their hideous motion.	Кончилось отвратительное блуждание пальцев по одеялу.
He had ceased to breathe.	Он перестал дышать.
His wife understood this, and uttering a kind of shriek, she fell on her knees sobbing, with her face buried in the bed-clothes.	Госпожа Форестье поняла все. Вскрикнув, она упала на колени и, уткнувшись лицом в одеяло, заплакала навзрыд.
George, surprised and scared, mechanically made the sign of the cross.	Жорж, растерянный, оторопелый, машинально перекрестился.

The nurse awakened, drew near the bed.	Проснулась сиделка, подошла к кровати.
"It is all over," said she.	– Кончился, - сказала она.
Duroy, who was recovering his self-possession, murmured, with a sigh of relief:	К Дюруа вернулось его обычное спокойствие, и, облегченно вздохнув, он прошептал:
"It was sooner over than I thought for."	– Я думал, это дольше протянется.
When the first shock was over and the first tears shed, they had to busy themselves with all the cares and all the necessary steps a dead man exacts.	Не успел пройти первый столбняк, не успели высохнуть первые слезы, как уже начались заботы и хлопоты, неизбежно связанные с присутствием в доме покойника.
Duroy was running about till nightfall.	Дюруа бегал до поздней ночи.
He was very hungry when he got back.	Вернулся он голодный как волк.
Madame Forestier ate a little, and then they both installed themselves in the chamber of death to watch the body.	Вместе с ним немного поела и г-жа Форестье. После ужина оба перешли в комнату, где лежал покойник и где им предстояло провести всю ночь.
Two candles burned on the night-table beside a plate filled with holy water, in which lay a sprig of mimosa, for they had not been able to get the necessary twig of consecrated box.	Две свечи горели на ночном столике, около тарелки с водой, в которой плавала ветка мимозы, - традиционной ветки букса достать не удалось.
They were alone, the young man and the young wife, beside him who was no more.	Они сидели вдвоем, молодой человек и молодая женщина, возле того, кто уже не существовал более.
They sat without speaking, thinking and watching.	Молча, задумчиво смотрели они на него.
George, whom the darkness rendered uneasy in presence of the corpse, kept his eyes on this persistently.	Полумрак, обволакивавший труп Форестье, пугал Жоржа, но он упорно продолжал рассматривать его.
His eye and his mind were both attracted and fascinated by this fleshless visage, which the vacillating light caused to appear yet more hollow.	Дрожащее пламя свечи подчеркивало худобу этого высохшего лица, приковавшего к себе, приворожившего и мысль и взгляд Дюруа.
That was his friend Charles Forestier, who was chatting with him only the day before!	Вот он, Шарль Форестье, его друг, с которым он беседовал еще вчера!
What a strange and fearful thing was this end of a human being!	Как ужасна и непостижима эта полная гибель живого существа!
Oh! how he recalled the words of Norbert de Varenne haunted by the fear of death:	О, теперь у него все время звучали в ушах слова истерзанного страхом смерти Норбера де Варена:
"No one ever comes back."	"Никто оттуда не возвращается!"
Millions on millions would be born almost identical, with eyes, a nose, a mouth, a skull and a mind within it, without he who lay there on the bed ever reappearing again.	Народятся миллионы, миллиарды почти во всем подобных ему существ, у которых все будет, как у него: и глаза, и нос, и рот, и мыслящий череп, но тому, кто лежит сейчас на этой кровати, уже не воскреснуть вновь.
For some years he had lived, eaten, laughed, loved, hoped like all the world.	Столько-то лет он жил, как все люди, ел, смеялся, на что-то надеялся, кого-то любил.
And it was all over for him all over for ever.	А теперь все для него кончено, кончено навсегда.

Life; a few days, and then nothing.	Вот она, жизнь! Каких-нибудь несколько дней, а затем - пустота!
One is born, one grows up, one is happy, one waits, and then one dies.	Ты появляешься на свет, ты растешь, ты счастлив, ты чего-то ждешь, затем умираешь.
Farewell, man or woman, you will not return again to earth.	Кто бы ты ни был - мужчина ли, женщина ли, -прощай, ты уже не вернешься на землю! И все же каждый из нас несет в себе лихорадочную и неутолимую жажду бессмертия, каждый из нас представляет собой вселенную во вселенной, и каждый из нас истлевает весь, без остатка, чтобы стать удобрением для новых всходов.
Plants, beast, men, stars, worlds, all spring to life, and then die to be transformed anew.	Растения, животные, люди, звезды, миры - все зарождается и умирает для того, чтобы превратиться во что-то иное.
But never one of them comes back--insect, man, nor planet.	Но ни одно существо не возвращается назад -будь то насекомое, человек или планета!
A huge, confused, and crushing sense of terror weighed down the soul of Duroy, the terror of that boundless and inevitable annihilation destroying all existence.	Неизъяснимый, безмерный, гнетущий ужас камнем лежал на сердце Дюруа, - ужас перед этим неизбежным беспредельным небытием, без конца поглощающим все эти столь жалкие и столь быстротекущие жизни.
He already bowed his head before its menace.	Он уже склонял голову перед нависшей над ним угрозой.
He thought of the flies who live a few hours, the beasts who live a few days, the men who live a few years, the worlds which live a few centuries.	Он думал о насекомых, которые живут всего лишь несколько часов, о животных, которые живут всего лишь несколько дней, о людях, которые живут всего лишь несколько лет, о материках, которые существуют всего лишь несколько столетий.
What was the difference between one and the other?	Какая между ними разница?
A few more days' dawn that was all.	Разница в нескольких солнечных восходах -только и всего.
He turned away his eyes in order no longer to have the corpse before them.	Чтобы не смотреть на труп, он отвел глаза в сторону.
Madame Forestier, with bent head, seemed also absorbed in painful thoughts.	Г оспожа Форестье сидела, опустив голову, -казалось, ее тоже одолевали мрачные мысли.
Her fair hair showed so prettily with her pale face, that a feeling, sweet as the touch of hope flitted through the young fellow's breast.	Белокурые волосы так красиво оттеняли ее печальное лицо, что внутри у Дюруа шевельнулось какое-то сладкое чувство, словно в его сердце заронила свой луч надежда.
Why grieve when he had still so many years before him?	О чем горевать, когда вся жизнь еще впереди?
And he began to observe her.	Он стал смотреть на г-жу Форестье.
Lost in thought she did not notice him.	Погруженная в свои мысли, она не замечала его.

He said to himself, "That, though, is the only good thing in life, to love, to hold the woman one loves in one's arms. That is the limit of human happiness."	"Вот оно, единственное утешение в жизни -любовь! – говорил он себе. – Держать в объятиях любимую женщину - вот он, верх человеческого блаженства!"
What luck the dead man had had to meet such an intelligent and charming companion!	Какое счастье выпало на долю покойному - найти такую умную, обаятельную спутницу жизни!
How had they become acquainted?	Как они познакомились?
How ever had she agreed on her part to marry that poor and commonplace young fellow?	Как она согласилась выйти за этого малого, который не мог похвастаться ни умом, ни богатством?
How had she succeeded in making someone of him?	Как ей в конце концов удалось сделать из него человека?
Then he thought of all the hidden mysteries of people's lives.	У каждого свои тайны, решил он.
He remembered what had been whispered about the Count de Vaudrec, who had dowered and married her off it was said.	И тут ему пришли на память все эти толки о графе Водреке, который якобы дал ей приданое и выдал замуж.
What would she do now?	Что она будет делать теперь?
Whom would she marry?	Кого выберет себе в мужья?
A deputy, as Madame de Marelle fancied, or some young fellow with a future before him, a higher class Forestier?	Депутата, как думает г-жа де Марель, или молодого человека, подающего надежды, второго Форестье, только повыше сортом?
Had she any projects, any plans, any settled ideas?	Есть ли у нее уже теперь твердые намерения, замыслы, планы?
How he would have liked to know that.	Как бы хотелось ему все это знать!
But why this anxiety as to what she would do?	Но почему его так волнует ее судьба?
He asked himself this, and perceived that his uneasiness was due to one of those half-formed and secret ideas which one hides from even one's self, and only discovers when fathoming one's self to the very bottom.	Задав себе этот вопрос, он тут же почувствовал, что его беспокойство вызвано одним из тех неясных и тайных умыслов, которые мы скрываем даже от самих себя и которые мы обнаруживаем лишь после того, как пороемся в тайниках собственной души.
Yes, why should he not attempt this conquest himself?	Да, почему бы ему не попробовать покорить ее?
How strong and redoubtable he would be with her beside him!	В какую мощную и грозную силу вырос бы он при ее поддержке!
How quick, and far, and surely he would fly!	Как быстро, уверенно и как далеко шагнул бы он сразу!
And why should he not succeed too?	И почему бы ему не добиться успеха?
He felt that he pleased her, that she had for him more than mere sympathy; in fact, one of those affections which spring up between two kindred spirits and which partake as much of silent seduction as of a species of mute complicity.	Он чувствовал, что нравится ей, что она питает к нему больше, чем симпатию, - особого рода склонность, которая возникает у родственных натур и которую подогревает не только взаимное влечение, но и существующий между ними молчаливый заговор.

She knew him to be intelligent, resolute, and tenacious, she would have confidence in him.	Она знала, что он умен, решителен, цепок; он должен был внушать ей доверие.
Had she not sent for him under the present grave circumstances?	Не к нему ли обратилась она в трудную минуту?
And why had she summoned him?	И зачем она его вызвала?
Ought he not to see in this a kind of choice, a species of confession.	Не значит ли это, что она уже сделала для себя выбор, что она уже решила для себя что-то, в чем-то призналась ему?
If she had thought of him just at the moment she was about to become a widow, it was perhaps that she had thought of one who was again to become her companion and ally?	Не потому ли он пришел ей на память, что в ту самую минуту, когда ей предстояло овдоветь, она уже начала думать о том, кто будет теперь ее спутником жизни, ее союзником?
An impatient desire to know this, to question her, to learn her intentions, assailed him.	Ему не терпелось знать все, выпытать у нее все, проникнуть в ее сокровенные замыслы.
He would have to leave on the next day but one, as he could not remain alone with her in the house.	Послезавтра он должен уехать, ему неудобно оставаться в этом доме вдвоем с молодой женщиной.
So it was necessary to be quick, it was necessary before returning to Paris to become acquainted, cleverly and delicately, with her projects, and not to allow her to go back on them, to yield perhaps to the solicitations of another, and pledge herself irrevocably.	Значит, мешкать нельзя, надо еще до отъезда осторожно и деликатно выведать ее намерения, не допустить, чтобы она передумала, уступила домогательствам кого-то другого и, быть может, безвозвратно связала себя обещанием.
The silence in the room was intense, nothing was audible save the regular and metallic tick of the pendulum of the clock on the mantelpiece.	Глубокая тишина стояла в комнате: слышно было лишь металлическое мерное тиканье каминных часов.
He murmured: "You must be very tired?"	– Вы, наверно, очень устали? – спросил Дюруа.
She replied: "Yes; but I am, above all, overwhelmed."	– Да, - ответила она. – Не столько устала, сколько подавлена.
The sound of their own voices startled them, ringing strangely in this gloomy room, and they suddenly glanced at the dead man's face as though they expected to see it move on hearing them, as it had done some hours before.	Странно прозвучали их голоса в этой мрачной комнате, и они это почувствовали. Оба внезапно посмотрели на мертвеца, словно ожидая, что, как это бывало с Форестье раньше, всего несколько часов назад, он зашевелится и станет прислушиваться к их разговору.
Duroy resumed: "Oh! it is a heavy blow for you, and such a complete change in your existence, a shock to your heart and your whole life."	– Да, это страшный удар для вас, - снова заговорил Дюруа, - весь уклад жизни нарушен, все перевернуто вверх дном, и какое сильное душевное потрясение!
She gave a long sigh, without replying, and he continued, "It is so painful for a young woman to find herself alone as you will be."	Ответом ему был глубокий вздох. – Как тяжело должно быть молодой женщине остаться одной! – добавил он.
He paused, but she said nothing, and he again went on,	Она промолчала.
"At all events, you know the compact entered into between us.	– Во всяком случае, я прошу вас помнить наш уговор, - прошептал Дюруа.

You can make what use of me you will.	– Вы можете располагать мною, как вам заблагорассудится.
I belong to you."	Я в вашей власти.
She held out her hand, giving him at the same time one of those sweet, sad looks which stir us to the very marrow.	Госпожа Форестье бросила на него грустный и нежный взгляд, один из тех взглядов, которые переворачивают нам душу.
"Thank you, you are very kind," she said.	– Благодарю вас, вы добрый, прекрасный человек,- протягивая ему руку, сказала она.
"If I dared, and if I could do anything for you, I, too, should say,	– Если б я могла, если б я смела что-нибудь сделать для вас, я тоже сказала бы вам:
' You may count upon me.'"	"Рассчитывайте на меня".
He had taken the proffered hand and kept it clasped in his, with a burning desire to kiss it.	Он взял протянутую ему руку и, испытывая страстное желание поцеловать ее, задержал и стиснул в своей.
He made up his mind to this at last, and slowly raising it to his mouth, held the delicate skin, warm, slightly feverish and perfumed, to his lips for some time.	Затем, осмелев, медленно поднес ее к губам, и губы его ощутили прикосновение тонкой, горячей, вздрагивавшей надушенной кожи.
Then, when he felt that his friendly caress was on the point of becoming too prolonged, he let fall the little hand.	Почувствовав, что эта дружеская ласка становится чересчур продолжительной, он разжал пальцы.
It sank back gently onto the knee of its mistress, who said, gravely: "Yes, I shall be very lonely, but I shall strive to be brave."	И маленькая ручка г-жи Форестье вяло опустилась на ее колено. – Да, я теперь совсем одна, но я постараюсь быть твердой, - очень серьезно проговорила она.
He did not know how to give her to understand that he would be happy, very happy, to have her for his wife in his turn.	Он не знал, как ей намекнуть, что он был бы счастлив, счастлив вполне, если б она согласилась стать его женой.
Certainly he could not tell her so at that hour, in that place, before that corpse; yet he might, it seemed to him, hit upon one of those ambiguous, decorous, and complicated phrases which have a hidden meaning under their words, and which express all one wants to by their studied reticence.	Разумеется, он не может заговорить с ней об этом сейчас, в комнате, где лежит покойник. Впрочем, пожалуй, можно было бы придумать какую-нибудь многозначительную, учтивую, хитросплетенную фразу, состоящую из слов, которые лишь намекают на глубоко запрятанный в ней смысл, изобилующую строго обдуманными фигурами умолчания, способными выразить все, что угодно.
But the corpse incommoded him, the stiffened corpse stretched out before them, and which he felt between them.	Но у Дюруа было такое чувство, точно этот труп, окоченелый труп, лежит не перед ними, а между ними, и это его стесняло.
For some time past, too, he fancied he detected in the close atmosphere of the room a suspicious odor, a foetid breath exhaling from the decomposing chest, the first whiff of carrion which the dead lying on their bed throw out to the relatives watching them, and with which they soon fill the hollow of their coffin.	Кроме того, в спертом воздухе комнаты ему уже некоторое время чудился смрад, зловонное дыхание этой разлагающейся груди, запах падали, которым бедный мертвец обдает, еще лежа в постели, бодрствующих родственников, ужасный запах, которым он потом наполняет свой тесный гроб.
"Cannot we open the window a little?" said Duroy.	– Нельзя ли открыть окно? – спросил Дюруа.

"It seems to me that the air is tainted."	– По-моему, здесь тяжелый воздух.
"Yes," she replied,	– Конечно, - ответила она.
"I have just noticed it, too."	– Мне тоже так показалось.
He went to the window and opened it.	Он отворил окно.
All the perfumed freshness of night flowed in, agitating the flame of the two lighted candles beside the bed.	В комнате сразу повеяло благоуханной ночной прохладой, всколыхнувшей пламя свечей.
The moon was shedding, as on the former evening, her full mellow light upon the white walls of the villas and the broad glittering expanse of the sea.	Луна, как и в прошлый вечер, щедро изливала свой тихий свет на белые стены вилл, на широкую сверкающую водную гладь.
Duroy, drawing in the air to the full depth of his lungs, felt himself suddenly seized with hope, and, as it were buoyed up by the approach of happiness.	Дюруа дышал полной грудью, в душу к нему словно хлынул поток надежд, трепетная близость счастья словно отрывала его от земли.
He turned round, saying: "Come and get a little fresh air.	– Подышите свежим воздухом, - сказал он, обернувшись.
It is delightful."	– Ночь дивная.
She came quietly, and leant on the window-sill beside him.	Г оспожа Форестье спокойно подошла к окну, стала рядом с ним и облокотилась на подоконник.
Then he murmured in a low tone: "Listen to me, and try to understand what I want to tell you.	– Выслушайте меня, - шепотом заговорил он, - я хочу, чтобы вы меня правильно поняли.
Above all, do not be indignant at my speaking to you of such a matter at such a moment, for I shall leave you the day after to-morrow, and when you return to Paris it may be too late.	Г лавное, не сердитесь на то, что я в такой момент говорю о подобных вещах, но ведь я послезавтра уезжаю, а когда вы вернетесь в Париж, быть может, будет уже поздно.
I am only a poor devil without fortune, and with a position yet to make, as you know.	Так вот... Я бедняк, у меня нет ни гроша за душой и пока еще никакого определенного положения, это вам известно.
But I have a firm will, some brains I believe, and I am well on the right track.	Но у меня есть воля, мне кажется, я не глуп и стою на верном пути.
With a man who has made his position, one knows what one gets; with one who is starting, one never knows where he may finish.	Человек, достигший своей цели, весь налицо. О человеке, только еще начинающем жить, трудно сказать, что из него выйдет.
So much the worse, or so much the better.	В этом есть своя дурная и своя хорошая сторона.
In short, I told you one day at your house that my brightest dream would have been to have married a woman like you.	Короче, я как-то сказал вам, когда был у вас, что моя заветная мечта - жениться на такой женщине, как вы.
I repeat this wish to you now.	Теперь я повторяю то, что сказал тогда.
Do not answer, let me continue.	Не отвечайте мне пока ничего. Выслушайте меня до конца.
It is not a proposal I am making to you.	Я не делаю вам сейчас предложения.
The time and place would render that odious.	В таком месте и в такую минуту это было бы отвратительно.

I wish only not to leave you ignorant that you can make me happy with a word; that you can make me either a friend and brother, or a husband, at your will; that my heart and myself are yours.	Мне важно, чтобы вы знали, что одно ваше слово может меня осчастливить, что вы можете сделать меня, хотите - ближайшим своим другом, хотите -мужем, как вам будет угодно, что мое сердце и вся моя жизнь принадлежат вам.
I do not want you to answer me now. I do not want us to speak any more about the matter here.	Я не хочу, чтобы вы мне отвечали сейчас, я не хочу вести этот разговор в такой обстановке.
When we meet again in Paris you will let me know what you have resolved upon.	Когда мы встретимся в Париже, вы мне дадите понять, как вы решили.
Until then, not a word. Is it not so?"	А до тех пор - ни слова, согласны?
He had uttered all this without looking at her, as though scattering his words abroad in the night before him.	Все это он проговорил, не глядя на нее, точно роняя слова в раскинувшуюся перед ним ночь.
She seemed not to have heard them, so motionless had she remained, looking also straight before her with a fixed and vague stare at the vast landscape lit up by the moon.	Она, казалось, не слушала, - так неподвижно она стояла, тоже глядя прямо перед собой, устремив рассеянный и вместе с тем пристальный взгляд в широкую даль, освещенную бледной луной.
They remained for some time side by side, elbow touching elbow, silent and reflecting.	Они еще долго стояли рядом, касаясь друг друга локтями, задумчивые и молчаливые.
Then she murmured: "It is rather cold," and turning round, returned towards the bed.	– Становится свежо, - наконец прошептала она и отошла к кровати.
He followed her.	Дюруа последовал за ней.
When he drew near he recognized that Forestier's body was really beginning to smell, and drew his chair to a distance, for he could not have stood this odor of putrefaction long.	Убедившись, что от трупа действительно идет запах, он отодвинул кресло: он все равно не вынес бы долго этого зловония.
He said: "He must be put in a coffin the first thing in the morning."	– Утром надо будет положить его в гроб, - заметил он.
"Yes, yes, it is arranged," she replied. "The undertaker will be here at eight o'clock."	– Да, да, я уже распорядилась, столяр придет к восьми.
Duroy having sighed out the words, "Poor fellow," she, too, gave a long sigh of heartrending resignation.	– Бедняга! – со вздохом сказал Дюруа. У нее тоже вырвался вздох - тяжелый вздох унылой покорности.
They did not look at the body so often now, already accustomed to the idea of it, and beginning to mentally consent to the decease which but a short time back had shocked and angered them--them who were mortals, too.	Теперь они реже смотрели на него; оба такие же смертные, как и он, они свыкались с мыслью о смерти, в глубине души примиряясь с уходом в небытие, с тем, что еще совсем недавно волновало и возмущало их.
They no longer spoke, continuing to keep watch in befitting fashion without going to sleep.	Молча сидели они, из приличия стараясь не засыпать.
But towards midnight Duroy dozed off the first.	Но около полуночи Дюруа заснул первый.
When he woke up he saw that Madame Forestier was also slumbering, and having shifted to a more comfortable position, he reclosed his eyes, growling:	А когда проснулся, то увидел, что г-жа Форестье тоже дремлет, и, устроившись поудобнее, снова закрыл глаза.
"Confound it all, it is more comfortable between the sheets all the same."	– Черт возьми, куда лучше в своей постели! – проворчал он.

A sudden noise made him start up.	Его разбудил какой-то стук.
The nurse was entering the room.	Вошла сиделка.
It was broad daylight.	Было уже совсем светло.
The young wife in the armchair in front of him seemed as surprised as himself.	Г-жа Форестье сидела против него; спросонья она тоже, видимо, не сразу пришла в себя.
She was somewhat pale, but still pretty, fresh-looking, and nice, in spite of this night passed in a chair.	Она была немного бледна, но все так же мила, хороша собой, все так же молодо выглядела, -ночь, проведенная в кресле, не отразилась на ней.
Then, having glanced at the corpse, Duroy started and exclaimed:	Дюруа посмотрел на труп и вздрогнул.
"Oh, his beard!"	– Смотрите! Борода! – вскрикнул он.
The beard had grown in a few hours on this decomposing flesh as much as it would have in several days on a living face.	За несколько часов это разлагавшееся лицо обросло бородой так, как живой человек не обрастет и за несколько дней.
And they stood scared by this life continuing in death, as though in presence of some fearful prodigy, some supernatural threat of resurrection, one of these startling and abnormal events which upset and confound the mind.	И они оба оцепенели при виде жизни, еще сохранявшейся в мертвеце, словно это было некое страшное чудо, сверхъестественная угроза воскресения, нечто ненормальное, пугающее, нечто такое, что ошеломляет, что сводит с ума.
They both went and lay down until eleven o'clock.	До одиннадцати оба отдыхали.
Then they placed Charles in his coffin, and at once felt relieved and soothed.	Затем Шарля положили в гроб, и на душе у обоих стало легче, спокойнее.
They had sat down face to face at lunch with an aroused desire to speak of the livelier and more consolatory matters, to return to the things of life again, since they had done with the dead.	Сидя за завтраком друг против друга, они испытывали желание говорить о чем-нибудь веселом, отрадном: со смертью было покончено, и они стремились вернуться к жизни.
Through the wide-open window the soft warmth of spring flowed in, bearing the perfumed breath of the bed of pinks in bloom before the door.	В распахнутое окно вместе с теплым и нежным дуновением весны вливался аромат цветущей гвоздики, что росла перед домом на клумбе.
Madame Forestier suggested a stroll in the garden to Duroy, and they began to walk slowly round the little lawn, inhaling with pleasure the balmy air, laden with the scent of pine and eucalyptus.	Госпожа Форестье предложила Дюруа пройтись по саду, и они медленно стали ходить вокруг зеленой лужайки, с наслаждением вдыхая прогретый воздух, полный запахов пихты и эвкалипта.
Suddenly she began to speak, without turning her head towards him, as he had done during the night upstairs. She uttered her words slowly, in a low and serious voice. "Look here, my dear friend, I have deeply reflected already on what you proposed to me, and I do not want you to go away without an answer.	– Послушайте, дорогой друг, я уже... обдумала... то, что вы мне предлагали, - не поворачивая к нему головы, точь-в-точь так же, как говорил он ночью, там, наверху, негромко, раздельно и веско начала г-жа Форестье. – И я не хочу, чтобы вы уехали, не услышав от меня в ответ ни слова.
Besides, I am neither going to say yes nor no.	Впрочем, я не скажу ни да, ни нет.
We will wait, we will see, we will know one another better.	Подождем, посмотрим, поближе узнаем друг друга.
Reflect, too, on your side. Do not give way to impulse.	Вы тоже подумайте хорошенько. Вы увлеклись, -не придавайте этому серьезного значения.