Милый друг - английский и русский параллельные тексты

Мопассан Ги Де

He had never seen her so pale and so deeply moved.	Никогда еще не видел он ее такой бледной и такой расстроенной.
She murmured: "He is dead."	– Умер, - прошептала она.
"Ah!--and he did not say anything?"	– А! Что же... он ничего тебе не сказал?
"Nothing.	– Ничего.
He had lost consciousness when I arrived."	Когда я приехала, он был уже без сознания.
George was thinking.	Жорж задумался.
Questions rose to his lips that he did not dare to put.	На языке у него вертелись вопросы, но он не решался задать их.
"Come to bed," said he.	– Ложись спать, - сказал он.
She undressed rapidly, and slipped into bed beside him, when he resumed:	Она быстро разделась и юркнула к нему под одеяло.
"Were there any relations present at his death-bed?"	– Кто-нибудь из родственников присутствовал при его кончине? – продолжал он допытываться.
"Only a nephew."	– Только один племянник.
"Ah!	– А!
Did he see this nephew often?"	И часто бывал у него этот племянник?
"Never.	– Никогда не бывал.
They had not met for ten years."	Они не встречались лет десять.
"Had he any other relatives?"	– А еще кто-нибудь из родственников у него есть?
"No, I do not think so."	– Нет... Не думаю.
"Then it is his nephew who will inherit?"	– Значит... все достанется племяннику?
"I do not know."	– Не знаю.
"He was very well off, Vaudrec?"	– Водрек был очень богат?
"Yes, very well off."	– Да, очень богат.
"Do you know what his fortune was?"	– Ты не знаешь примерно, сколько у него может быть?
"No, not exactly.	– Точно не знаю.
One or two millions, perhaps."	Один или два миллиона, что-то в этом роде.
He said no more.	Больше он ни о чем ее не расспрашивал.
She blew out the light, and they remained stretched out, side by side, in the darkness--silent, wakeful, and reflecting.	Мадлена потушила свечу. Они молча лежали рядом, в полной темноте, задумчивые и возбужденные.
He no longer felt inclined for sleep.	Сон у Дю Руа уже прошел.
He now thought the seventy thousand francs promised by Madame Walter insignificant.	Семьдесят тысяч франков, о которых толковала г-жа Вальтер, потеряли для него теперь всякое значение.
Suddenly he fancied that Madeleine was crying.	Вдруг ему показалось, что Мадлена плачет.

He inquired, in order to make certain:	Чтобы убедиться в этом, он окликнул ее:
"Are you asleep?"	– Ты спишь?
"No."	– Нет.
Her voice was tearful and quavering, and he said:	Голос у нее дрожал от слез.
"I forgot to tell you when I came in that your minister has let us in nicely."	– Я забыл тебе сказать, что твой министр провел нас за нос.
"How so?"	– Как так?
He told her at length, with all details, the plan hatched between Laroche-Mathieu and Walter.	Он обстоятельно, со всеми подробностями начал рассказывать ей о замыслах Вальтера и Лароша.
When he had finished, she asked: "How do you know this?"	– Откуда ты это знаешь? – когда он кончил, спросила Мадлена.
He replied: "You will excuse me not telling you.	– Об этом позволь мне умолчать, - ответил Жорж.
You have your means of information, which I do not seek to penetrate.	– У тебя свои источники информации, и я тебя о них не расспрашиваю.
I have mine, which I wish to keep to myself.	У меня - свои, и я бы хотел держать их в тайне.
I can, in any case, answer for the correctness of my information."	Но за достоверность этих сведений я ручаюсь головой.
Then she murmured: "Yes, it is quite possible.	– Да, это возможно, - прошептала она.
I fancied they were up to something without us."	– Я подозревала, что они что-то затевают помимо нас.
But George, who no longer felt sleepy, had drawn closer to his wife, and gently kissed her ear.	Жоржу не спалось; он придвинулся к жене и тихонько поцеловал ее в ухо.
She repulsed him sharply.	Она резко оттолкнула его:
"I beg of you to leave me alone.	– Прошу тебя, оставь меня в покое!
I am not in a mood to romp."	Мне не до баловства.
He turned resignedly towards the wall, and having closed his eyes, ended by falling asleep.	Он покорно повернулся к стене, закрыл глаза и, наконец,заснул.
XIV	VI
The church was draped with black, and over the main entrance a huge scutcheon, surmounted by a coronet, announced to the passers-by that a gentleman was being buried.	Церковь была обтянута черным, огромный, увенчанный короной щит над дверями возвещал прохожим, что хоронят дворянина.
The ceremony was just over, and those present at it were slowly dispersing, defiling past the coffin and the nephew of the Count de Vaudrec, who was shaking extended hands and returning bows.	Похоронный обряд только что кончился, и присутствующие расходились, дефилируя перед гробом и перед племянником графа де Водрека; тот раскланивался и пожимал всем руки.
When George Du Roy and his wife came out of the church they began to walk homeward side by side, silent and preoccupied.	Жорж и Мадлена вместе пошли домой. Они были озабочены чем-то и хранили молчание.
At length George said, as though speaking to himself: "Really, it is very strange."	– Однако это очень странно! – как бы рассуждая сам с собой, заметил Жорж.
"What, dear?" asked Madeleine.	– Что именно, друг мой? – отозвалась Мадлена.

"That Vaudrec should not have left us anything."	– То, что Водрек ничего нам не оставил.
She blushed suddenly, as though a rosy veil had been cast over her white skin, and said:	Мадлена внезапно покраснела, - казалось, будто розовая вуаль, поднимаясь от шеи к лицу, закрывала белую ее кожу.
"Why should he have left us anything?	– А почему, собственно, он должен был нам что-нибудь оставить? – сказала она.
There was no reason for it."	– У него не было для этого никаких оснований.
Then, after a few moments' silence, she went on:	И, помолчав, прибавила:
"There is perhaps a will in the hands of some notary.	– Очень может быть, что завещание хранится у какого-нибудь нотариуса.
We know nothing as yet."	Мы еще ничего не знаем.
He reflected for a short time, and then murmured: "Yes, it is probable, for, after all, he was the most intimate friend of us both.	– Да, вероятно, - подумав, согласился Жорж, - в конце концов, он был нашим лучшим другом, твоим и моим.
He dined with us twice a week, called at all hours, and was at home at our place, quite at home in every respect.	Обедал у нас два раза в неделю, приходил в любой час. Чувствовал себя у нас как дома, совсем как дома.
He loved you like a father, and had no children, no brothers and sisters, nothing but a nephew, and a nephew he never used to see.	Тебя он любил, как родной отец, семьи у него не было: ни детей, ни братьев, ни сестер - никого, кроме племянника, да и племянник-то не родной.
Yes, there must be a will.	Да, наверно, есть завещание.
I do not care for much, only a remembrance to show that he thought of us, that he loved us, that he recognized the affection we felt for him.	На что-нибудь крупное я не рассчитываю, но что-то должен же он был подарить нам на память в доказательство того, что он подумал о нас, что он нас любил и понимал, как мы к нему привязаны.
He certainly owed us some such mark of friendship."	Какого-нибудь знака дружбы мы, во всяком случае, вправе от него ждать.
She said in a pensive and indifferent manner: "It is possible, indeed, that there may be a will."	– В самом деле, очень возможно, что он оставил завещание, - с задумчивым и безучастным видом заметила она.
As they entered their rooms, the man-servant handed a letter to Madeleine.	Дома слуга подал Мадлене письмо.
She opened it, and then held it out to her husband. It ran as follows:	Она прочитала его и передала мужу.
"Office of Maitre Lamaneur, Notary,	"Контора нотариуса
"17 Rue des Vosges.	Ламанера, улица Вогезов, 17
"MADAME: I have the honor to beg you to favor me with a call here on Tuesday, Wednesday, or Thursday between the hours of two and four, on business concerning you.--I am, etc.--LAMANEUR."	Милостивая государыня, Имею честь просить Вас пожаловать ко мне в контору между двумя и четырьмя часами во вторник, в среду или в четверг по касающемуся Вас делу. Примите и пр. Ламанер".
George had reddened in turn.	Теперь уж покраснел Жорж.
"That is what it must be," said he.	– Это, наверно, то самое.

"It is strange, though, that it is you who are summoned, and not myself, who am legally the head of the family."	Странно, однако ж, что он приглашает тебя, а не меня, законного главу семьи.
She did not answer at once, but after a brief period of reflection, said:	Сперва она ничего не ответила, но, подумав немного, сказала:
"Shall we go round there by and by?"	– Хочешь, пойдем туда сейчас же?
"Yes, certainly."	– Да, очень хочу.
They set out as soon as they had lunched.	После завтрака они отправились к нотариусу.
When they entered Maitre Lamaneur's office, the head clerk rose with marked attention and ushered them in to his master.	Как только они вошли в контору Ламанера, старший клерк вскочил и с чрезвычайной предупредительностью провел их к своему патрону.
The notary was a round, little man, round all over.	Нотариус был маленький человечек, маленький и весь круглый.
His head looked like a ball nailed onto another ball, which had legs so short that they almost resembled balls too.	Г олова его напоминала шар, привинченный к другому шару, который держался на двух ножках - до того маленьких и коротких, что в них тоже было нечто шарообразное.
He bowed, pointed to two chairs, and turning towards Madeleine, said:	Он поклонился, указал на кресла и, обращаясь к Мадлене, заговорил:
"Madame, I have sent for you in order to acquaint you with the will of the Count de Vaudrec, in which you are interested."	– Сударыня! Я пригласил вас для того, чтобы вы ознакомились с касающимся вас завещанием графа де Водрека.
George could not help muttering: "I thought so."	– Так я и знал, - не удержавшись, прошептал Жорж.
The notary went on: "I will read to you the document, which is very brief."	– Сейчас я оглашу этот документ, впрочем, весьма краткий.
He took a paper from a box in front of him, and read as follows:	Нотариус достал из папки завещание и прочитал следующее:
"I, the undersigned, Paul Emile Cyprien Gontran, Count de Vaudrec, being sound in body and mind, hereby express my last wishes.	"Я, нижеподписавшийся,Поль-Эмиль-Сиприен-Гонтран граф де Водрек, находясь в здравом уме и твердой памяти, настоящим выражаю свою последнюю волю.
As death may overtake us at any moment, I wish, in provision of his attacks, to take the precaution of making my will, which will be placed in the hands of Maitre Lamaneur.	Так как смерть всегда может застигнуть нас врасплох, то, в предвидении ее, я рассудил за благо составить завещание, каковое будет храниться у нотариуса Ламанера.
Having no direct heirs, I leave the whole of my fortune, consisting of stock to the amount of six hundred thousand francs, and landed property worth about five hundred thousand francs, to Madame Claire Madeleine Du Roy without any charge or condition.	Не имея прямых наследников, я все свое состояние, заключающееся в процентных бумагах на сумму шестьсот тысяч франков и в недвижимом имуществе стоимостью приблизительно в пятьсот тысяч франков, оставляю госпоже Клер-Мадлене Дю Руа, не ставя ей при этом никаких условий и не налагая на нее никаких обязательств.

I beg her to accept this gift of a departed friend as a proof of a deep, devoted, and respectful affection."	Прошу ее принять этот дар покойного друга в знак преданности и почтительной глубокой привязанности".
The notary added: "That is all.	– Вот и все, - присовокупил нотариус.
This document is dated last August, and replaces one of the same nature, written two years back, with the name of Madame Claire Madeleine Forestier.	– Завещание это помечено августом прошлого года, и оно заменяет собой другой подобный же документ, каковой был составлен два года тому назад на имя госпожи Клер-Мадлены Форестье.
I have this first will, too, which would prove, in the case of opposition on the part of the family, that the wishes of Count de Vaudrec did not vary."	Первое завещание также хранится у меня и в случае протеста со стороны родственников может служить доказательством, что воля графа де Водрека осталась неизменной.
Madeleine, very pale, looked at her feet.	Мадлена, бледная как полотно, сидела потупившись.
George nervously twisted the end of his moustache between his fingers.	Жорж нервно покручивал усы.
The notary continued after a moment of silence: "It is, of course, understood, sir, that your wife cannot accept the legacy without your consent."	– Само собой разумеется, - после некоторого молчания заметил нотариус, - что без вашего согласия супруга ваша не может принять наследство.
Du Roy rose and said, dryly: "I must ask time to reflect."	Дю Руа встал. – Я должен подумать, - сухо сказал он.
The notary, who was smiling, bowed, and said in an amiable tone:	Нотариус, приятно осклабившись, наклонил голову.
"I understand the scruples that cause you to hesitate, sir.	– Я понимаю: вас заставляет колебаться известная щепетильность.
I should say that the nephew of Monsieur de Vaudrec, who became acquainted this very morning with his uncle's last wishes, stated that he was prepared to respect them, provided the sum of a hundred thousand francs was allowed him.	Считаю нужным прибавить, что племянник графа де Водрека, ознакомившись сегодня утром с последней волей своего дяди, выразил готовность подчиниться ей в том случае, если ему будет выдана сумма в сто тысяч франков.
In my opinion the will is unattackable, but a law-suit would cause a stir, which it may perhaps suit you to avoid.	На мой взгляд, завещание неоспоримо, но процесс наделал бы много шуму, а вы, вероятно, пожелаете его избежать.
The world often judges things ill-naturedly.	В обществе всегда могут возникнуть недоброжелательные толки.
In any case, can you give me your answer on all these points before Saturday?"	Во всяком случае, не могли ли бы вы дать мне ответ по всем пунктам до субботы?
George bowed, saying:	Дю Руа утвердительно кивнул головой:
"Yes, sir."	– Хорошо.
Then he bowed again ceremoniously, ushered out his wife, who had remained silent, and went out himself with so stiff an air that the notary no longer smiled.	Он церемонно раскланялся, пропустил вперед жену, которая за все время не проронила ни слова, и вышел с видом оскорбленного достоинства, так что нотариус перестал улыбаться.
As soon as they got home, Du Roy abruptly closed the door, and throwing his hat onto the bed, said:	Придя домой, Дю Руа с силой захлопнул за собой дверь и бросил на кровать шляпу.

"You were Vaudrec's mistress."	– Ты была любовницей Водрека?
Madeleine, who was taking off her veil, turned round with a start, exclaiming:	Мадлена, снимая вуаль, тотчас обернулась.
"I?	– Я?
Oh!"	О!..
"Yes, you.	– Да, ты.
A man does not leave the whole of his fortune to a woman, unless--"	Кто это станет завещать все свое состояние женщине, если она не...
She was trembling, and was unable to remove the pins fastening the transparent tissue.	Мадлена вся дрожала и никак не могла отцепить булавки, которыми была приколота прозрачная ткань.
After a moment's reflection she stammered, in an agitated tone: "Come, come--you are mad--you are--you are. Did not you, yourself, just now have hopes that he would leave us something?"	– Полно... полно... – подумав секунду, прерывающимся от волнения голосом заговорила она. – Ты с ума сошел... Ты... ты... не ты ли сам... только что... высказывал предположение, что он тебе что-нибудь оставит?
George remained standing beside her, following all her emotions like a magistrate seeking to note the least faltering on the part of an accused.	Жорж, стоя около нее, точно следователь, который старается поймать на чем-нибудь подсудимого, сторожил малейшее изменение ее лица.
He said, laying stress on every word: "Yes, he might have left something to me, your husband--to me, his friend--you understand, but not to you--my wife. The distinction is capital, essential from the point of propriety and of public opinion."	– Да... Водрек мог оставить что-нибудь мне... – отчеканивая каждое слово, заговорил он, - мне, твоему мужу... мне, своему приятелю... понимаешь?.. но не тебе... не тебе, своей приятельнице... не тебе, моей жене... Тут есть существенная, огромная разница с точки зрения светских приличий... и общественного мнения.
Madeleine in turn looked at him fixedly in the eyes, in profound and singular fashion, as though seeking to read something there, as though trying to discover that unknown part of a human being which we never fathom, and of which we can scarcely even catch rapid glimpses in those moments of carelessness or inattention, which are like doors left open, giving onto the mysterious depths of the mind.	Мадлена тоже смотрела в его прозрачные глаза, смотрела пристальным, сосредоточенным и странным взглядом - как бы для того, чтобы прочитать в них что-то, заглянуть в темную область человеческого сознания, в которую никому не дано проникнуть и которая приоткрывается лишь на минуту, в те краткие мгновения, когда мы рассеянны, не держим себя в руках, не следим за собой, в мгновения, приподнимающие завесу над тайниками души.
She said slowly: "It seems to me, however, that a legacy of this importance would have been looked on as at least equally strange left to you."	– Все же мне думается, что... – медленно, с расстановкой заговорила она, - что по меньшей мере столь же странным показалось бы, если б такое колоссальное наследство было оставлено... тебе.
He asked abruptly: "Why so?"	– Это почему же? – резко спросил он.

She said: "Because--" hesitated, and then continued: "Because you are my husband, and have only known him for a short time, after all--because I have been his friend for a very long while--and because his first will, made during Forestier's lifetime, was already in my favor."	– Потому что... – Она запнулась, но сейчас же нашлась: - Потому что ты для него только мой муж... потому что, в сущности, он очень мало знал тебя... потому что я его старый друг... я, а не ты... потому что и первое завещание, составленное еще при жизни Форестье, было в мою пользу.
George began to stride up and down.	Жорж большими шагами ходил по комнате.
He said: "You cannot accept."	– Ты должна отказаться от наследства, - заявил он.
She replied in a tone of indifference: "Precisely so; then it is not worth while waiting till Saturday, we can let Maitre Lamaneur know at once."	– Хорошо, - равнодушно сказала она, - но тогда нечего ждать субботы, мы можем сейчас же известить Ламанера.
He stopped short in front of her, and they again stood for some moments with their eyes riveted on one another, striving to fathom the impenetrable secret of their hearts, to cut down to the quick of their thoughts.	Он остановился перед ней. И снова они несколько мгновений смотрели друг на друга в упор, каждый силился разгадать тайну, заключенную в сердце другого, докопаться до корней его мысли, в глазах у каждого стоял жгучий и немой вопрос, пытавшийся обнажить совесть другого.
They tried to see one another's conscience unveiled in an ardent and mute interrogation; the struggle of two beings who, living side by side, were always ignorant of one another, suspecting, sniffing round, watching, but never understanding one another to the muddy depths of their souls.	Это была сокровенная борьба двух существ, которые, живя бок о бок, остаются чужими, ибо хотя они вечно подозревают, выслеживают, подстерегают друг друга, но илистое дно души одного из них оказывается недоступным для другого.
And suddenly he murmured to her face, in a low voice: "Come, admit that you were De Vaudrec's mistress."	– Послушай, признайся, что ты была любовницей Водрека, - не повышая голоса, неожиданно бросил он ей в лицо.
She shrugged her shoulders, saying:	Она пожала плечами.
"You are ridiculous. Vaudrec was very fond of me, very--but there was nothing more--never."	– Ты говоришь глупости... Водрек был очень привязан ко мне, очень... но больше ничего... никогда...
He stamped his foot.	Он топнул ногой.
"You lie.	– Ты лжешь.
It is not possible."	Этого не может быть!
She replied, quietly: "It is so, though."	– И все же это так, - спокойно возразила она.
He began to walk up and down again, and then, halting once more, said:	Он опять зашагал по комнате и снова остановился.
"Explain, then, how he came to leave the whole of his fortune to you."	– Ну так объясни, почему он все свое состояние оставил именно тебе...
She did so in a careless and disinterested tone, saying: "It is quite simple.	– Очень просто, - с бесстрастным видом, небрежно процедила Мадлена.
As you said just now, he had only ourselves for friends, or rather myself, for he has known me from a child.	– Ты же сам говорил, что, кроме нас, вернее кроме меня, друзей у него не было, - меня он знал еще ребенком.
My mother was a companion at the house of some relatives of his.	Моя мать была компаньонкой у его родственников.

He was always coming here, and as he had no natural heirs he thought of me.	У нас он бывал постоянно, и так как прямых наследников у него нет, то он и подумал обо мне.
That there was a little love for me in the matter is possible.	Что он меня немножко любил, это возможно.
But where is the woman who has not been loved thus?	Но кого из женщин не любили такой любовью?
Why should not such secret, hidden affection have placed my name at the tip of his pen when he thought of expressing his last wishes?	Быть может, эта его тайная, тщательно скрываемая любовь и подсказала ему мое имя, когда он взялся за перо, чтобы выразить свою последнюю волю, - что ж тут такого?
He brought me flowers every Monday.	Каждый понедельник он приносил мне цветы.
You were not at all astonished at that, and yet he did not bring you any, did he?	Тебя это нисколько не удивляло, а ведь тебе-то он не приносил цветов, правда?
Now he has given me his fortune for the same reason, and because he had no one to offer it to.	Теперь он по той же самой причине отказывает мне свое состояние, да ему и некому его оставить.
It would have been, on the contrary, very surprising for him to have left it to you.	Напротив, было бы очень странно, если б он оставил его тебе.
Why should he have done so?	С какой стати?
What were you to him?"	Что ты для него?
She spoke so naturally and quietly that George hesitated.	Тон у нее был до того естественный и спокойный, что Жорж поколебался.
He said, however: "All the same, we cannot accept this inheritance under such conditions.	– Все равно, - сказал он, - при таких условиях мы не должны принимать наследство.
The effect would be deplorable.	Это может нам очень повредить.
All the world would believe it; all the world would gossip about it, and laugh at me.	Пойдут пересуды, все станут надо мной смеяться, трепать мое имя.
My fellow journalists are already only too disposed to feel jealous of me and to attack me.	Сослуживцы и так уже завидуют мне, и чуть что -мне от них не поздоровится.
I should have, before anyone, a care for my honor and my reputation.	Я больше чем кто-либо другой должен беречь свою честь, свою репутацию.
It is impossible for me to allow my wife to accept a legacy of this kind from a man whom public report has already assigned to her as a lover.	Я не могу допустить, чтобы моя жена принимала подобный дар от человека, которого злые языки и так уже называли ее любовником.
Forestier might perhaps have tolerated it, but not me."	Форестье, быть может, и примирился бы с этим, а я нет.
She murmured, mildly: "Well, dear, do not let us accept it. It will be a million the less in our pockets, that is all."	– Хорошо, мой друг, - кротко сказала Мадлена, -одним миллионом будет у нас меньше, только и всего.
He was still walking up and down, and began to think aloud, speaking for his wife's benefit without addressing himself directly to her:	Жорж все время шагал из угла в угол и размышлял вслух; не обращаясь непосредственно к жене, он тем не менее говорил исключительно для нее:
"Yes, a million, so much the worse.	– Да, одним миллионом!..

He did not understand, in making his will, what a fault in tact, what a breach of propriety he was committing.	Хотя бы и так... Что же делать... Составляя таким образом свое завещание, он, очевидно, не сознавал, что это с его стороны чудовищная бестактность, нарушение всех приличий.
He did not see in what a false, a ridiculous position he would place me. Everything is a matter of detail in this life. He should have left me half; that would have settled everything."	Он не предвидел, в какое ложное и смешное положение он меня ставит... Все дело в оттенках... Оставь он мне половину - и все было бы в порядке.
He sat down, crossed his legs, and began to twist the end of his moustache, as he did in moments of boredom, uneasiness, and difficult reflection.	Он сел, положил ногу на ногу и, как это с ним бывало в минуту досады, волнения или мрачного раздумья, начал нервно крутить усы.
Madeleine took up some embroidery at which she worked from time to time, and said, while selecting her wools:	Мадлена взяла вышивание, которым она изредка занималась, и, разбирая мотки, сказала:
"I have only to hold my tongue.	– Мое дело сторона.
It is for you to reflect."	Решать должен ты.
He was a long time without replying, and then said, hesitatingly:	Он долго не отвечал ей, потом неуверенно заговорил:
"The world will never understand that Vaudrec made you his sole heiress, and that I allowed it.	– Люди никогда не поймут, почему Водрек сделал тебя своей единственной наследницей и почему я на это пошел.
To receive his fortune in that way would be an acknowledgment on your part of a guilty connection, and on mine of a shameful complaisance. Do you understand now how our acceptance of it would be interpreted?	Обстоятельства таковы, что если мы принимаем наследство, то это значит, что ты расписываешься... в преступной связи, а я в постыдной снисходительности... Понимаешь, как могут истолковать наше согласие?
It would be necessary to find a side issue, some clever way of palliating matters.	Надо придумать какой-нибудь ловкий ход, найти лазейку и придать всему этому делу пристойный вид.
To let it go abroad, for instance, that he had divided the money between us, leaving half to the husband and half to the wife."	Можно, например, распространить слух, что он поделил между нами свое состояние: половину отдал мужу, половину жене.
She observed: "I do not see how that can be done, since the will is plain."	– Я не представляю себе, как это сделать практически, поскольку существует формальное завещание, - заметила Мадлена.
"Oh, it is very simple.	– О, это очень просто!
You could leave me half the inheritance by a deed of gift.	Ты могла бы составить на мое имя дарственную запись и отказаться от половины наследства в мою пользу.
We have no children, so it is feasible.	Детей у нас нет, значит, никаких возражений быть не может.
In that way the mouth of public malevolence would be closed."	Так мы заткнем рот злопыхателям.
She replied, somewhat impatiently: "I do not see any the more how the mouth of public malevolence is to be closed, since the will is there, signed by Vaudrec?"	– Опять-таки я не представляю себе, как тут можно заткнуть рот злопыхателям, когда документ, подписанный Водреком, налицо, - с нетерпеливой ноткой в голосе проговорила она.

He said, angrily: "Have we any need to show it and to paste it up on all the walls? You are really stupid.	– Какой вздор! – вспылил Жорж. Кто нас заставляет показывать завещание или вывешивать его на стену?
We will say that the Count de Vaudrec left his fortune between us. That is all. But you cannot accept this legacy without my authorization.	Мы скажем, что свое состояние граф де Водрек разделил между нами поровну... Вот и все... Ведь без моего разрешения ты не можешь принять наследство.
I will only give it on condition of a division, which will hinder me from becoming a laughing stock."	А разрешение я даю тебе при одном условии - при условии раздела, иначе я буду всеобщим посмешищем.
She looked at him again with a penetrating glance, and said:	Она еще раз испытующе посмотрела на него.
"As you like.	– Как хочешь.
I am agreeable."	Я согласна.
Then he rose, and began to walk up and down again.	При этих словах Жорж встал и опять заходил по комнате.
He seemed to be hesitating anew, and now avoided his wife's penetrating glance.	Казалось, его снова обуяли сомнения, и теперь он явно избегал проницательного взгляда жены.
He was saying: "No, certainly not. Perhaps it would be better to give it up altogether. That is more worthy, more correct, more honorable. And yet by this plan nothing could be imagined against us--absolutely nothing.	– Нет... – заявил он. – Нет, нет и нет... Пожалуй, лучше совсем отказаться... Это будет честнее... благовиднее... достойнее... Впрочем, и так нас не в чем будет упрекнуть, положительно не в чем.
The most unscrupulous people could only admit things as they were."	Самые щепетильные люди не найдут здесь ничего предосудительного.
He paused in front of Madeleine.	Он остановился перед Мадленой.
"Well, then, if you like, darling, I will go back alone to Maitre Lamaneur to explain matters to him and consult him.	– Так вот, дорогая, если хочешь, я пойду к Ламанеру один, посоветуюсь с ним, объясню, в чем дело.
I will tell him of my scruples, and add that we have arrived at the notion of a division to prevent gossip.	Скажу ему о своих сомнениях и сообщу, что мы из приличия, чтобы избежать лишних разговоров, решились на раздел.
From the moment that I accept half this inheritance, it is plain that no one has the right to smile.	А раз я принимаю половину наследства, то ясно, что никто не посмеет даже улыбнуться.
It is equal to saying aloud:	Это значит, что я во всеуслышание заявляю:
'My wife accepts because I accept--I, her husband, the best judge of what she may do without compromising herself.	"Моя жена принимает наследство, потому что принимаю я, ее муж, единственный правомочный судья в том, что касается ее чести".
Otherwise a scandal would have arisen.'"	А то выйдет скандал.
Madeleine merely murmured:	Ответ Мадлены был краток.
"Just as you like."	– Как хочешь, - тихо сказала она.
He went on with a flow of words:	А он опять пустился в длинные рассуждения:
"Yes, it is all as clear as daylight with this arrangement of a division in two.	– Да, при условии такого именно раздела все становится ясно, как день.