Мир всем
Шрифт:
За день перехода бойцы подразделения вымотались до крайности. Обоз запаздывал за наступлением, а значит, пока будем обходиться тем, что лежит в вещмешках. Холод продирал до костей, и жутко хотелось спать. Мне не в первый раз приходилось караулить на грани возможностей, и чтобы не свалиться, я придумала одну хитрость: надо выбрать укромный уголок, подойти к стене и несколько секунд постоять на руках вниз головой. В детстве мы с подружкой занимались в гимнастической студии, поэтому делать стойку я умела. Не знаю, как кому, но мне это помогало отогнать сон на некоторое
В зале, где всё на виду, устраивать гимнастические экзерсисы не хотелось, и я тихонько подобралась за выступ камина, положила винтовку на пол (что, конечно, строго запрещалось уставом) и только собралась опереться на руки, как явственно услышала стук: три коротких, перерыв и снова три коротких.
Замерев на месте, я прислушалась. Звук распространялся по стене и никак не мог быть технического происхождения, если бы, например, стучала ставня или, не дай бог, тикал часовой механизм взрывного устройства.
Я пошла будить взводного:
— Товарищ лейтенант, там стучат.
— А? Что? — Он поднял на меня красные от усталости глаза и помотал головой:
— Тревога?
— Нет, не тревога, — я старалась говорить шёпотом, — там стучат.
— Ты что, Вязникова, рехнулась? Кто у тебя стучит?
— Не знаю кто, но у камина стучат.
Направленный на меня взгляд взводного годился для воспламенения вражеского танка.
— Ну, Вязникова, если тебе привиделось, то… — Его тон не обещал хорошего исхода.
Мы подошли камину, и я указала на стену:
— Здесь.
Минут десять мы переминались в ожидании звука, но слышали лишь сонное дыхание взвода и потрескивание углей в камине.
— Всё, Вязникова, за свои фантазии получишь наряд вне очереди! — яростно пообещал лейтенант. Он немного подумал. — Ладно, проверим на всякий случай второй этаж. Ступай за мной. Где, говоришь, слышала стук?
Карманный фонарик в руках лейтенанта высветил деревянные ступени лестницы с полосами засохшей грязи.
— Примерно здесь, — я кивком головы указала на распахнутую дверь в спальню с гигантской кроватью под бархатным балдахином.
Выразительно вздохнув, лейтенант обшарил спальню лучом фонарика и заглянул под кровать. Пусто и пыльно. Пятно света скользнуло по потолку и остановилось на полках книжного шкафа. На однотонных коричневых корешках, скорее всего фальшивых, яркими пятнами выделялись два жёлтых переплёта из тиснёной кожи. Не знаю, что вспыхнуло у меня в мозгу, наверное, вспомнились прочитанные исторические романы. Я шагнула к шкафу и одновременно надавила на жёлтые корешки. Раздался щелчок, очень похожий на звук компостера в руках контролера, и шкаф отъехал в сторону, приоткрывая тёмный проём потайного хода. Я ахнула.
— Вязникова, беги, поднимай людей по тревоге. Все сюда. Да прихвати связку гранат на всякий случай.
— Не надо гранат! Мы свои, русские! — Из отверстия в стене на четвереньках выползла растрёпанная то ли девушка, то ли старушка — не понять, и кульком тряпья свалилась у наших ног. — Там ещё люди, — она говорила отрывисто, еле слышно. И простонала: — Пить.
Лейтенант выразительно глянул в мою
Всего мы вывели из схрона восемь девушек, одна из них совсем худенькая и маленькая — совсем ребёнок.
— Хозяева в замке не жили, — пояснила старшая Домна. — Здесь холодина, не протопить, вот они и обосновались неподалёку в фольварке. Там у них овцы, свиньи, курицы и мы, батраки. Нас угнали в сорок втором из Белоруссии и сразу раздали хозяевам. Везли нас в вагоне для скота и обходились как со скотиной. Да что там! Со своими свиньями хозяева в сто раз лучше обращались, ведь от них доход. А у нас, подумаешь, заморят одну — возьмут другую.
Девушки сидели, завёрнутые в одеяла, перед грудой продуктов и чашками горячего чая, потому что буквально все бойцы выпотрошили из вещмешков свои стратегические запасы, чтобы повкуснее накормить пленниц.
Почти все плакали. У меня тоже глаза были полны слезами, и я отчаянно моргала, стараясь сдержать их.
Домна облизала пересохшие губы:
— Мы знали, что наши наступают. Хозяева стали злее, суетились, нервничали. Да и немецкий мы за два года научились хорошо понимать. Потом, когда канонада стала слышна ближе, нас отправили в замок упаковать посуду и ценности. Три дня мы работали не разгибаясь. Хозяева успели отправить всего два грузовика, но вот пришли отступающие фрицы и сказали, что русские совсем рядом. Нам бы разбежаться и спрятаться, но хозяин расхаживал по замку с пистолетом и чуть что грозился пристрелить. Вечером хозяйка послала нас якобы вытащить вещи из подвала, а когда мы туда спустились, закрыла дверь. — Она отхлебнула чаю. — Какой сегодня день?
— Суббота, — хором ответило несколько голосов.
— Суббота, — нараспев повторила Домна. — Значит, мы просидели в подвале на холоде, без еды и воды больше трёх дней.
Мои мысли застопорились вместе с коротким паровозным гудком.
— Колпино! Приехали! — громко произнесла закутанная в платки пассажирка с двумя кошёлками в руках. Очнувшись от воспоминаний, я вскочила, едва не уронив с коленей тюк на грязный пол. Надела вещевой мешок, закинула тюк на плечо и вышла в тамбур, навстречу новому повороту в судьбе.
Сменщица Коробченко очень подробно описала мне маршрут, поэтому я шла довольно уверенно, если не считать зимних сумерек, которые уже начали затушёвывать город мягкими серыми штрихами. Тяжёлый рюкзак и узел на плече заставляли меня больше смотреть под ноги, чем по сторонам, но всё же я разглядела вывеску «Магазин № 26» на руинах кирпичного здания, углом выходившего на улицу Труда, и прочную кладку невысоких купеческих домов, сумевших выстоять под бомбами.
Колпино лежало вплотную к линии обороны, поэтому фашисты обстреливали город остервенело, пытаясь стереть его с лица земли. Роман Романович предупредил, что обстановка тяжёлая. Вскоре дорога вывела меня к реке с пологими берегами. Засыпанная снегом корка льда в отдалении переливалась густо-синим цветом василькового поля. Студёный ветер неистово раскачивал ветки деревьев в городском парке и задувал под полы шинели.