Мистик Томас Свит
Шрифт:
Прибывших на бал оказалось не так много, как планировалось. Теперь церемониал не будем называть, просто “вечер”, так как танцевать по траве крайне затруднительно, однако некоторых особ это нисколько не смутило, или музыканты виновны или дурман вин вместе с чистым воздухом, воспроизвели на свет некое подобие танцев. Все разделились на два лагеря, первые тактично вели себя, галантно, вторые искренне проводили досуг, забыв о приличии и в общем счете и о причинах, о существовании самого хозяина вечера. Но вернемся немного назад.
– Рады видеть вас граф в наших краях, надеемся, что задержитесь… – говорил один.
– Замечательный у вас замок, сколько лет живу, а ни разу не удосужилась здесь бывать. – восклицали другие.
–Так близко от леса, а вы не боитесь диких животных? – спрашивали дамы.
– В узком кругу определенно встретимся еще раз с вами граф, если только вы не специалист в карточных играх, тогда вряд ли получите положительную репутацию. – говорили кавалеры.
Реплики фигурировали разнообразные, лаконичные, легкомысленные, льстивые, граф своим приездом совершил некий фурор среди местного населения, многие приняв приглашение, отказывались верить в оказанной им чести.
Упомянув разного рода изыски и необычности, пора поведать о традиционной манере подачи культурного наследия, что так безжалостно разворовано, но каждый, урвав по крупице, всячески норовит преподнести тот исчезающий пласт. Показать себя любимого, вот чем занимались гости, их можно понять, ведь когда еще им подвернется такая возможность. Все мировые темы обсуждали, закуски десятками поедались, а кто-то, соскучившись по музыке, слушал ее с упоением. Жалко, что тональность не всегда гармонична с беседами, от этого создавался определенный антураж. Официанты разносили блюда, наливали вина в пустые бокалы и всячески угождали гостям, те в свою очередь оказались не противниками ухаживаний.
Граф Краусвеа мог бы завладеть сценой, завоевать умы и сердца зрителей, наделить их крыльями или втоптать в землю, стать во главе и провозгласить себя кем угодно, но он этого не сделал. Ведь всю жизнь Геральд был в тени, не желал менять установившуюся закономерность, его душевное состояние неоднократно было подорвано. Всё это было запланировано ради одной цели, теперь же не имеет никакого значения. Бессмысленность происходящего смахивает на неудачную сатиру.
Несколько дам обступили его и начали расспрашивать.
– Надолго ли вы здесь обосновались?
– Будущего не постичь, настоящее не отсрочить, а прошлое не изменить. – без интереса ответил он.
– У вас такой прекрасный замок, почему мы не можем увидеть его изнутри, к тому же ночи могут быть холодными даже летом.
– Сейчас там происходит обустройство, все выглядит плачевно, большинство мебели грудой свалено в комнаты, слуги даже и не решаются убирать, по причине неизбежности появления новой пыли и песка, в общем, нет никакой возможности увидеть внутреннее убранство, я бы не хотел, чтобы обо мне судили по моему дому.
– Да, с виду такой величественный, а внутри скрытный. – сказал дама в возрасте.
– У всех есть свои тайны, не так ли мисс, главное чтобы они не походили на скелетов.
– Кстати о нечисти, поговаривают, что в вашем замке водятся привидения.
– Но вам леди, сейчас они точно не страшны. Скажу вам по секрету, и потушу над собой немного ауру таинственности, в первый день приезда, я сам воочию созерцал призрака. – женщины затихли. – Однако, это был всего лишь обман. – повествовал Геральд.
– Зрения?
– Скорее недальновидность. Часто недооценивают тех, кто выделяется, люди пытаются сотворить из них нечто сверхъестественное, ненормальное.
– Говорят, вы не женаты и не встречаетесь, как так вышло, столь заняты или попросту не любите женщин?
– Я люблю женщин; даже слишком, в этом и есть вся проблема. Говорят, мужчины любят глазами, я же сердцем.
– Вы не боитесь остаться один, печалясь и ропща на несправедливость?
– По-настоящему несчастен тот, кто никогда не любил, кого никто и никогда не любил и не полюбит. Жаль, конечно, это осознавать, но в современном мире, настоящему романтику не выжить, он обречен на одиночество и непонимание его возвышенных чувств, филантропии и самопожертвования.
Геральду порядком надоели все эти разговоры, и он, улучив случай, позвал к себе старину Митчелла.
– Дамы, позвольте мне откланяться. Митчелл угостите богинь амброзией. – после этих слов он скрылся от их пытливых глаз и уст. Оставив на растерзание своего верного оруженосца.
К тому времени уже стемнело, зажглись фонари освещающие сад, некоторые гости в спешке отъехали, остальные продолжили отдыхать. В первый раз Геральд так пристально смог разглядеть замок во мраке, темное, зловещее зрелище, а сад походил, будто на маленький световой островок, уйти за пределы которого было бы довольно опрометчиво. А еще он думал о том, как в одной из комнат звучат молитвы, а здесь развлекательные мотивы, не влекущие за собой ничего смыслового, как хорошо, что не пришлось совместить в замке эти две противоположности. Как замечательно, что гости охладели к его многострадальной персоне.
– Прекрасно выглядите, не считая этого пустого подноса. – сказал джентльмен мимо проходящему кучеру.
– Значит вы тоже решили отрешиться. – произнес Митчелл.
– Одежда нужна для того, чтобы скрыть наготу, но что скроет наши души? Должно быть молчание. – на этом Геральд замолчал, будто следуя своим словам, но немного погодя все же произнес.
– Раз уж вы здесь, принесите мне что-нибудь выпить.
– Вина?
– Воды. Нет желания туманить или расслаблять тело, а то сойдутся в неравной борьбе две стихии.
– Слушаюсь сэр. – проговорил новоиспеченный официант на ходу скрываясь в толпе.
Через несколько минут он вернулся с подносом, на котором стоял один бокал с прозрачной жидкостью, не содержащий ни капли спиртного.
– Благодарю. – сказал граф и взял стакан, поднес ко рту, но тут же поперхнулся когда услышал слова кучера.
– Говорят к воротам подъехала карета, из нее вышла дама…Вот кажется и она. – и взглядом указал.
На безоблачном небе зажглась первая звезда, к своему несчастью она померкла в сравнении с появившейся за несколько секунд до нее Элизабет Прэй; и этим всё сказано.