Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)
Шрифт:
Со стороны альбигойства exempla кишат нравоучения «совершенных», передаваемые друг другу земледельцами. Возьмем уже приведенный нами миф о пеликане: большая белая птица (подобная Христу [I, 357—358]) прерывает свой полет вслед за солнцем, чтобы скрыть свою белизну и спрятаться в сени своего гнезда (как Иисус, осенивший чрево своей матери); таким образом она может истребить чудовище (Сатану), пожирающее потомство (добрых созданий). Рассказ этот циркулирует по Сабартесу, где он представлен Бернаром Франка, клириком-крестьянином из Гулье, как exemplum, или isloria. Мы обнаружим пеликана, с тем же «христологическим» смыслом, в христианской иконографии и в алхимической традиции XVI века. [974] {400}
974
Cp.: Jung C. C., 1970, p. 240 et passim (Христос-пеликан в иконографии и алхимии). См. также: Menzel W. Christliche Symbolik. 1854. T II, p. 206-207; Piper F 1847. Vol. I, p. 463-466 (христологическая
{400}
Античная легенда, известная в передаче Плиния Старшего, повествует о том, что пеликан, дабы спасти от смерти своих птенцов, отравленных ядовитым дыханием змеи, питает их собственной кровью. Образ пеликана уже с III в. входит в христианскую символику и становится устойчивой метафорой Христа, искупившего своей кровью первородный грех людей. В алхимии пеликан имел множество значений, в том числе обозначал философский камень. Однако наиболее распространенное значение таково: дистилляционный аппарат с длинной шейкой, которая соединена с сосудом, где находится дистиллируемая жидкость; использовался для непрерывной дистилляции. Еще одно значение, видимо, и имеющееся здесь в виду, ибо отмечено оно впервые в XVI в. и, скорее всего, не без влияния христианских толкований, — некое духовное пространство, в котором внутреннее преобразуется во внешнее (философский Пеликан).
Другой exemplum, очень хорошо известный: два «добрых человека» и пойманная в силки дичь. Два «совершенных» идут по лесу и обнаруживают там белку (первый вариант) или фазана (второй вариант), попавшегося в силок [975] . Вместо того, чтобы взять и убить бедное животное для продажи, еды или из развлечения, они отпускают его из уважения к человеческой душе, которая, быть может, заключена в силу метемпсихоза в теле животного. Они спасают живую тварь и оставляют рядом с опустошенным силком стоимость отпущенной дичи в денежном выражении: таким образом профессиональный охотник, поставивший силок, сможет все-таки заработать себе на хлеб (II, 107, 306).
975
О древности охоты на фазанов и кустарниковых кур с помощью силка или сети в каталонских Пиренеях см.: Bonassie. These. T II, p. 108.
Этот exemplum в 1300—1320 годах гуляет в окрестностях Монтайю, Аску, Коссу и Тиньяка как пересказ реального случая. Так это или нет, рассказ в любом случае развивает с помощью примера один из старых постулатов альбигойства: буде (добрые) христиане найдут пойманного зверя или пойманную птицу, да не смутится их дух [976] . А чем занимаемся сегодня мы, если не предаемся средневековым радостям exemplum, когда рассказываем, как если бы это произошло с нами или с кем-то из наших близких, забавные, странные или дикие анекдоты, которые гуляют по Парижу последние десять лет, или по всему Западу последние пять веков? В Монтайю и в среде каталонской эмиграции развлекаются байкой про тело Христово, которое будь оно и вправду телом христовым, то не далось бы на съедение попам; и будь оно огромным, как гора Маргай, что рядом с Далу, попы его все равно давным-давно бы уж съели. Но речь идет о грубой шутке, об антиклерикальном остром словце, гулявшем по всему Лангедоку еще со времен, предшествовавших крестовому походу [977] {401} . То же справедливо и для exemplum с ящерицей [978] , который вспоминают пастухи и «совершенные», подолгу прогуливаясь вдоль реки: этот пример происходит, передаваясь из уст в уста и видоизменяясь, из старого запаса раннесредневековых exempla. История коня и потерянной в грязи подковы также без устали пересказывается жителями Монтайю: они очарованы педагогической силой этого многозначного повествования.
976
Cledat L., ed. 1887, p. XXI-XXII.
977
Vaux de Cernay P. de, p. 8.
{401}
Крестовый поход — здесь: крестовый поход против альбигойцев 1209—1229 гг.
978
III, 152, 222. См. ниже.
Мифологическая мысль в Монтайю и на земле Фуа ограничена, но реальна: она проявляет себя, обращаясь к царству мертвых. Прежде всего, речь идет о существовании призраков в «горизонтальной» плоскости: они незримо перемещаются и снуют в нашем мире, на нашем уровне; такая циркуляция противопоставляется « вертикальному» обращению душ: в христианском (и отчасти еретическом) видении мира они, подобно стрелам, возносятся к небесному раю, который является для них самым лучшим, последним и окончательным приютом [979] .
979
Удобное различение горизонтального и вертикального: Martineau-Genieys С. Le Theme de la mort..., p. 554; Бахтин M. M. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990.
«Горизонтальный» фольклор: его с точностью определяет Гийом Фор, скотовод и земледелец из Монтайю. В то время, — рассказывает сей муж, — я не верил в воскрешение тел человеческих
— Почему вы в это верите? — спрашивает Жак Фурнье.
— Потому, — отвечает Гийом, — что люди и в земле Айон и в земле Соль говорят, что Арнода Рив, женщина, что живет в Белькере, в диоцезе Алет, видит души злых, влекомых демонами через скалы и склоны, чтобы низвергнуть эти души с высоты скал.
Арнода сама видит эти души! У них есть плоть, кости, и все члены: голова, ноги, руки и все остальное. Выходит, у них есть свое собственное тело [980] ; демоны низвергают их сверху вниз; они от этого громко стенают, мучаются. И, однако ж, они никогда не смогут умереть!
980
Представление о том, что духи и души имеют своего рода духовное тело, соответствующее по форме физическому телу, необычайно распространено в этот период в верхней Арьежи, да и в других местах; это представление применяется и к Богу, и к человеческим душам, и к добрым духам и т. д.; см., напр.: II, 515 — 516. Среди простонародья в это время никому не удается представить себе, что душа может иметь непространственные характеристики (11,74).
Мэтр Лоран, белькерский кюре, — продолжает Гийом Фор, — здорово отругал ту женщину, Арноду Рив.
— Арнода, что за ерунду вы несете!
Но белькерский кузнец, Бернар ден Алазайс, сказал этому кюре:
— Я тоже видел души, бредущие по скалам и склонам, которых низвергают в пропасть.
Тут кюре Лоран и отстал от Арноды.
Я тоже, — заключает Гийом Фор, — думаю, что та женщина да кузнец из Белькера сказали правду... Впрочем, эта молва ходит и по земле Айон, и по земле Соль (I, 447—448).
Богатейший текст, который я могу процитировать лишь частично. Он говорит о существовании связанного с покойниками фольклора, общего для земель Соль и Айон. (Действительно, Айонский край, в состав которого входит Монтайю, еще в XI веке относился к земле Соль, от которой потом отделился в результате феодальных размежеваний, чтобы слиться с землями Фуа, в частности, с Сабартесом [981] .) С другой стороны, показания Гийома Фора, к которым я отсылаю читателя, наглядно демонстрируют, как земледелец, естественным образом соприкасающийся с фольклором, а потому не верящий в телесное воскрешение, под влиянием своих монтайонских друзей и дорогих родственников (Бене, Гилаберы) может впасть в ересь, также отрицающую идею воскрешения. Мы здесь имеем дело с примечательной культурной прививкой к стволу ментальной традиции, изначально очень восприимчивой. Гийом Фор, с этой точки зрения, — крайний и замечательный случай экуменизма! Поскольку он верит, по его собственным словам, в возможное спасение «в обеих религиях» (римской и альбигойской), и поскольку он в то же время остается приверженцем фольклорных представлений, частично нехристианских, порой даже дохристианских!
981
Moulis Р„ 1958.
Довольно неопределенно и оставляя (нам) многое непроясненным, Гийом Фор ставит, наконец, проблему пребывания на земле душ умерших, которые парадоксальным образом «приобретают тело» в качестве призраков, привидений или «двойников»; они исходят через рот умирающего с его последним выдохом. После чего они пребывают в той горной по mans land {402} , которую местная социология и фольклор отводят для обитания и скитания молодым пастухам, скрывающимся, покойникам и чертям (две последние категории при этом в той или иной степени отделяются от двух первых). В то время как «двойники» изгоняются в безжизненное горное outfield, тела людей просто превращаются в добрую землю-кормилицу в пределах infield.
{402}
Ничейная земля (англ.).
Ввиду самого существования недалеко от освоенных земель этого горного приюта душ покойников, в который нет доступа при жизни для живущих из vulgum pecus, необходимо, чтобы среди простых смертных существовали специализированные посредники, которых называют «армье», armaries, душепосланниками. Их задача — установление и поддержание контакта с окружающими нас покойниками [982] .
Идеальным для нашего монографического исследования было бы свидетельство какого-нибудь душепосланника или душепосланницы, сфера деятельности которого (которой) охватывала бы в этот период и Монтайю, как, например, женщины из Белькера или ее заступника-кузнеца. К несчастью для нас (но к счастью для них!), оба этих персонажа не подпадали под епископскую юрисдикцию Жака Фурнье. Однако недостаток документов не является непоправимым: многие признаки — среди которых на этот раз занимают достойное место недавние исследования фольклора — свидетельствуют, что фольклор, относящийся к привидениям и их душепосланникам, — один из самых распространенных и живучих на территории графства Фуа и соседнего Лангедока. Показания Арно Желиса, армье из округи Памье, поможет нам понять и уточнить некоторые слишком бегло освещенные в свидетельствах Гийома Фора и других моменты. Затем, опираясь на общую модель, предоставленную нам Желисом, мы уже лучше сможем интерпретировать отрывочные данные относительно существования post mortem, которые содержатся в высказываниях крестьян и крестьянок из Монтайю и Айонского Прада.
982
Nelli R. Le Languedoc..., 1958,p.199.