Мистик Томас Свит

Козлов Евгений Александрович

Уняв кашель, джентльмен некоторое время безмолвно взирал на гостью, долгожданную, любимую. Снова он впал в ступор, бокал в руке затрясся, во рту пересохло, отчего ему пришлось опустошить сосуд полностью, отчего пот поступил по его телу, это лишь малая часть всего того что возникает у неуверенного в себе человека.

Замечали вы когда-нибудь, как уверенные сильные люди столкнувшись с новыми трактовками, событиями, со злом, остаются в стороне, проходят мимо, дабы не запятнать свою драгоценную репутацию, в то время как неуверенные, слабые преодолевая робость, физические неудобства, протестуют, помогают, выбиваясь из уверенной толпы, совершают поступки заслуживающие уважения, которые они при любом исходе не получат, но им этого и не надо.

Потому что им нечего терять, потому что в глазах людей они другие, бесполезные, имеют свое мнение отличное от большинства, поэтому так легко им из изгоя сделать себя героем, не ждущего славы и похвалы. Так почему мы поменялись местами, или миром всегда руководили слабые оставшиеся в тени. Примеров множество. Например, один человек, застенчивый, заикающийся, среди толпы произнес свое мнение, идущее в разрез со многими, так кому он это говорил, почему в то время другие молчали, открытые, смотрящие в светлое будущее, популярные, они молчали, в то время как опухоль общества пыталась сломить систему заблуждений, может ли он пошатнуть утвердившееся совершенно один, печально, но шансы невелики, ничтожны.

Геральд должно быть лишь на одной силе воли направился поприветствовать леди Прэй, раньше он не особо нервничал, но сейчас многое можно было распознать в сущности, одним неверным словом отвратить от себя столь ценного человека. И как всякий любящий он предостережено стеснялся, но все же подошел. Своей, не побоюсь этого слова – величественностью, Элизабет по праву будоражила господ, и речь идет не о росте, она выше среднего, а в манере держаться и благородная подача себя, особенно в высказывании своего мнения. Задатки мудрости женщин всегда раздражали или укрощали мужчин, может быть, они думали, что нежность, мягкость, не уживаются с умом, что размышляя можно позабыть чувства, и это частично верно, но, как известно леди умеют делать два дела одновременно, значит, нам нечего бояться.

В изящном, скромном по сравнению с другими, платье, цвета неба с белыми оборками, пышные волосы ниспадали на плечи, от ее былой не модности не осталось и следа, по пришествии она сразу завела беседу со знакомыми ей людьми, ища глазами зачинщика, сей вечера. И он в свою очередь, конечно, заставил себя ждать, ведь на правах хозяина многое прощается, Геральд беззвучно подошел к леди Прэй, обескураженный, польщенный. Мы часто, а может быть и нет, прежде чем завязать какой либо разговор, тщательно продумываем реплики, прогнозируем ответы, на те или иные вопросы, строим диалог во всех возможных ракурсах и “поворотах винта”. И к нашему глубочайшему сожалению, так математически высчитываем, что на практике всё оказывается проще, сложней, или вовсе диалог не состоялся как таковой, сразу спрашиваем себя, а для чего я всё это выдумывал, не легче ли было без заготовок встретиться с неизвестным будущим? Как бы то ни было, граф Краусвеа слушал лишь громкое биение своего сердца, не более того. Элизабет обернулась, будто случайно, и произнесла.

– Добрый вечер граф, я хотела бы присоединиться к сказанным вам ранее словам уважаемых мною людей, и добавить от себя, что вы всегда можете положиться на мою помощь, поддержку и совет, даже если он покажется вам слишком странным.

– Я рад, искренне, вашему приезду, Элизабет, надеюсь мне позволено так вас величать. – леди Прэй кивнула. – И я не ожидал вас здесь увидеть, ведь не получил согласие, косвенный отказ.

– Неужели вы выделяете меня среди прочих. – граф оторопел. – Вам холодно?

– Может быть, отойдем немного поодаль, от всего этого я трогаюсь умом.

– Конечно. – согласилась Элизабет и они отошли к одному из фонарей, тогда фигура и лицо леди осветились, он еле сдержался от того, чтобы не выкрикнуть что-нибудь блекло характеризующее увиденное.

– Так выделяете или же нет? – повторилась Элизабет.

– Вопрос явно с подвохом, если я отвечу да, то вы подумаете невесть что, можете возгордиться, а если нет, то вас Элизабет постигнет в малой

степени разочарование, удар по самолюбию. Пожалуй, воздержусь от ответа.

– Намерены и в будущем надевать маску неуверенности.

– Значит, настаиваете на своем. Но раз так. То да. Как человек вы мне интересны, как…

На этом Геральд оживился, будто только что вынырнул из темных вод. Былая дрожь улеглась, в стороне, на суше он почувствовал себя весьма гармонично. Самообман или действительно тот трусливый зверек присмирел, было не так важно, хотя продолжить предложение он так и не решился, недомолвки незримо парили вокруг.

– Как вижу, вы неженаты, значит, и детей, а друзья у вас есть?

– Были, и сейчас есть, но двояко, иногда видимся, встречи подобны старикам, много говорят, но ни о чем, все больше вспоминаем унесенное прошлое. Дружба уже не та, что прежде. Я не хочу показаться одним из тех, кто во всем винит женщин, просто время пришло, они обзавелись семьями, встречаются семьями, думаю, вы меня поймете. И вина лежит только на мне, потому что, будучи одиноким, мне тяжело врываться в те супружеские миры, у них столько забот, романтические свидания. Я никак не вписываюсь в эту новую главу романа, когда появляются персонажи, заменяющие прежних, боясь следующей главы, там меня уже не будет, за ненадобностью. Нисколько, не печально, правда жизни и только.

– Мои подруги вышли замуж, но я по-прежнему вижусь с ними, и довольно часто. Ничего не изменилось.

– Оно и понятно, ведь мужчина должен содержать семью, работать день и ночь, тратя свободное драгоценное время на отношения с супругой. Женщина же более свободна, не в плане труда, а в знаниях, да-да именно, вы черпаете информацию о детях и хозяйстве, так же науки, без скромностей, поэтому так охотно общаетесь. Мои же советы, увы, никому не нужны. – граф пристально посмотрел в глаза Элизабет, пытаясь прочитать ее мысли. – Пожалуйста, воспринимайте мои слова слегка не всерьез, в жизни, тем более в людях я мало что смыслю, лишь жизненные ситуации, которые пропускаю сквозь себя и выдвигаю впоследствии невзрачные выводы.

– А разве возможно видеть сквозь призму другого.

– Вполне, если тот человек словно отражается в зеркале.

– Что вы видите во мне? – испытывающее спросила Элизабет.

– Проверяете меня, сначала желали услышать, почему я вас выделяю, теперь что вижу в вас, что далее? То, что я чувствую к вам, Элизабет? – сказал Геральд.

– Да.

– Да? И это всё? Где же ваши знаменитые догматы всего, внезапные темы.

– Всё зависит от ответа, вашего, конечно, граф.

– Леди Элизабет. … Послушайте, нет. Лучше закройте уши. Элизабет … я, …я люблю вас. Ужаснейше банально, но разве можно выразиться иначе. Знаю, вы слышали подобное сотни раз, уверен признания тех джентльменов были более искренними, романтичными, на их фоне я не достоин и слова “нет”.

Если бы сейчас прогремел гром, засверкала молния, ударила бы, не задумываясь в стоящее по соседству дерево, но те двое не шелохнулись бы.

– Люблю вас. – повторил он, будто ставя точку.

За мыслями следом слетали слова, или наоборот, мысли его отличались проницательностью, приступы неуверенности стали чем-то второстепенным проявлением души, отчего появилась некая горячность. Безусловно, один из тех порывов направил его речь в нужное русло, он сказал, то, что должен был поведать, так как наша жизнь есть один день, и если не сегодня, то когда? Сегодня признаться, всё или ничего. Сказав раз, люблю, сочетаешь себя узами, расторгнуть которые не по силам никому. Он думал как же это глупо, опрометчивый поступок, однако другого и не ожидал, Элизабет, разве она заслужила такие выпады в свой адрес, она сочтет его самонадеянным, эксцентричным, совсем еще ребенком, или примет за клоуна без чувства юмора, он начал раскаиваться в нарушении ее спокойствия, но худшее позади. В жизни есть моменты, когда смерти будто нет, замирает сердце, время замедляется и тогда и впрямь возможно всё.