Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)
Шрифт:
Наиболее священный долг, который может быть у человека из порядочного дома, смертного, как и все мы — это то, что он должен бедным. В речах Желиса постоянно упоминаются обычные поручения, даваемые ему мертвыми: в целях облегчения собственного положения они через армье передают своим семьям одно и то же послание — просим вас, отдайте столько-то и столько-то бедным. Здесь взаимность даров и отдариваний очевидна: мы уже видели, что подать бедному, нищему, или собирающей милостыню монахине на деле означает подать самому покойнику, а сверх того — подать Богу [999] .
999
I,131-133, 136, 538.
Теперь мы достаточно знаем, чтобы определиться с функциями посредника и организатора переговоров, выполняемыми Желисом: переговоры живых с мертвыми, мертвых с мертвыми, живых с живыми и мертвых с живыми.
Отнюдь не обездоленный,
Клиентура Желиса состоит из некоторого количества родов и domus, среди членов которых есть как живые, так и мертвые. В числе первых, наряду с родней покойников, встречаются их друзья, вся старая система дружеских связей. Отношения между душепосланником и его живыми клиентами представляются достаточно панибратскими: он может давать консультацию по поводу потустороннего мира какой-нибудь женщине, которая одновременно готовит пищу для больного, в то время как ее сын, присутствующий при беседе, обдирает баранью шкуру. Эта клиентура является одновременно городской и сельской, как, впрочем, и сами душепосланники, происходящие как из деревни, так и из города.
Что же касается мертвецов, согласившихся вступить в контакт с Желисом, его отношения с ними также не отмечены чрезмерной официальностью: при случае армье выступает в роли посредника не между мертвым и живым, как обычно, а между двумя покойниками, каждый из которых с ним приятельски беседует (I, 134). К несчастью, эта загробная клиентура находится в состоянии постоянного обновления: новые покойники постоянно пополняют и без того тесные ряды призраков, стоящих столь же плотно, как колосья, в то время как более ранние покойники исчезают навсегда, поглощенные мраком места упокоения.
Проявляя скромность, строго соблюдая профессиональную тайну, Желис хранит свою информацию для себя самого или для тех, кому она непосредственно предназначена. Он занимается своим ремеслом к полному удовлетворению людей, доверяющих ему как с той, так и с другой стороны границы жизни.
Гораздо проще подавить Желиса, чем изобрести или создать его функциональный эквивалент. Устранить с помощью инквизиции специализированных и конфиденциальных посредников, какими являются армье, означает подтолкнуть людей, отныне лишенных помощи, к непосредственному контакту с умершими. В таком случае последние могут явиться лично, действительно в любой момент привидеться всем и каждому в доме, — как они постоянно и делают это в других местах, например, в Бретани. Возможно, как полагают специалисты по пиренейскому фольклору [1000] , привидений может стать больше, когда они используют вполне живую молодежь, которая покидает свои пастушеские горные луга, чтобы вернуться в деревню во время карнавала ряженых или «девичьих войн» [1001] .
1000
Alford V 1937, p. 113; этот автор использует, в частности: Laborde /. В. Le Carnaval en Bearn. 1914. Ван Геннеп (Van Gennep. Manuel..., t. I, vol. IIIl, Irc partie «Carnaval-Careme», p. 930, note 3) не соглашается по этому поводу с Виоле Альфором.
1001
Baby F 1972.
Есть вещи и похуже: церковь также стремится устранить привидения; она хочет целиком и полностью заменить их душами христианской теологии, которые после смерти стрелой устремляются в рай, ад или чистилище... Воздействуя таким образом на народные верования, церковь подвергается дополнительному риску: отныне живые лишаются возможности сами или с помощью посредника-специалиста общаться с призраками своих дорогих усопших. Не вобьют ли они себе в голову, в таком случае, что можно (из любви к сверхъестественному) говорить... с самими демонами? Тогда как в старые добрые времена Желиса и Гийома Фора демоны вступали в отношения (довольно грубые, впрочем) лишь с мертвецами, а не с людьми из плоти и крови. Отсюда — опасность колдовства [1002] .
1002
По поводу всего предшествовавшего: I, 128, 546 (сельский аспект); 138 (исчезновение по направлению к месту упокоения); 537 (приятельские сцены); 551 (типы клиентов); 134 (Желис как посредник между мертвыми); 136 — 138 (деревенская душепосланница).
В награду за неоспоримые услуги, которые он оказывает, передавая распоряжения мертвых (уплата старинных долгов, подаяние бедным и заупокойные мессы по почившим клиентам), Желис получает скромную, разумную плату. Покойники мстят ему крепкими палочными ударами, когда он не выполняет поручение в отношении живых (I, 136, 544). Более уравновешенные живые индивиды одаряют его сыром, приглашением выпить, пообедать, поужинать, либо небольшим количеством денег (которые он принимает из любви к Богу) [1003] . Никакой чрезмерности и злоупотреблений во всем этом нет, особенно если учитывать опасность, которой подвергается Желис со стороны инквизиции, в длинные руки которой он в конце концов попадет.
1003
I, 137, 538, 543—544, 547.
В
1004
I, 132—133 (индульгенции); 533 — 534 (месса и плата за мессу); 547 (Желис, получающий комиссию за мессу).
Конец света. Трубящий ангел и птица, пожирающая луну, солнце и звезды. Миниатюра из Сен-Северского апокалипсиса.
В конце концов Желис встречает среди живых нескольких сомневающихся. Но укорененность его представлений в менталитете простого народа и элиты и безусловная полезность его деятельности для дома и общества обеспечивают ему в этом мире сеть постоянных клиентов, преимущественно женщин (I, 550). Что до мертвых, то, несмотря на несколько приступов дурного расположения духа, сопровождавшихся побоями душепосланника, они могут лишь поздравить себя с тем, что встретили столь ценного собеседника, как Желис, всегда готового взяться за их поручения по отношению к живым.
Различия между Памье и Монтайю, между Арно Желисом и Гийомом Фором, не так уж велики. Оба свидетеля, один горожанин, другой деревенский житель, один из долины, другой с гор, соглашаются по поводу некоторых фундаментальных посылок: оба признают существование мира привидений, вписанного в наш мир; оба считают, что эти привидения — настоящие «двойники», поскольку, несмотря на то, что «души являются в телах, которые прекраснее, чем можно вообразить», тела эти — копии человеческих. Распространенное и популярное представление! С тех пор, как живу свои умом, — заявляет Пьер Мори [1005] , — я всегда думал, что у человеческой души есть форма, лицо, части тела, плоть и кости, точь-в-точь как человеческое тело; однако же мне об этом не еретики сказали. Разумеется, при сравнении Монтайю и Памье проявляются нюансы, которые объясняются социо-географическими различиями. В округе Памье души богатых женщин могут себе позволить роскошь разъезжать в чертовой повозке для важных дам. Напротив, в Монтайю, деревне, где нет ни дорог, ни колес, фольклор в этом вопросе остается верным традициям горных народов [1006] . Души здесь, в частности, переносятся птицами (совами и т. д.). В обоих случаях без чертей дело не обходится. Либо они волокут повозки; либо, превратившись в сов, носят души на своих крыльях; либо, наконец, действуя по более классической модели, низвергают души, хоть и неистребимые, в глубины бездны. В любом случае демоны несут стражу в горах и особенно в ущельях, у врат на границе владений дьявола [1007] {407} .
1005
III, 243. См. также: I, 264: высказывания женщины о «двойниках», которые выходят (или не выходят) изо рта умирающего. Сабартесска вера в то, что души имеют тело, — главная причина упреков епископа Фурнье в адрес Гийома Остаца (I, 200). Но сомневаться в этом телесном виде душ, с которым легко соглашалось простонародное католичество, означает... скользить к катарскому метемпсихозу (I, 203 — 204)!
1006
Пропп В. Морфология сказки. М., 1928. С. 116.
1007
I,388, III, 210 (птицы — предвестники несчастья, в том числе дьявольские совы); ср.: Пропп В. Указ. соч. С. 116— 117; дьяволы в горах и ущельях: II, 179; см. также, по поводу других горных демонов в зоне альпийских лугов, уже вне Пиренеев, текст Этьена де Бурбона (XIII в.), ed. 1877, р. 87.
{407}
Этьен де Бурбон (ум. 1261) — французский церковный деятель и писатель, доминиканец, инквизитор, автор сборника exempla.