Милый друг - английский и русский параллельные тексты

Мопассан Ги Де

But she rose gravely, bowed ceremoniously like a grown-up person, and withdrew with dignity.	Но она с важным видом встала, церемонно, как взрослая, поздоровалась и с достоинством удалилась.
She had so much the bearing of an insulted woman that he remained in surprise.	Она держала себя как оскорбленная женщина, и это его поразило.
Her mother came in, and he took and kissed her hands.	Вошла мать. Дю Руа поцеловал ей руки.
"How I have thought of you," said he.	– Как часто я думал о вас! – сказал он.
"And I," she replied.	– А я - о вас, - призналась Клотильда.
They sat down and smiled at one another, looking into each other's eyes with a longing to kiss.	Они сели. Оба улыбались, глядя друг другу в глаза, обоим хотелось поцеловаться.
"My dear little Clo, I do love you."	– Моя дорогая, маленькая Кло, я люблю вас.
"I love you, too."	– А я - тебя.
"Then--then--you have not been so very angry with me?"	– Значит... значит... ты на меня не очень сердилась?
"Yes, and no. It hurt me a great deal, but I understood your reasons, and said to myself,	– И да и нет... Мне было больно, а потом я поняла, что ты прав, и сказала себе:
'He will come back to me some fine day or other.'"	"Ничего! Не сегодня-завтра он ко мне вернется".
"I dared not come back. I asked myself how I should be received.	– Я боялся к тебе идти, я не знал, как ты меня примешь.
I did not dare, but I dearly wanted to.	Я боялся, но мне страшно хотелось прийти.
By the way, tell me what is the matter with Laurine.	Кстати, скажи, пожалуйста, что с Лориной?
She scarcely said good-morning to me, and went out looking furious."	Она едва поздоровалась и с возмущенным видом ушла.
"I do not know.	– Не знаю.
But we cannot speak of you to her since your marriage.	Но с тех пор, как ты женился, с ней нельзя говорить о тебе.
I really believe she is jealous."	Право, мне кажется, что она ревнует.
"Nonsense."	– Не может быть!
"It is so, dear.	– Уверяю тебя, дорогой.
She no longer calls you Pretty-boy, but Monsieur Forestier."	Она уже не называет тебя Милым другом, теперь она зовет тебя "господин Форестье".
Du Roy reddened, and then drawing close to her said: "Kiss me."	Дю Руа покраснел. – Дай мне губы, -придвинувшись к Клотильде, сказал он.
She did so.	Она исполнила его желание.
"Where can we meet again?" said he.	– Где бы нам встретиться? – спросил он.
"Rue de Constantinople."	– Да... на Константинопольской.
"Ah! the rooms are not let, then?"	– Как!.. Разве квартира еще не сдана?
"No, I kept them on."	– Нет... Я ее оставила за собой!
"You kept them on?"	– Оставила за собой?

"Yes, I thought you would come back again."	– Да, я надеялась, что ты ко мне вернешься.
A gush of joyful pride swelled his bosom.	Ему стало тесно в груди от внезапно наполнившей его горделивой радости.
She loved him then, this woman, with a real, deep, constant love.	Значит, эта женщина любит его, значит, это настоящее, неизменное, глубокое чувство.
He murmured, "I love you," and then inquired, "Is your husband quite well?"	– Я тебя обожаю, - прошептал он и, помолчав, спросил: - Как поживает твой муж?
"Yes, very well.	– Отлично.
He has been spending a month at home, and was off again the day before yesterday."	Он пробыл здесь месяц и только третьего дня уехал.
Du Roy could not help laughing.	Дю Руа не мог удержаться от смеха:
"How lucky," said he.	– Как это кстати!
She replied simply: "Yes, it is very lucky.	– Да, очень кстати! – простодушно заметила Клотильда.
But, all the same, he is not troublesome when he is here.	– Впрочем, его присутствие меня не стесняет.
You know that."	Ты же знаешь.
"That is true.	– Да, это верно.
Besides, he is a very nice fellow."	В сущности, он прекрасный человек.
"And you," she asked, "how do you like your new life?"	– Ну, а ты? Как тебе нравится твоя новая жизнь? – спросила она.
"Not much one way or the other.	– Так себе.
My wife is a companion, a partner."	Моя жена - подруга, союзница.
"Nothing more?"	– И только?
"Nothing more. As to the heart--"	– И только... А сердце...
"I understand.	– Понимаю.
She is pretty, though."	Но она мила.
"Yes, but I do not put myself out about her."	– Да, но она меня не волнует.
He drew closer to Clotilde, and whispered. "When shall we see one another again?"	Когда же мы увидимся? – еще ближе придвинувшись к Клотильде, прошептал он.
"To-morrow, if you like."	– Ну хоть... завтра... если хочешь?
"Yes, to-morrow at two o'clock."	– Хорошо. Завтра в два часа?
"Two o'clock."	– В два часа.
He rose to take leave, and then stammered, with some embarrassment:	Он встал и, уже собираясь уходить, смущенно заговорил:
"You know I shall take on the rooms in the Rue de Constantinople myself.	– Знаешь что, квартиру на Константинопольской я хочу перевести на свое имя.
I mean it.	Непременно.

A nice thing for the rent to be paid by you."	Недоставало еще, чтобы ты и теперь за меня платила!
It was she who kissed his hands adoringly, murmuring:	В приливе нежности Клотильда поцеловала ему руки.
"Do as you like.	– Делай как знаешь, - прошептала она.
It is enough for me to have kept them for us to meet again there."	– С меня довольно, что я ее сохранила и что мы можем там видеться.
Du Roy went away, his soul filled with satisfaction.	С чувством полного удовлетворения Дю Руа удалился.
As he passed by a photographer's, the portrait of a tall woman with large eyes reminded him of Madame Walter.	Проходя мимо витрины фотографа, он увидел портрет полной женщины с большими глазами, и эта женщина напомнила ему г-жу Вальтер.
"All the same," he said to himself, "she must be still worth looking at.	"Ничего, - сказал он себе, - с ней еще можно иметь дело.
How is it that I never noticed it?	Как это я до сих пор не обратил на нее внимания!
I want to see how she will receive me on Thursday?"	Интересно знать, с каким лицом встретит она меня в четверг?"
He rubbed his hands as he walked along with secret pleasure, the pleasure of success in every shape, the egotistical joy of the clever man who is successful, the subtle pleasure made up of flattered vanity and satisfied sensuality conferred by woman's affection.	Он шел, потирая руки от радости - радости, охватившей все его существо, радости при мысли о том, что ему всюду сопутствует удача, эгоистической радости ловкого и преуспевающего мужчины, испытывая сложное и приятное ощущение польщенного самолюбия и утоленной чувственности - ощущение, вызываемое успехом у женщин.
On the Thursday he said to Madeleine:	В четверг он спросил Мадлену:
"Are you not coming to the assault-at-arms at Rival's?"	– Ты не пойдешь на турнир к Ривалю?
"No.	– О нет.
It would not interest me. I shall go to the Chamber of Deputies."	Меня туда совсем не тянет, я пойду в палату депутатов.
He went to call for Madame Walter in an open landau, for the weather was delightful.	Погода была великолепная, и Дю Руа заехал за г-жой Вальтер в открытом экипаже.
He experienced a surprise on seeing her, so handsome and young-looking did he find her.	Увидев ее, он замер от удивления, - такой молодой и красивой показалась она ему.
She wore a light-colored dress, the somewhat open bodice of which allowed the fullness of her bosom to be divined beneath the blonde lace.	Сквозь белые кружева, которыми был отделан корсаж ее светлого с небольшим вырезом платья, проглядывала пышная, высокая грудь.
She had never seemed to him so well-looking.	Он никогда не думал, что она может быть такой моложавой.
He thought her really desirable.	Он нашел, что она и в самом деле весьма соблазнительна.

She wore her calm and ladylike manner, a certain matronly bearing that caused her to pass almost unnoticed before the eyes of gallants.	Но во всем ее облике - облике томной, благовоспитанной дамы, добродетельной матери -было нечто такое, что не привлекало к ней нескромного взора мужчин.
She scarcely spoke besides, save on well-known, suitable, and respectable topics, her ideas being proper, methodical, well ordered, and void of all extravagance.	К тому же, обладая ясным, здравым и трезвым умом, застрахованным от крайностей, она взвешивала каждое свое слово и говорила лишь о том, что всем было давно известно и никого не могло задеть.
Her daughter, Susan, in pink, looked like a newly-varnished Watteau, while her elder sister seemed the governess entrusted with the care of this pretty doll of a girl.	Сюзанна, вся в розовом, напоминала только что покрытую лаком картину Ватто, а ее сестра Роза походила на гувернантку, приставленную к этой прелестной куколке.
Before Rival's door a line of carriages were drawn up.	Перед домом Риваля уже вытянулись в ряд экипажи.
Du Roy offered Madame Walter his arm, and they went in.	Дю Руа предложил своей спутнице руку, и они вошли.
The assault-at-arms was given under the patronage of the wives of all the senators and deputies connected with the _Vie Francaise_, for the benefit of the orphans of the Sixth Arrondissement of Paris.	Это был турнир в пользу сирот Шестого парижского округа, и в его устройстве принимали участие в качестве дам-патронесс жены сенаторов и депутатов, связанных с "Французской жизнью".
Madame Walter had promised to come with her daughters, while refusing the position of lady patroness, for she only aided with her name works undertaken by the clergy. Not that she was very devout, but her marriage with a Jew obliged her, in her own opinion, to observe a certain religious attitude, and the gathering organized by the journalist had a species of Republican import that might be construed as anti-clerical.	Госпожа Вальтер обещала приехать с дочерьми, но от звания дамы-патронессы отказалась: ее благотворительность не выходила за рамки, предусмотренные духовенством, и не потому, чтобы она была очень набожна, а потому, что брак с иудеем, по ее мнению, обязывал ее к известного рода религиозности, тогда как празднество, затеянное журналистом, принимало республиканскую окраску и могло произвести впечатление чего-то антиклерикального.
In papers of every shade of opinion, during the past three weeks, paragraphs had appeared such as:	Уже за три недели до турнира в газетах всех направлений можно было прочитать:
"Our eminent colleague, Jacques Rival, has conceived the idea, as ingenious as it is generous, of organizing for the benefit of the orphans of the Sixth Arrondissement of Paris a grand assault-at-arms in the pretty fencing-room attached to his apartments.	"У нашего уважаемого коллеги Жака Риваля возникла столь же блестящая, сколь и благородная идея устроить в своей холостой квартире, при которой имеется прекрасный фехтовальный зал, большой турнир в пользу сирот Шестого парижского округа.
The invitations will be sent out by Mesdames Laloigue, Remontel, and Rissolin, wives of the senators bearing these names, and by Mesdames Laroche-Mathieu, Percerol, and Firmin, wives of the well-known deputies.	Приглашения рассылаются супругами сенаторов: г-жами Лалуань, Ремонтель и Рисолен и супругами известных депутатов: г-жами Ларош-Матье, Персероль и Фирмен.
A collection will take place during the interval, and the amount will at once be placed in the hands of the mayor of the Sixth Arrondissement, or of his representative."	Сбор пожертвований состоится в антракте, после чего вся сумма будет немедленно вручена мэру Шестого округа или же его заместителю".
It was a gigantic advertisement that the clever journalist had devised to his own advantage.	Это была грандиозная реклама, в корыстных целях изобретенная ловким журналистом.

Jacques Rival received all-comers in the hall of his dwelling, where a refreshment buffet had been fitted up, the cost of which was to be deducted from the receipts.	Жак Риваль встречал гостей у входа в свою квартиру, где был устроен буфет, - расходы на него должны были быть покрыты из валового сбора.
He indicated with an amiable gesture the little staircase leading to the cellar, saying:	Просительным жестом указывал он на узкую лестницу, по которой надо было спуститься в подвал, где находился фехтовальный зал и тир.
"Downstairs, ladies, downstairs; the assault will take place in the basement."	– Вниз, сударыни, пожалуйте вниз. Турнир будет происходить в подземном зале.
He darted forward to meet the wife of the manager, and then shaking Du Roy by the hand, said:	Увидев жену своего издателя, он бросился к ней навстречу. Затем пожал руку Дю Руа.
"How are you, Pretty-boy?"	– Здравствуйте, Милый друг.
His friend was surprised, and exclaimed:	Тот был удивлен.
"Who told you that--"	– Кто вам сказал, что...
Rival interrupted him with:	Риваль не дал ему договорить:
"Madame Walter, here, who thinks the nickname a very nice one."	– Госпожа Вальтер, - ей очень нравится это прозвище.
Madame Walter blushed, saying:	Госпожа Вальтер покраснела.
"Yes, I will admit that, if I knew you better, I would do like little Laurine and call you Pretty-boy, too.	– Да, признаюсь, если б мы с вами познакомились поближе, то я, как маленькая Лорина, называла бы вас Милым другом.
The name suits you very well."	Это к вам очень подходит.
Du Roy laughed, as he replied:	Дю Руа засмеялся.
"But I beg of you, madame, to do so."	– Сделайте одолжение, сударыня, прошу вас.
She had lowered her eyes, and remarked:	Она опустила глаза.
"No.	– Нет.
We are not sufficiently intimate."	Мы недостаточно близки для этого.
He murmured: "Will you allow me the hope that we shall be more so?"	– Могу ли я надеяться, что со временем мы станем ближе? – спросил он вполголоса.
"Well, we will see then," said she.	– Будущее покажет, - ответила она.
He drew on one side to let her precede him at the beginning of the narrow stairs lit by a gas jet.	Пропустив ее вперед, он начал спускаться по узким ступенькам, освещенным газовым рожком.
The abrupt transition from daylight to this yellow gleam had something depressing about it.	Что-то зловещее было в резком переходе от дневного света к желтому пламени газа.
A cellar-like odor rose up this winding staircase, a smell of damp heat and of moldy walls wiped down for the occasion, and also whiffs of incense recalling sacred offices and feminine emanations of vervain, orris root, and violets.	Уже на этой винтовой лестнице пахло погребом, влажным теплом, сыростью, которая пропитывала вытертые ради такого случая стены, веяло церковным запахом ладана и ароматом женских духов - ириса, вербены, фиалки.
A loud murmur of voices and the quivering thrill of an agitated crowd could also be heard down this hole.	Из ямы долетал мощный гул толпы, дрожавшей от нетерпения.

The entire cellar was lit up by wreaths of gas jets and Chinese lanterns hidden in the foliage, masking the walls of stone.	Подвал был весь иллюминован гирляндами газовых рожков и венецианскими фонарями, которые прятались в зелени, маскировавшей каменные, покрытые плесенью стены.
Nothing could be seen but green boughs.	Всюду, куда ни посмотришь, - ветки.
The ceiling was ornamented with ferns, the ground hidden by flowers and leaves.	Потолок был украшен папоротником, пол устлан цветами и листьями.
This was thought charming, and a delightful triumph of imagination.	Публика была в восторге от этого убранства, свидетельствовавшего, по ее мнению, о необыкновенной изобретательности устроителей.
In the small cellar, at the end, was a platform for the fencers, between two rows of chairs for the judges.	В глубине, в маленьком смежном подвальном помещении, возвышалась эстрада, по обеим сторонам которой тянулись два ряда стульев, предназначенных для жюри.
In the remaining space the front seats, ranged by tens to the right and to the left, would accommodate about two hundred people.	На скамьях для публики, расставленных справа и слева, по десяти в каждом ряду, могло разместиться около двухсот человек.
Four hundred had been invited.	Приглашено же было четыреста.
In front of the platform young fellows in fencing costume, with long limbs, erect figures, and moustaches curled up at the ends, were already showing themselves off to the spectators.	Подле эстрады молодые люди в фехтовальных костюмах, длиннорукие, долговязые, поджарые, закрутив усы и выпятив грудь, уже рисовались перед публикой.
People were pointing them out as notabilities of the art, professionals, and amateurs.	Зрители называли их по фамилии, показывали друг другу любителей и профессионалов, прославленных мастеров фехтовального искусства.
Around them were chatting old and young gentlemen in frock coats, who bore a family resemblance to the fencers in fighting array.	Мужчины в сюртуках, старые и молодые, являвшие некое фамильное сходство с фехтовальщиками в специальных костюмах, стоя вокруг них, вели между собой беседу.
They were also seeking to be seen, recognized, and spoken of, being masters of the sword out of uniform, experts on foil play.	Штатские рыцари и знатоки рапиры, они тоже добивались, чтобы их заметили, узнали, назвали по фамилии.
Almost all the seats were occupied by ladies, who kept up a loud rustling of garments and a continuous murmur of voices.	Дамы, занявшие почти все скамьи, наполняли зал громким шепотом и шелестом платьев.
They were fanning themselves as though at a theater, for it was already as hot as an oven in this leafy grotto.	В этом густолиственном гроте уже нечем было дышать, и они, точно в театре, обмахивались веерами.
A joker kept crying from time to time: "Orgeat, lemonade, beer."	– Оршад! Лимонад! Пиво! – время от времени выкрикивал какой-то остряк.
Madame Walter and her daughters reached the seats reserved for them in the front row.	Госпожа Вальтер и ее дочери пробрались к первому ряду, где для них были оставлены места.
Du Roy, having installed them there, was about to quit them, saying:	Дю Руа усадил их и, намереваясь уйти, шепнул:
"I am obliged to leave you; we men must not collar the seats."	– Я вынужден покинуть вас, - мужчинам не разрешается занимать места на скамьях.

But Madame Walter remarked, in a hesitating tone: "I should very much like to have you with us all the same.	– Мне бы все-таки очень хотелось, чтобы вы остались, - нерешительно заметила г-жа Вальтер.
You can tell me the names of the fencers.	– Вы бы называли мне участников турнира.
Come, if you stand close to the end of the seat you will not be in anyone's way."	Может быть, вы станете у края скамейки, здесь вы никому не будете мешать.
She looked at him with her large mild eyes, and persisted, saying:	Она смотрела на него своими большими кроткими глазами.
"Come, stay with us, Monsieur--Pretty-boy.	– Право, оставайтесь с нами, господин... господин Милый друг, - настаивала она.
We have need of you."	Вы нам необходимы.
He replied: "I will obey with pleasure, madame."	– Слушаюсь, сударыня... с удовольствием, - сказал Жорж.
On all sides could be heard the remark:	Со всех сторон слышалось:
"It is very funny, this cellar; very pretty, too."	– Здесь очень занятно, в этом подвале, очень, очень мило.
George knew it well, this vault.	Жоржу был хорошо знаком этот сводчатый зал.
He recalled the morning he had passed there on the eve of his duel, alone in front of the little white carton target that had glared at him from the depths of the inner cellar like a huge and terrible eye.	Ему живо вспомнилось утро накануне дуэли, которое он провел здесь в полном одиночестве, перед белым картонным кружком, смотревшим на него из глубины второго подвала, будто огромный и страшный глаз.
The voice of Jacques Rival sounded from the staircase: "Just about to begin, ladies."	– Сейчас начинаем, сударыни, - раздался голос спускавшегося по лестнице Жака Риваля.
And six gentlemen, in very tight-fitting clothes, to set off their chests, mounted the platform, and took their seats on the chairs reserved for the judges.	И в ту же минуту шестеро мужчин в сюртуках, плотно облегавших и четко обрисовывавших фигуру, взошли на эстраду и сели на стулья, предназначенные для жюри.
Their names flew about.	Их имена облетели зал.
General de Reynaldi, the president, a short man, with heavy moustaches; the painter, Jos?phin Roudet, a tall, ball-headed man, with a long beard; Matth?o de Ujar, Simon Ramoncel, Pierre de Carvin, three fashionable-looking young fellows; and Gaspard Merleron, a master.	Это были: генерал де Рейнальди, председатель жюри, маленький человек с большими усами; художник Жозефен Руде, высокий, лысый, с длинной бородой; Матео де Южар, Симон Рамонсель и Пьер де Карвен, все трое статные юноши, и признанный мастер Гаспар Мерлерон.
Two placards were hung up on the two sides of the vault.	Справа и слева от эстрады вывесили два плаката.
That on the right was inscribed	На одном было написано:
"M. Cr?vecoeur," and that on the left	"Г-н Кревкер", на другом:
"M. Plumeau."	"Г-н Плюмо".
They were two professors, two good second-class masters.	Это были два мастера, два настоящих мастера второй категории.

They made their appearance, both sparely built, with military air and somewhat stiff movements.	Оба сухопарые, по военному подтянутые и чересчур резкие в движениях, они поднялись на эстраду.
Having gone through the salute with automatic action, they began to attack one another, resembling in their white costumes of leather and duck, two soldier pierrots fighting for fun.	Как автоматы, отсалютовали они друг другу и начали вести нападение, - костюм из полотна и белой кожи придавал им сходство с балаганными солдатиками, потешающими народ.
From time to time the word	По временам слышалось слово:
"Touched" was heard, and the six judges nodded with the air of connoisseurs.	"Задел!" - после чего шестеро судей с видом знатоков утвердительно кивали головами.
The public saw nothing but two living marionettes moving about and extending their arms; they understood nothing, but they were satisfied.	Публика не видела ничего, кроме двух живых марионеток, с вытянутою рукой носившихся по эстраде; она ничего не понимала, но была довольна.
These two men seemed to them, however, not over graceful, and vaguely ridiculous.	Все же она находила, что эти два манекена недостаточно изящны и что в них есть даже что-то комичное.
They reminded them of the wooden wrestlers sold on the boulevards at the New Year's Fair.	Невольно приходили на память деревянные борцы, которых под Новый год продают на бульварах.
The first couple of fencers were succeeded by Monsieur Planton and Monsieur Carapin, a civilian master and a military one.	Первых двух фехтовальщиков сменили г. г. Карапен и Плантон - военный и штатский.
Monsieur Planton was very little, and Monsieur Carapin immensely stout.	Мэтр Плантон был очень мал ростом, мэтр Карапен - очень толст.
One would have thought that the first thrust would have reduced his volume like that of a balloon.	Казалось, что от первого же удара рапиры этот пузырь лопнет, как резиновый слон, из которого выпустили воздух.
People laughed.	В публике послышался смех.
Monsieur Planton skipped about like a monkey: Monsieur Carapin, only moved his arm, the rest of his frame being paralyzed by fat.	Г-н Плантон прыгал, как обезьяна. Г-н Карапен шевелил только рукой, - двигать всем корпусом ему мешала толщина.
He lunged every five minutes with such heaviness and such effort that it seemed to need the most energetic resolution on his part to accomplish it, and then had great difficulty in recovering himself.	Через каждые пять минут он так медленно и с такими усилиями делал выпад, словно принимал какое-то чрезвычайно важное решение. Всякий раз после этого он с большим трудом выпрямлялся.
The connoisseurs pronounced his play very steady and close, and the confiding public appreciated it as such.	Знатоки уверяли, что у него очень сдержанный и уверенный стиль игры. Доверчивая публика соглашалась.
Then came Monsieur Porion and Monsieur Lapalme, a master and an amateur, who gave way to exaggerated gymnastics; charging furiously at one another, obliging the judges to scuttle off with their chairs, crossing and re-crossing from one end of the platform to the other, one advancing and the other retreating, with vigorous and comic leaps and bounds.	Затем появились г. г. Порьон и Лапальм -профессионал и любитель, и началась какая-то дикая гимнастика: они стремительно налетали друг на друга, всякий раз вынуждая судей схватывать стулья и бросаться в сторону, и перебегали с одного конца эстрады на другой, причем один нападал, а другой отступал, высоко и уморительно подпрыгивая.

They indulged in little jumps backwards that made the ladies laugh, and long springs forward that caused them some emotion.	Их маленькие прыжки назад смешили дам, зато их порывистые скачки вперед вызывали даже некоторое волнение.
This galloping assault was aptly criticized by some young rascal, who sang out:	Какому-то нахалу эти гимнастические упражнения дали повод заменить:
"Don't burst yourselves over it; it is a time job!"	– Что вы так стараетесь, - ведь платят-то по часам!
The spectators, shocked at this want of taste, cried "Ssh!"	Публика зашикала, - ее возмутила эта бестактность.
The judgment of the experts was passed around. The fencers had shown much vigor, and played somewhat loosely.	Мнение экспертов передавалось из уст в уста: фехтовальщики проявили большой темперамент, но порой им недоставало находчивости.
The first half of the entertainment was concluded by a very fine bout between Jacques Rival and the celebrated Belgian professor, Lebegue.	Первое отделение закончилось блестящим поединком между Жаком Ривалем и известным бельгийским мастером Лебегом.
Rival greatly pleased the ladies.	Риваль очень понравился дамам.
He was really a handsome fellow, well made, supple, agile, and more graceful than any of those who had preceded him.	Он и в самом деле был красивый малый, хорошо сложенный, увертливый, ловкий, более грациозный, чем его предшественники.
He brought, even into his way of standing on guard and lunging, a certain fashionable elegance which pleased people, and contrasted with the energetic, but more commonplace style of his adversary.	Его манера обороняться и нападать, отличавшаяся каким-то пленительным светским изяществом, составляла контраст с шаблонными, хотя и решительными приемами противника.
"One can perceive the well-bred man at once," was the remark.	– Сразу видно воспитанного человека, - говорили в публике.
He scored the last hit, and was applauded.	Победа осталась за ним. Ему аплодировали.
But for some minutes past a singular noise on the floor above had disturbed the spectators.	Но зрители уже несколько минут с беспокойством прислушивались к странному гулу, доносившемуся сверху.
It was a loud trampling, accompanied by noisy laughter.	В нем можно было различить яростный топот ног и взрывы хохота.
The two hundred guests who had not been able to get down into the cellar were no doubt amusing themselves in their own way.	Двести человек приглашенных, которым не удалось спуститься в подвал, видимо, развлекались по-своему.
On the narrow, winding staircase fifty men were packed.	На узкой винтовой лестнице сгрудилось человек пятьдесят.
The heat down below was getting terrible.	Внизу стало нестерпимо душно.
Cries of	Раздавались крики:
"More air,"	"Воздуху!",
"Something to drink," were heard.	"Пить!"
The same joker kept on yelping in a shrill tone that rose above the murmur of conversation,	Все тот же остряк пронзительно визжал, заглушая шум голосов:
"Orgeat, lemonade, beer."	"Оршад! Лимонад! Пиво!"

Rival made his appearance, very flushed, and still in his fencing costume.	Появился Жак Риваль, весь красный, еще не успевший снять фехтовальный костюм.
"I will have some refreshments brought," said he, and made his way to the staircase.	– Я велю принести прохладительного, - сказал он и побежал к лестнице.
But all communication with the ground floor was cut off.	Но всякое сообщение с первым этажом было прервано.
It would have been as easy to have pierced the ceiling as to have traversed the human wall piled up on the stairs.	Легче было пробить потолок, чем пройти сквозь человеческую стену, выросшую на ступеньках.
Rival called out: "Send down some ices for the ladies."	– Скажите, чтобы принесли мороженого для дам! – крикнул Риваль.
Fifty voices called out: "Some ices!"	– Мороженого! – подхватило пятьдесят голосов.
A tray at length made its appearance.	Наконец появился поднос.
But it only bore empty glasses, the refreshments having been snatched on the way.	Но стаканы на нем стояли пустые, - мороженое расхватали по дороге.
A loud voice shouted: "We are suffocating down here. Get it over and let us be off."	– Здесь задохнешься, - зарычал чей-то мощный бас, - пора кончать - и по домам.
Another cried out: "The collection."	– Сбор! – выкрикнул другой голос.
And the whole of the public, gasping, but good-humored all the same, repeated:	И вся публика, тяжело дышавшая, но все же радостно возбужденная, подхватила:
"The collection, the collection."	– Сбор! Сбор! Сбор!
Six ladies began to pass along between the seats, and the sound of money falling into the collecting-bags could be heard.	Шесть дам начали обходить ряды, и вслед за тем послышался легкий звон серебра, падавшего в сумочки.
Du Roy pointed out the celebrities to Madame Walter.	Дю Руа называл г-же Вальтер знаменитостей.
There were men of fashion and journalists, those attached to the great newspapers, the old-established newspapers, which looked down upon the _Vie Francaise_ with a certain reserve, the fruit of their experience.	Это были светские люди, сотрудники солидных газет, издававшихся с давних пор, журналисты, смотревшие на "Французскую жизнь" свысока, в силу своего опыта относившиеся к ней несколько скептически.
They had witnessed the death of so many of these politico-financial sheets, offspring of a suspicious partnership, and crushed by the fall of a ministry.	На их глазах погибло столько политико-финансовых листков, возникших благодаря какой-нибудь подозрительной махинации и погребенных под обломками рухнувшего министерства!
There were also painters and sculptors, who are generally men with a taste for sport; a poet who was also a member of the Academy, and who was pointed out generally, and a number of distinguished foreigners.	Большинство живописцев и скульпторов увлекается спортом, а потому тут были представлены обе профессии; был тут и поэт-академик, на которого все обращали внимание, были два композитора и много знатных иностранцев, к фамилиям которых Дю Руа прибавлял "прото" (от слова "протобестия"), поясняя, что это он делает в подражание англичанам, которые на визитных карточках прибавляют к своим фамилиям "эск"[30].